Хардкор - Владимир Венгловский

— Олег совсем забыл о Ёжике. Вернее, помнит, я не позволяю ему полностью отказаться от сына, но игра постепенно завладевает его сознанием. Вылечи его, — сказал я. — Ты же можешь. Убери тролльскую заразу, измени правила, дай мне чит-код.

— Нет! Я не стану законы «Хвергельмира» нарушать. Но не забудь: игра всегда предоставляет пути спастись.

— Закон игры, — проговорил я. — Нам идти в замок за лекарством?

Вот промолчал. Саламандра захихикала сквозь сон.

— Что за призрачный город, Ёжик сейчас там в безопасности? — спросил я.

— Игра не хочет, чтобы игрок знал, что будет дальше. Ведь это квест — закон игры, — сказал Вот.

К черту все игровые законы! Я пришел сюда не играть. Рука у Глаза дракона потянулась к мечу, но Ламберт ее остановил. Я заметил, что мой импульсивный поступок не скрылся от глаз Вота, вызвав у него легкую улыбку. Драться с ним я не стану — слишком разные у нас уровни. Силой здесь ничего не добьешься.

— До встречи, — сказал Вот, поднимаясь.

— Ты драконов рисовать не умеешь? — спросил я.

— Нет, а что? — удивился Вот.

— Да так, ничего.

Я не заметил, когда он пропал. В поле негде было спрятаться, но у Черного Хакера это получилось. Его фигура растворилась в заверти падающих льдинок.

***

— Еда, — сказала Илва, бросив мертвого зайца на землю.

Из костра метнулась саламандра, но Олег успел подхватить зайца перед самым ее носом. Саламандра сердито щелкнула челюстями и уползла в огонь.

— Вернулась, — улыбнулся Олег.

Илва принюхалась и вопросительно посмотрела на меня.

— Что ты жарил? Здесь кто-то был?

— Я уничтожил тень, — быстро сказал я и показал ей засушенное насекомое. — Что это за пчела?

— Какая большая, — удивилась Илва. — В доме нашел? Одну? Это пчелиная матка. Она всегда летает, сопровождаемая роем. Когда в улье появляются две матки, то новая либо уводит с собой часть пчел, либо вступает в борьбу, и тогда матки сражаются насмерть. Победительнице достается весь рой. Наверное, этой не повезло.

Я хмыкнул и спрятал пчелу в карман. Олег в это время сооружал держатель из веток, чтобы можно было подвесить зайца над костром.

— Ты приготовишь завтрак? — спросил он у Илвы.

Судя по ее взгляду, она готова была съесть добычу сырой.

— Посетители в таверне не жаловались.

Илва отошла дальше от костра и принялась свежевать зайца с помощью ножа, который достала из голенища. Олег протянул руки к костру.

— Думаешь, у нас есть шанс найти лекарство? — спросил он.

Слова он выговаривал нечетко, его нижняя губа, на которую наползла твердая серая кожа, загрубела и плохо двигалась.

«Игра всегда дает шанс спастись».

— Да, мы найдем лекарство в замке. Я в этом уверен.

— Кто ты, Игорь? — спросила вернувшаяся Илва.

Сквозь зайца была продета ветка, и Волчица водрузила будущую еду над костром. В уголках ее рта прятались несколько пятнышек крови. Заметив мой взгляд, Илва улыбнулась и их слизнула.

Перед моими глазами появились картины севера: одинокая хижина на обрывистом берегу и бесконечный океан, встречающийся на горизонте с небом. Правда или нет? Быль или навязанная игрой выдумка?

— Кто я? Игорь Глаз дракона, охотник на моржей, живущий на берегу океана. Почти весь год океан сковывает лед, это царство торосов и морозных великанов. По ночам слышны далекие крики мужчин их племени, вызывающих на поединок соперников. Говорят, что дыхание морозных великанов замерзает в небе кристалликами льда, в которых сияет свет луны.

В глазах Илвы отражались языки пламени, но мне казалось, что это отблески северного сияния. Такие же были в глазах Гулльвейг в ту ночь, которую мы провели вместе.

— Лишь в недолгие летние дни океан просыпается и ломает лед. Моржи и великаны к тому времени уходят. Незатихающий шторм накатывается волнами в тщетной попытке разрушить берег, с грохотом сталкиваются льдины.  В вышине, где сверкают молнии, летают громовые птицы. Ты стоишь посреди бушующей стихии, словно ее повелитель. Когда шторм уходит, возвращаются моржи и устраивают на берегу свои свадьбы.

Илва неотрывно смотрела на меня, и ее взгляд больше не смущал.

— Кто я? Игорь Смелый, сын Вилфрида Смелого, маркграфа из Вормса. Это мой родовой замок, — показал я на возвышающиеся над лесом башни. — Здесь я провел свое детство. Я был сумасшедшим, во всяком случае, меня таковым считали. С ранних пор мне казалось, что по-настоящему я живу где-то совсем в другом мире. Мне снилась маленькая квартира в доме, напоминающем муравейник, с сотнями живущих в нем людей. Меня учил грамоте алхимик Лотар, но в своих фантазиях я ходил в школу вместе с другими детьми. Меня обучал фехтованию Манфрид, нанятый отцом учитель из восточных земель, что всегда страдал вечным насморком и говорил в нос, но мне снилось, что я тренируюсь у маленького человечка со смешным именем Галушка. «Хвергельмир» и та далекая страна перемешались в моей голове, и я не знал, кто я на самом деле. Не знаю до сих пор.

Саламандра попыталась дотянуться до шкворчашего над огнем зайца, но получила от Олега щелчок по носу и обиженно нырнула обратно в костер.

— Меня считали сумасшедшим, — повторил я. — И потому, когда мой отец умер, маркграфом стал мой дядя Берхарт, а я отправился в изгнание. Теперь я простой охотник, мой родовой замок захвачен троллями и пришел в упадок.

Яркие картины детства вновь появились в памяти.

«Игорь, тебя ждет мастер Манфрид».

«Отстань, Олх. Скажи ему, чтобы тренировался сам. Или составь компанию».

Я спускался вниз по лестнице, выбегал сквозь главные ворота на повисший надо рвом мост. Внизу зеленую воду баламутил Дайпожрать, шумно вздыхал и шлепал щупальцами по поверхности, выпрашивая еду. Присутствие во рву тролля должно было внушать ужас врагам, но мне казалось, что Дайпожрать сбежит при первой же опасности. Кроме еды его ничего не интересовало. Я останавливался, бросал вниз оставшееся с обеда мясо и бежал дальше. Там, среди деревьев ждал меня Джереон. Он мог быть старым деревом или лежащим у дороги камнем. Порой его хриплый голос звучал в ветре, а порой проникал в голову вместе с солнечными лучами.

«Почему ты такой? — спрашивал я. — Дайпожрать во рву глупый, а ты…»

«Умный? — подсказывал Джереон, и в его голосе звучали падающие камешки. — Или тоже глупый, потому что вожусь с человеческим детенышем? Может быть, ты напоминаешь мне моего внука. Ведь когда-то мы все были людьми. Но приходит время, и ты меняешь оболочку».

«Я тоже хочу быть троллем!»

«А я хочу быть человеком, — смеялся Джероен. — Но не все наши мечты могут исполниться. Ты отрабатывал дома прием, которому я тебе вчера обучил?»