Краткая история Древнего Рима - Росс Кинг

однажды омылся во Христе, тому нет нужды во вторичном омовении». Конечно, Римская империя ко времени Каракаллы, когда в Риме было около 900 общественных бань, уже была в опасности. Однако бани и массажи имели мало отношения к ее проблемам[256].

Еще одним важным делом Каракаллы стал указ Constitutio Antoniniana, или Эдикт Каракаллы. Он был выпущен в 212 году, вскоре после убийства Геты (а может быть, его целью и было отвлечь народ от этого убийства). Этот указ давал всем свободным жителям по всей Римской империи такие же права и привилегии, как италийцам, тем самым размывая юридические и политические различия между италийцами и peregrini (так называли иноземцев). Эдикт Каракаллы довел до предела щедрую раздачу прав, которой занимались Ромул и Клавдий. Может показаться парадоксальным, как такой либеральный указ может исходить от такого безжалостного деспота. Историки долгое время подозревали, что у Каракаллы были финансовые мотивы: расширение римского гражданства сильно увеличивало налоговую базу. Тем не менее, несмотря на жуткую репутацию Каракаллы и какую бы то ни было экономическую подоплеку, это его действие остается значительным и важным. Теоретически этот эдикт устанавливал равные гражданские права для миллионов людей по всей Европе и за ее пределами, создавая ощущение юридического равенства перед римским законом, которое сводило на нет все имевшиеся ранее различия.

О влиянии на людей эдикта Каракаллы говорит то, что самым популярным именем на востоке тотчас стало Аврелий (ведь императора, конечно, звали Марк Аврелий Антонин). Таким именем называли детей или именовали себя в благодарность за то, что один из его гордых носителей, Аврелий Зосим (бывший Зосим, сын Леонида), назвал «священным даром»[257].

9

Кризис империи

Римская история начинается с брошенных младенцев Ромула и Рема. Мы видели, что рассказы о таких покинутых детях (и их чудесном спасении потом) стали частью богатой фольклорной традиции в Древнем мире. Несомненно, отчасти эта традиция процветала и потому, что практика оставлять младенцев на произвол судьбы была распространена и в реальности. В Древнем Риме она служила простым и жестоким средством контроля рождаемости. Родители оставляли нежеланных детей на улицах или на окраине города, откуда они могли попасть в руки работорговцев; в ином случае, по словам одного писателя, их могли «сожрать собаки»[258]. Нередко от детей избавлялись по экономическим причинам: слишком дорого выходило прокормить еще один рот. Один римский писатель удивлялся, что из-за этого младенцев бросали не только бедные, но и «те, кто обладал большим имуществом»[259]: родители не хотели распределять семейное наследство на слишком большое количество отпрысков. Родившихся с дефектами тоже бросали либо обрекали на еще более ужасную судьбу, так как в римском законе было сказано прямо: «Ребенок с заметными изъянами должен быть немедленно убит»[260]. При этом родители нередко бросали детей, просто потому что (как объяснял один астролог) те родились под несчастливой звездой – например, когда «Марс и Сатурн в седьмом доме»[261].

Многие ли римляне столь внимательно относились к таким астрологическим суевериям – вопрос открытый. Финансовые вопросы, несомненно, стояли более остро. С точки зрения финансов девочки считались обузой, так как, помимо прочего, им нужно было приданое. Один муж писал своей беременной жене строки, которые вполне могли быть распространенным трагическим рефреном: «Если мальчик, сохрани, если девочка, брось»[262]. И действительно, родители бросали или убивали столько девочек, что к III веку в Риме назрела демографическая проблема: на 100 женщин там приходился 131 мужчина – такая пропорция ведет к снижению численности населения. Ситуация на Апеннинском полуострове вне Рима, а также в Египте и остальной Северной Африке была еще хуже: 140 мужчин на 100 женщин[263].

Эта демографическая проблема стала одним из факторов того, что историки называют «кризисом III века» в Римской империи, – то было тяжелое с политической, военной, экономической и демографической точки зрения состояние, угрожавшее целостности и даже существованию империи. Один историк назвал этот продолжительный кризис «водоразделом между Древним миром и европейским Средневековьем»[264]. Причин тому было много: от плохого управления и финансовых неурядиц до вторжений варваров, очередных вспышек чумы и укрепления позиций могучего нового врага на востоке. Под конец империя будет сохраняться лишь благодаря мерам, которые в конце столетия принял один из последних великих римских императоров – Диоклетиан.

Строго говоря, кризис III века охватывал десятилетия от 235 года до восшествия на престол Диоклетиана в 284 году. Но годы после смерти Каракаллы были страшными и неспокойными. Преемник Каракаллы Макрин продержался немногим больше года, затем он тоже был сражен мечом, когда несколько его легионов, недовольные жалованьем и условиями работы, устроили мятеж и поддержали его соперника, объявив его императором. Этот соперник был маловероятным кандидатом на престол: 15-летний юноша, занимавший наследственное положение верховного жреца в храме местного бога солнца в Эмесе (современный Хомс) в Сирии. Тем не менее его мать приходилась Каракалле двоюродной сестрой, и семья держалась за нелепую историю о том, что этот мальчик – урожденный Варий Авит Бассиан – на самом деле был незаконнорожденным сыном Каракаллы. Для пущей убедительности юный Варий сменил имя на Марка Аврелия Антонина – так нарекли в юности Каракаллу. Мать приложила дополнительные усилия и скрепила сделку, предложив римским легионам огромную взятку.

В 219 году мальчик-император прибыл в Рим. Вероятно, он родился и воспитывался в Риме или где-то рядом и только потом уехал со своим отцом в отдаленные земли, например в Нумидию, где его отец, римский аристократ, служил наместником. Однако от юного Марка Аврелия Антонина исходил сильный дух экзотики и, в сущности, странностей. Из Эмесы он привез с собой культ своего бога солнца Elagabalus Deus Sol Invictus (Непобедимый Бог-Солнце Элагабал), чьим священным символом, тоже привезенным в Рим, был черный камень в форме конуса. Новый император, облаченный, по выражению одного сенатора, в «варварский наряд» сирийского жреца, вскоре получил прозвище «Ассириец». В истории он останется под именем своего солнечного бога – Элагабалом[265] – вероятно, это самый сумасшедший и определенно самый неподходящий и неуместный из всех римских императоров.

Античные историки выставляли Элагабала в негативном свете, начиная с Диона Кассия, который видел мальчика-императора в действии. В своей «Римской истории» Кассий уничижительно называет его «поддельным Антонином» и пересказывает злобные истории – особенно касающиеся сексуальных привычек молодого человека и его распутного образа жизни, – однако там так же сальны подробности, как скудны доказательства. Тем не менее, по-видимому, Элагабалу удалось быстро отвратить от себя сенат, армию, римский народ и даже собственную мать. Он продавал государственные должности тем, кто больше даст взятку, а зачастую (если верить еще одному античному историку) тем, у кого был самый большой пенис, и собрал целую группу колесничих, цирюльников, погонщиков мулов, замочников