Украденный трон - Дэвид Гейдер

Если Ферелден зовет, говорили они, разве можно не откликнуться?

После того как все обещанные новобранцы влились бы в мятежное войско, численность его обещала вырасти раза в полтора. Именно такие силы понадобятся, чтобы захватить Западный Холм, независимо от того, откроют им ворота или нет. Логэйн втайне ликовал.

Он заметил также, что никто из баннов не смотрит ему в глаза. Мэрика они обожали, но Логэйн для них был не более чем убийца. И самого Логэйна это вполне устраивало.

Северан стремительно шагал по темному коридору, равнодушно минуя бесчисленные предметы роскоши. Картины с изображением древних битв, ворсистый ковер с изящным геометрическим узором, ваза красного хрусталя, одиноко пылящаяся в нише, — все это привезли из Орлея, чтобы украсить королевский дворец, но Мегрену, похоже, ни одна вещь не доставила радости. Как можно наслаждаться этакой красотой, кричал он, когда повсюду воняет капустой и собачьим дерьмом?

Вспомнив об этом, маг пренебрежительно фыркнул. Шелестя желтыми одеяниями, он подошел к громадной двустворчатой двери, за которой находились личные покои короля. На этой деревянной двери старинной работы была вырезана рельефная карта Ферелдена, а также пара вздыбленных волкодавов — символов страны. Мегрен каждодневно божился, что велит снять эту дверь, изрубить в мелкие щепки и спалить в священной жаровне Церкви. Правда, до сих пор он так этого и не сделал — и хвала Создателю, потому что жаль было бы лишиться такого произведения искусства.

Северан постучал одним из дверных молоточков и, не дожидаясь ответа, распахнул створку и вошел. Спальня была обставлена самой изысканной мебелью работы орлесианских мастеров, ее украшали драпировки из синего шелка, громадная кровать с четырьмя резными столбиками и позолоченное зеркало, которое подарил Мегрену сам маркиз Сальмон. Однако все эти красоты не могли скрыть того, что в самой комнате стоит гнетущий полумрак, — окна были чересчур малы, а массивные потолочные балки угрожающе нависали над головой. Эта спальня как нельзя лучше отвечала пристрастию ферелденцев ко всему громадному, прочному и предпочтительно изготовленному из дерева, как если бы они до сих пор были варварами, обитателями бескрайних лесов. Королю она, само собой, ничуть не нравилась.

Впрочем, сию минуту Мегрена вряд ли заботила окружающая обстановка. Он изрядно простыл после недавней выходки — всю ночь почти нагишом резвился он на очередном приеме в дворцовых садах. Северан предупреждал, что в это время года уже слишком холодно, чтобы разгуливать в таком виде, но разве король его послушал? Тогда он заявил Мегрену, что его простуда не поддается лечению магическими средствами. Пусть себе поваляется пару дней в постели, чихая и кашляя, — может, тогда вспомнит, что к советам Северана стоит прислушиваться.

Сейчас Мегрен со всех сторон был окружен простынями и одеялами, которые выглядели так, словно побывали в лапах бури. Они валялись по всей кровати в полном беспорядке, — вне сомнения, Мегрен расшвырял их в приступе порожденного простудой бешенства. Сам король, обливаясь потом, лежал в одной ночной рубашке и сильно смахивал на несчастное дитя-переростка.

У стены застыли двое лакеев, готовые сорваться с места по малейшей прихоти его величества, а на табурете у кровати восседала, аккуратно расправив складки красного церковного одеяния, преподобная мать Бронах. Когда вошел Северан, она захлопнула книгу, положила ее на колени и скривилась так, словно проглотила какую-то несъедобную дрянь. Северан разглядел, что эта книга — перевод одного из самых длинных стихов Песни Света. Кажется, не ему одному захотелось сегодня помучить короля.

— Скажи, что у тебя есть новости! — воскликнул Мегрен в крайнем возбуждении, утирая пот со лба вышитым полотенцем. И, откинувшись на подушки, испустил шумный вздох.

Северан извлек из складок мантии туго скрученный свиток.

— Да, ваше величество, есть. Вот это доставили меньше часа назад.

Он протянул свиток королю, но тот вяло отмахнулся и продолжил вытирать лоб.

— Ох, да просто скажи, что там написано! Я умираю! Слов нет, до чего ужасные хвори свирепствуют в этой стране!

Преподобная мать Бронах поджала губы:

— Быть может, его величеству все-таки следовало бы задуматься о том, что эта болезнь — тяжкий урок, преподанный ему Создателем.

Мегрен громко застонал и в поисках поддержки глянул на Северана:

— Вот до чего я дошел! Вот что я слышу от изменницы, которая любезно беседовала с этим мятежным псом!

