Тренинг мозга. Действенный метод трансформации сознания - Вячеслав Мещеряков

Чтобы у читателя не возникло излишнего и необоснованного восторга по поводу духовных достижений христианской церкви, необходимо сообщить ему следующие факты.

Официальная церковь, руководители этой крупнейшей мировой Организации никогда не приветствовали в прошлом и никогда не одобрят в будущем истинные христианские основания и цели. Особенно это касается римско-католической ветви Организации, по политическим мотивам в XI веке отколовшейся от единой структуры, созданной новозаветными апостолами и ставшей самостоятельной.

Священное безмолвие — исихазм, в рамках официальной церкви был и останется в будущем нелюбимым и вызывающим раздражение пасынком.

И это несмотря на то, что еще в середине XIV века, о чем мы уже говорили, греческий священник Григорий Палама в публичной полемике сумел отстоять взгляды отцов-основателей церкви первых веков христианской эры. Он доказал, что процесс «обо́жения человека» посредством исихии — психофизических методов воздействия на сознание, находится в русле истинной христианской традиции и составляет главную цель вероучения, к которой призывал Иисус и его первые последователи: «Верующий в меня, дела, которые творю Я, и он сотворит, и больше сих сотворит…»

После официального признания константинопольским синодом доктрины Паламы, исихазм дал мощный толчок к появлению и росту на Руси монашества.

Издавна, со времен киевского князя Игоря и жены его, первой русской святой Ольги, освоившей исихастские методы в Константинополе-Царьграде, русские люди стремились обрести приемлемые жизненные условия для интенсивных психофизических тренировок мозга. Такие условия могла предоставить монашеская жизнь. Монастыри, как коммунальные сообщества людей, посвятивших себя тренингу мозга, родились в Средиземноморском регионе в первые века христианской эры.

И именно с этой целью по всей Руси во второй половине XIV века, после константинопольского триумфа Григория Паламы, стали создаваться монастыри. Руководил этим процессом великий русский исихаст Сергий Радонежский.

В начале XX столетия в России было более 1300 монастырей и принадлежащих им скитов, подворий, архиерейских домов и т. п. В них нашли убежище для молитвенных занятий более ста тысяч монахов и послушников. Это были иноки, от слова «иной», то есть «не такой, как все». Большинство из них пришли в монастыри с целью стяжания Святого Духа и личного обо́жения.

И что же в итоге?

В официальных изданиях Русской православной церкви, например, в «Справочном энциклопедическом словаре» 1849 года, последователи истинно христианской доктрины уничижительно именовались «сектой исихастов» и «сектой паламитов».

Не изменилось негативное отношение руководства церкви к исихазму и через полстолетия. В справочных изданиях церкви и в пособиях для священников, изданных в начале XX века, утверждалось, что в России «движение исихастов…скоро прекратилось», «вздорное мнение исихастов…предано было забвению». И это утверждалось в тот момент, когда русский исихазм, из рядов которого вышли подавляющее большинство православных святых, достиг наивысшей точки своего развития!

А еще через полвека советские ученые-академики, не понимающие сущности предмета своих высказываний, по поводу духовного опыта монашества, уничтоженного большевиками, вторя официальной церковной версии, пренебрежительно отзывались: «… практика факирская, занесенная из Индии…»

Отрицательное отношение церковной верхушки к процессу обо́жения и к психофизическим средствам его достижения понятно и объяснимо. В них руководители церкви видят огромную опасность, как для собственного благополучия, так и для Организации в целом. Действительно, каждый человек, ориентируясь на заветы Иисуса, апостолов, евангелистов и первых христианских подвижников, может освоить психофизические методы обо́жения, самостоятельно достичь «иного мира» и приобрести черты и свойства сверхчеловека, приблизиться к Богу.

Зачем такому человеку, спрашивается, огромная организационная структура церкви? Целая армия священнослужителей — сегодняшних посредников между верующими и иным, Божественным миром, останется не у дел. Может ли нечто подобное в сегодняшних организационных рамках допустить церковная иерархия? Ответ, я надеюсь, ясен любому здравомыслящему человеку.

