Собрание сочинений в 12 т. Т. 3 - Верн Жюль Габриэль

- Да, ясно, если слово материк можно применить к Австралии, представляющей собой лишь остров.

- Успокойтесь, дорогой Гленарван, лучшие географы сходятся на том, что этот остров следует называть «Австралийским материком».

- Тогда, друзья мои, остается сказать лишь одно: в Австралию! И да поможет нам бог! - воскликнул Гленарван.

- В Австралию! - хором подхватили спутники.

- Знаете, Паганель, - прибавил Гленарван, - ваше присутствие на «Дункане» - прямо-таки дело провидения!

- Прекрасно! - отозвался географ. - Допустим, что я послан провидением, и не будем больше говорить об этом.

Так закончился разговор, повлекший за собой столь важные последствия в дальнейшем. Он совершенно изменил настроение путешественников. Они как бы снова ухватились за ту путеводную нить, которая должна была вывести их из лабиринта, откуда они уже не чаяли выбраться. Над развалинами их рухнувших замыслов вновь засияла надежда. Теперь они могли безбоязненно покинуть Американский материк, и мысленно они уже покинули его.

Возвратившись на борт «Дункана», они не принесут с собой отчаяния, и леди Элен и Мери Грант не будут оплакивать безвозвратно погибшего капитана Гранта. Охваченные радостными надеждами, путешественники забыли об опасностях, грозивших им самим, и жалели лишь о том, что не могут немедленно пуститься в путь.

Было четыре часа пополудни. Ужинать решили в шесть. Паганель хотел ознаменовать этот счастливый день роскошным пиром, а так как имевшиеся запасы пищи были очень скудны, то он предложил Роберту отправиться вместе с ним на охоту в «соседний лес». Мальчик захлопал от радости в ладоши. Взяли пороховницу Талькава, вычистили револьверы, зарядили и отправились.

- Не заходите слишком далеко, - серьезно напутствовал охотников майор.

После их ухода Гленарван и Мак-Наббс отправились посмотреть зарубки на дереве, а Вильсон и Мюльреди снова разожгли костер.

Гленарван, спустившись к поверхности образовавшегося огромного озера, не заметил никаких признаков убыли воды. Однако уровень ее достиг, повидимому, максимума. Но неистовая сила, с которой воды продолжали нестись с юга на север, указывала на то, что аргентинские реки не пришли еще в равновесие. Прежде чем начать спадать воде, необходимо было, чтобы эти бурлящие потоки успокоились, как море в час, когда прилив кончается и начинается отлив. Поэтому, пока воды неслись столь стремительно к северу, нельзя было рассчитывать на их убыль.

В то время как Гленарван и майор наблюдали течение, где-то на омбу раздались выстрелы, сопровождаемые шумными криками радости. Дискант Роберта сливался с басом Паганеля. Трудно было решить, кто из них был большим ребенком. Охота, повидимому, обещала быть удачной и сулила чудеса кулинарного искусства. Вернувшись к костру, майор и Гленарван радостно одобрили удачнейшую уловку Вильсона. Этот славный моряк при помощи булавки и бечевки затеял рыбную ловлю. Несколько дюжин маленьких рыбок мохоррас, вкусных, как корюшка, трепетали, обещая путешественникам изысканное лакомство.

В эту минуту охотники спустились с вершины омбу. Паганель осторожно нес яйца черных ласточек и связку воробьев, которых он намеревался подать за обедом под видом дроздов. Роберт ловко подстрелил несколько пар ильгуэрос, маленьких желто-зеленых птичек, очень приятных на вкус, - на них большой спрос на рынке в Монтевидео. Паганелю, умевшему на тысячу ладов приготовлять яйца, пришлось на этот раз ограничиться тем, что испечь их в горячей золе костра. Все же обед получился и разнообразный и тонкий. Сушеное мясо, крутые яйца, жареные мохоррас, воробьи и ильгуэрос - все это являлось изысканной трапезой, память о которой осталась надолго.

Все весело беседовали. Паганеля превозносили и как охотника и как повара. Паганель принимал похвалы с присущей ученому скромностью.

Затем он начал очень увлекательно рассказывать о великолепном омбу, который приютил их под своей сенью и корни которого, по мнению Паганеля, очень глубоко уходили в землю.