Преподобная мать стала мрачнее тучи.

— Не я устроила эту встречу, ваше величество. Скорее, виной всему маги, за которыми нужен более строгий надзор. — При этих словах она с подозрением покосилась на Северана, но тот демонстративно не заметил ее взгляда.

— Ваше величество, я всего лишь несу слово Андрасте и Создателя, и ничего более.

— Вот еще! — буркнул Мегрен и рухнул на подушки с видом побежденного.

Северан развернул свиток, заглянул в него, хотя и так знал, что там написано.

— Наш агент сообщает, что замысел увенчался успехом. Мятежники намереваются напасть на Западный Холм и ради этой цели собрали всех ферелденцев, которые пока еще не желают признавать тебя. Они даже согласились, чтобы она приняла участие в нападении.

Мегрен хихикнул и, выдернув носовой платок из груды таких же измятых и промокших платков, шумно высморкался.

— Она, стало быть, преуспела?

— О да. Мятежный принц, судя по всему, влюблен в нее по уши.

— И ради этого мы пожертвовали столькими шевалье? — фыркнул Мегрен. — Надо было нам раздавить их еще тогда, в Гварене. Сжечь дотла вместе с городом и сбросить пепел в море.

— Теперь мы сможем разделаться со всеми мятежниками разом, — заверил его Северан. — Обещаю: не пройдет и месяца, как принц Мэрик будет в твоих руках.

Король Мегрен на миг задумался, праздно теребя в пальцах засморканный платок. Затем снова поднес его к носу и поверх платка осторожно глянул на преподобную мать Бронах.

— Нет, — сказал он наконец. — Я передумал. Я хочу, чтобы его убили.

Северан нахмурился:

— Но ты говорил…

— А теперь говорю вот так!

Преподобная мать Бронах одобрительно кивнула:

— Его величество выразил свою волю, маг.

— Я слышал! — огрызнулся Северан и раздраженно скрутил свиток. — Не понимаю, ваше величество. Если бы ты хотел убить Мэрика, мы могли бы без труда…

— Я передумал! — взвизгнул Мегрен и тут же скорчился в приступе кашля. Наконец отдышавшись, он с несчастным видом глянул на Северана. — Не будет никакого суда, не будет подарка императору. Я… я хочу, чтобы он исчез! Сгинул бесследно! — Мегрен выразительно помахал рукой. — Мэрик должен погибнуть в сражении, а все остальное пусть идет по твоему плану.

— Это вы так желаете, ваше величество? Или так желает Церковь?

Преподобная мать Бронах окаменела, выпрямившись на табурете, и ее увядшие губы сжались в ниточку.

— Ни к чему выставлять напоказ ферелденцам последнего отпрыска Каленхада, — резко проговорила она. — Я напомнила его величеству, в чем состоит в данном случае его долг. Так будет лучше, и кончено.

Мегрена ее речь особо не порадовала, однако он рассеянно покивал в знак согласия. Потом схватил с ночного столика оловянный кубок с водой, жадно напился и рыгнул.

Северан окинул взглядом собеседников и нахмурился. Он надеялся, что, когда мятежного принца доставят во дворец живым, сумеет заполучить его в свои руки. Да, они ожидали, что в Гварене не обойдется без потерь, однако он так и не решился доложить, сколько именно шевалье погибло в бою. Хуже того, они потеряли троих магов, присланных Кругом Вал Шево. Северан получил взбучку от тамошних собратьев по ремеслу, и теперь ни они, ни ферелденские маги больше не желали с ним сотрудничать. Если бы мог, он раздавил бы селезенку Мэрика в кулаке, точно перезрелую сливу. Теперь же придется довольствоваться кем-нибудь другим.

Северан медленно поклонился:

— Мятеж будет уничтожен при Западном Холме, а Мэрик умрет. Без лишнего шума. Все будет согласно желанию вашего величества.

— И помни, мой добрый маг, — пробормотал Мегрен, жалко шмыгая носом, — на сей раз ты не должен меня подвести!

Северан, не сказав ни слова, вышел. Кажется, простуда короля не будет поддаваться магическому лечению на несколько дней больше, чем он вначале предполагал. Экая жалость!

Глава 11

Крепость Западный Холм давно обветшала, и в ее стенах привольно гуляли сквозняки. Эта каменная твердыня, оседлавшая гряду скалистых прибрежных гор, некогда служила для того, чтобы высматривать в море паруса корсаров из Вольной Марки, устраивавших набеги на побережье. С упадком вольного мореплавания и сама крепость пришла в упадок, и теперь ее высокие сторожевые башни по большей части пустовали. Сейчас крепость использовалась главным образом потому, что стояла над прибрежными трактами, по которым шли нечастые караваны из Орлея.