Вместе с тем, разумный, здравомыслящий подход к психофизическим основаниям вероучения мог бы вдохнуть в Организацию живительную струю. Если бы священнослужители взяли на себя роль наставников и консультантов по «тренингу мозга» посредством молитвы, они оказали бы реальную, неоценимую услугу людям. Этот их вклад в дело реальной помощи каждому человеку, воспитания в нем новых ценных и полезных для него самого свойств и качеств, значительно превысил бы все, что за два тысячелетия сумело сделать для человечества христианство. Пойдет ли на такую «новую реформацию», означающую «возвращение к истокам», православная церковь, настаивающая на том, что именно она является истинным хранителем этих истоков, покажет время.

Похожая ситуация сложилась и в практике исламского вероучения. Возникнув в период организации и становления христианской церковной организации, более молодое учение постаралось учесть ошибки и промахи христианства.

Прежде всего, это касалось молитвенных обязанностей каждого человека, которые были возведены в ранг закона. Не предоставить человеку право выбора продолжительности и объема психофизических упражнений, а принудительно заставить его использовать с пользой для себя слово — вот характерная черта ислама.

Чтобы быть правоверным верующим, необходимо, как предписывает доктрина, не менее пяти раз в сутки совершать молитву. Это один из столпов, на которых покоится ислам. Помогает ли это развитию сознания, приносит ли реальную помощь людям? Наверное, да. Ведь при правильно совершаемой молитве — это час-полтора ежесуточных упражнений по тренировке внимания.

Однако суфии считают, что этого времени недостаточно для достижения Божественных глубин собственного сознания. Они настаивают на том, что необходимо дополнительно заниматься рецитацией зикров. Причем, совершенно не обязательно для этого нужно удаляться от мира, становиться отшельником или монахом. Суфии иронично относятся к христианской практике создания для личного совершенствования специальных учреждений — монастырей. Они считают такой путь слишком простым, расценивают его как поблажку собственной человеческой слабости. «Быть в миру, но быть не от мира», — вот жизненный принцип суфизма. Жить в семье, выполнять обычные работу и обязанности и при этом приблизиться к Божественному миру, слиться с Богом, расценивается суфиями как истинный человеческий подвиг.

Суфии не первыми пришли к такому выводу. За много столетий до рождения основателя ислама, пророка Мухаммеда, впервые озвучил такую мысль бог Кришна в древнеиндийском эпосе «Бхагавадгита». Возможность органичного сочетания духовного труда с повседневной человеческой деятельностью — вот путь приобретения сверхвозможностей, наиболее приемлемый для большинства людей.

Отличается от ортодоксального и суфийское понимание действия молитвы. Суфии в этих вопросах придерживаются общепринятых в мировой культурной среде мудрецов взглядов на молитву или зикр, как на средство «убиения плотской души, которая должна быть умерщвлена». Тогда уже ничто не помешает прямому общению с Богом.

Так считал великий суфий и поэт арабского средневековья Джалаледдин Руми. Он, вполне по-современному, называл сознание высшей функцией ума. В свою очередь, по его мнению, «существуют тысячи форм сознания», в которых пробуждаются для общения с Богом новые органы восприятия.

Молитвы и зикры являются средствами изменения сознания или психики, служат в этом смысле «Вратами к Знанию», за которыми открывается способность человека к общению и слиянию с Богом, а значит, приобретение Божественной силы, могущества и бессмертия.

Так считала еще в VIII веке выдающаяся женщина-суфий, первая святая мусульманского мира Рабийа аль-Адавийа. Имея природную, от рождения, склонность, она с помощью психофизических упражнений — рецитации своего любимого зикра «Ла илах илла Аллах», усилила имеющиеся и приобрела новые сверхвозможности. И с их помощью умела поддерживать горение огня в очаге без дров, материализовывала пищу, могла трасмутировать вещество и получать золото и т. д. Святая отвергала подход к молитве и зикру, как к словесным просьбам, автоматически приводящим к осуществлению желаний, бессмертию, слиянию с Богом. Молитва — это обращение не к Богу, это послание, прежде всего, своему мозгу.

Как к суфизму, его воззрениям и практическим достижениям относится официальная церковь? Так же, как и христианская, к исихазму. Не имея возможностей и сил уничтожить или запретить духовное движение, священнослужители с опаской наблюдают за развитием ситуации, не забывая при этом различными способами не допускать к нему или отвращать от него рядовых верующих.