Ударом на удар - Михаил Серегин

– Долбануть по ним, что ли, – бросил он, собираясь высунуться наружу.

Он уже выставил руку с «узи» на улицу и начал было выбираться сам, но Батурин остановил его.

– Погоди, Виталя, – попридержал его Батурин, – может, шальной какой.

– Какой шальной, – вскричал Фиксатый, – не видишь, что ли, наседает на нас! А ты чего плетешься, как черепаха на сносях, – толкнул он в спину Захара, – быстрее не можешь?!

– Зачем привлекать к себе внимание, – Захар был спокоен, как сельское кладбище, – сейчас посмотрим, чего они хотят. Может, в натуре, просто покататься выехали.

– Сейчас они тебе покатаются, – заметил Фиксатый, – нашпигуют свинцом – будешь как булочка с орехами.

Мысль Фиксатого оказалась недалека от истины; машина, которая преследовала команду Батурина, почти поравнялась с ними, и из окон правого борта высунулись две руки, сжимавшие пистолеты.

– А, сволочи, падлы! – заорал Фиксатый и дал по машине очередь из своего «узи», целя по колесам.

Пули попали в кузов машины и выбили снопы искр из колесных дисков, но покрышек не повредили. В ответ прозвучало несколько выстрелов. Стрелявшие метили не по колесам. Несколько пуль прошло мимо, но одна или две пробили салон и прошли навылет, только по счастливой случайности не задев никого из пассажиров.

– Гони, урод, – заорал на Захара Фиксатый, пригибаясь, – теперь понял, какие это шальные-залетные. Они с черного входа выбрались, там у них и тачка под парами стояла.

Захар это понял и без него. Он выжал педаль акселератора до отказа, и «девятка», за двигателем которой он ухаживал так, как не ухаживал за девушками, тут же отозвалась и рванула с места. Преследователи – а теперь батуринцы не сомневались, что за ними гонятся охранники «Стрельца», – сразу же отстали, но держались неподалеку.

Теперь Фиксатый выбрался наполовину в окно и, почти не целясь, выпустил несколько очередей в слепящие его фары.

Несколько пуль достигли цели, но повредили только правые фары иномарки, на которой их преследовали. Автомобиль вильнул несколько раз, выравнивая ход, а затем снова стал нагонять «девятку». Они неслись по ночному городу. Водители редких автомобилей, которые изредка попадались им навстречу, могли и не понять, почему эти ребята устроили ралли почти в самом центре города. Захар петлял по улицам, стараясь уйти от погони, но автомобиль, марку которого он не мог определить, плотно сидел у него на хвосте.

– Прибавь еще, – Батурин крепко сжимал рукоятку автомата, жалея, что у него нет возможности стрелять.

Потом он все-таки изловчился и высунул свое крепкое тело через окно, спиной к улице. Положив руку с «узи» на крышу «девятки», он тщательно прицелился и нажал на курок. Пули царапнули иномарку, выбивая снопы искр, и исчезли в темноте.

– Ты можешь не вилять? – заорал он на Захара, который бросал машину из стороны в сторону, мешая прицельному огню преследователей.

Захар не расслышал его, но поехал ровнее, видимо, поняв, чего от него хочет начальник. Охранники из «Стрельца» тоже не сидели сложа руки. Стрелять вперед им было удобнее. То и дело со стороны иномарки виделись всполохи выстрелов. Но пули, к счастью для батуринцев, не достигали цели. В какой-то момент машина преследователей почти поравнялась с «девяткой» Захара, который немного сбавил скорость перед очередным поворотом. Фиксатый оказался в очень удобной позиции, когда иномарка возникла перед ним своим левым боком. Он выпустил длинную очередь, и пули все-таки попали в заднее колесо. Шина лопнула. Водитель иномарки – теперь Фиксатый увидел, что это была «Хонда», – едва сумел выровнять машину. Она сразу же стала отставать.

– Есть! – с восторженной мстительностью крикнул Фиксатый, забираясь обратно в салон. – Теперь гони, Захар.

Тот и без подсказки видел, что преследователи сбавили обороты. Он прибавил скорость. Теперь у батуринцев было большое преимущество.

– Кажется, обошлись без кровопролития, – удовлетворенно пробормотал Батурин.

– Можно подумать, что для тебя это так важно, – бросил Фиксатый.

– Седой же предупредил, чтобы по возможности обойтись без крови. Тебе нужен лишний жмурик?

– Мне все равно, – пожал плечами Фиксатый, – только чем меньше этой падлы, тем лучше.

«Одноглазая» и «хромоногая» «Хонда» сильно отстала. После очередного поворота она совсем пропала из виду, видимо, остановившись. Охранники поняли, что преследовать нормальную тачку на пробитом колесе бесполезно. Пацаны Батурина вздохнули с облегчением, но дело снова осложнилось.