- Нам с Робертом казалось во время охоты, что мы в настоящем лесу, - рассказывал он. - Был момент, когда я начал опасаться, что мы заблудились; я никак не мог найти дорогу обратно! Солнце склонялось уже к западу! Тщетно искал я следы наших ног. Голод терзал нас! Уже из темной чащи доносилось рычание диких зверей… Виноват! я ошибся… Там не было диких зверей, очень, очень сожалею!

- Как, - спросил Гленарван, - вы жалеете об отсутствии диких зверей?

- Разумеется!

- Однако при их свирепости…

- Свирепости, говоря с научной точки зрения, не существует, - возразил ученый.

- Ну уж извините, Паганель! - вмешался майор. - Вы никогда не заставите меня поверить, что дикие звери полезны. Какая от них польза?

- Какая польза? - воскликнул Паганель. - Да хотя бы та, что прежде всего они необходимы для классификации: все эти разряды, семейства, роды, виды…

- Великая польза! - сказал Мак-Наббс. - Мне она вовсе не нужна! Будь я вместе с Ноем в ковчеге во время всемирного потопа, то, конечно, я не допустил бы, чтобы сей неблагоразумный патриарх поместил в ковчег по чете львов, тигров, пантер, медведей и других, столь же зловредных и бесполезных зверей.

- Вы сами не сделали бы этого? - спросил Паганель.

- Нет, не сделал бы.

- Ну так с зоологической точки зрения вы были бы неправы.

- Но не с точки зрения человеческой, - ответил Мак-Наббс.

- Это возмутительно! - воскликнул ученый. - Я бы как раз заставил Ноя взять с собой в ковчег и мегатериев, и птеродактилей, и вообще всех допотопных животных, которые, к сожалению, теперь вывелись…

- А я вам говорю, - возразил Мак-Наббс, - что Ной прекрасно поступил, оставив их на произвол судьбы, если только они действительно существовали в его время.

- А я вам говорю, - упорствовал Паганель, - что Ной поступил дурно и на веки вечные заслужил проклятия ученых.

Свидетели спора Паганеля и майора о старике Ное не могли удержаться от смеха. У майора, никогда в жизни ни с кем не вступавшего в спор, вопреки всем его принципам, происходили ежедневные стычки с Паганелем. Очевидно, ученый обладал какой-то особой способностью выводить майора из равновесия.

Гленарван, по своему обыкновению, вмешался в спор.

- Как это ни печально с научной и с человеческой точки зрения, - сказал он, - нам все же придется примириться с отсутствием диких зверей; кстати, ведь Паганель и не мог надеяться встретить их в этом воздушном лесу.

- А почему бы нет? - отозвался ученый.

- Дикие звери на дереве? - удивился Том Остин.

- Ну, конечно! «Американский тигр» - ягуар, когда его почти настигают охотники, обычно ищет спасения на деревьях. Одно из таких животных, захваченное наводнением, свободно могло найти себе приют между ветвями омбу.

- Надеюсь, вы все же не встретили ягуара? - спросил майор.

- Нет, не встретили, хотя и обошли весь «лес». А жаль! Поохотиться за таким зверем было бы чудесно. Ягуар - свирепый хищник. Одним ударом лапы он сворачивает шею лошади. Стоит ему однажды отведать человечьего мяса, как он алчет его снова. Больше всего он любит лакомиться мясом индейцев, затем негров, затем мулатов и, наконец, белокожих.

- Я очень рад, что стою на четвертом месте, - ответил Мак-Наббс.

- Вот как? А по-моему, это доказывает только, что вы безвкусны, - презрительно сказал Паганель.

- Я очень рад, что безвкусен, - быстро возразил майор.

- Но это унизительно! - воскликнул неумолимый Паганель. - Ведь белые провозглашают себя высшей расой, но, видимо, господа ягуары отнюдь не придерживаются того же мнения!

- Как бы там ни было, друг Паганель, - промолвил Гленарван, - поскольку среди нас нет ни индейцев, ни негров, ни мулатов, то я очень доволен, что здесь нет ваших милых ягуаров. Наше положение вовсе не так уж приятно…

- Не так приятно? - воскликнул Паганель, придравшись к этому выражению, которое могло дать иное направление спору. - Вы жалуетесь на свою судьбу, Гленарван?