– Кажется, нас засекли менты, – глядя в зеркальце, произнес Захар.

Все и без его предположения услышали вой сирены и, обернувшись, увидели фары новых преследователей.

– Дави, Захар, – прохрипел Батурин, – от этих просто так не отделаешься. Они сейчас весь город на ноги подымут.

– Сейчас попробуем сделать маленькую хитрость, – спокойно улыбнулся Захар, визжа резиной на повороте.

Едва свернув на узкую улочку, он сделал еще один поворот, и «девятка» замерла во дворе маленького домика. Захар заглушил двигатель и погасил бортовые огни. Все замерли, приготовившись к самому худшему, на всякий случай сжимая в руках оружие.

Мигая проблесковыми маячками и оглашая улицу сиреной, бело-голубой милицейский «Хюндай» промчался мимо. Сирена еще долго была слышна в ночной тишине спящего города.

– Поехали, – скомандовал Батурин, когда сирену стало совсем не слышно.

По дороге Колян позвонил Михею, который ждал в мастерской, и предупредил, чтобы он был готов. Тот не спал, предупрежденный заранее, а вместе с ним бодрствовали еще несколько человек.

Рыжий, Фиксатый и Батурин, забрав оружие, вышли за несколько кварталов от салона и отправились по домам. Они должны были встретиться утром на нейтральной территории, чтобы спрятать оружие на прежнее место в гараже Рыжего. Скинув гранатомет на квартире одного из пацанов, жившего поблизости, Захар подъехал к автосалону.

Ворота были открыты, и он тут же заехал в бокс.

– Ну что там? – встретил его Михей, зевая и почесывая затылок.

– Пара пулевых пробоин в крыше, – показал ему Захар, – больше ничего.

– Плевое дело, – Михей пожал плечами и повернулся к работникам, – приступайте.

Несколько человек, орудуя скотчем и бумагой, принялись заклеивать окна и детали, которые должны были остаться некрашеными, еще двое занялись пулевыми пробоинами. Уже через час «девятка» была готова под покраску. Пробоины заделали специальным сплавом, зачистили и зашпатлевали внутри и снаружи. Включился компрессор, и еще через четверть часа автомобиль принял свою «родную» лазурно-зеленую окраску. Проведя около часа в печке, «девятка» была как новенькая, и только опытный эксперт, да и то если бы знал о полученных повреждениях, мог бы доказать, что автомобиль побывал в переделке.

Мастера быстро освободили машину от скотча и бумаги, и теперь она стояла как новенькая, сверкая свежей краской.

На ужин им подали паэлью, овощной салат, взбитые сливки и кофе. За столом прислуживала миловидная девушка, служащая одного столичного ресторана, с которой Юсупова связывали дружеские отношения. Было неизвестно, насколько они, эти отношения, дружеские, но на этот счет никто князя интервьюировать не решился.

Перед тем как гости сели за стол, был устроен небольшой аперитив. Юсупов пригласил друзей к высокому столу-тумбе, уставленному разнообразными напитками.

– Владимир, попробуй этот арманьяк, двадцатилетняя выдержка, – любезно предложил князь.

Он плеснул в пустую рюмку янтарной жидкости, поблескивающей солнцем и рубинами. Полунин поблагодарил и поднес к губам рюмку. Ему в нос не то чтобы ударил, а медленно, тягуче и искушающе заструился аромат, похожий на запах хорошего коньяка, кофе, какао, мускатного ореха и горькой цедры. Он сделал глоток этого восхитительного напитка.

– Ну как? – улыбнулся князь.

– Великолепно! – весело произнес Полунин.

– А ты говорил, что я не разбираюсь в винах! – с шутливой укоризной взглянул на Миронова Юсупов. – Еще как разбираюсь.

Но Миронова смутить было трудно. Он пил «Банюльс», дамский, по убеждению Юсупова, напиток, изготовленный из сильно обожженного солнцем винограда на французском Средиземноморье.

– Владимир предлагает мне поучаствовать в одном интересном деле. – Юсупов сел рядом с Мироновым.

Полунин устроился напротив. Беседующих разделял низкий столик на изогнутых ножках, явно антикварный.

– И мне, представь, тоже, – усмехнулся Миронов, задиристо взглядывая на князя.

Потом Миронов сел на своего конька – стал хвалить заграничную жизнь и иностранок.

– Соловьем заливается, – подмигнул Полунину князь. – Сам недавно ратовал за Россию, высмеивал западный образ жизни, а теперь изменил свое мнение с точностью до наоборот. Экий хамелеон!