Противостояние - Стивен Кинг

Федеральные преступники. Ллойду Хенриду нравилось, как звучат эти слова. Будто в гангстерских фильмах. Получи, грязная крыса. Вот тебе сандвич со свинцом, паршивый коппер.

Они свернули на север у Деминга, проехали Херли, Байард, а также чуть больший по размеру Сильвер-Сити, где Ллойд купил пакет гамбургеров и восемь молочных коктейлей («Зачем, прости Господи, он купил восемь коктейлей? Чтобы мы начали писать шоколадом?»), одарив официантку безликой, но веселой улыбкой, после которой она не один час не могла прийти в себя. «Я уверена, этот человек мог не задумываясь убить меня», – потом призналась она своему боссу.

Покинув Силвер-Сити, они добрались до Клиффа, где дорога повернула на запад, в ту самую сторону, куда им ехать не хотелось. А когда позади остался Бакхом, они вновь вернулись в забытую Богом страну: двухполосное асфальтовое шоссе бежало сквозь полынь и песок, за которыми поднимались холмы с плоскими вершинами, – ту самую страну, из которой хотелось уехать и никогда больше не возвращаться.

– У нас осталось мало бензина, – подал голос Тычок.

– Осталось бы больше, если б ты не гнал с такой скоростью, – ответил Ллойд. Пригубил третий молочный коктейль, и его чуть не вырвало. Он опустил стекло и выкинул все оставшееся дерьмо, включая три коктейля, к которым они и не притронулись.

– Хоп! Хоп! – закричал Тычок и начал пинать педаль газа. «Конни» прыгал вперед, сбрасывал скорость, снова прыгал.

– Вперед, ковбой! – завопил Ллойд.

– Хоп! Хоп!

– Хочешь покурить?

– Кури, пока есть что курить, – ответил Тычок. – Хоп! Хоп!

Между ног Ллойда лежал большой мешок из плотного зеленого пластика. С шестнадцатью фунтами марихуаны. Ллойд нагнулся к нему, зачерпнул пригоршню травки и стал сворачивать самокрутку.

– Хоп! Хоп! – «Конни» зигзагом мчался по разделительной полосе.

– Кончай это дерьмо! – крикнул Ллойд. – Я все рассыплю!

– Ты знаешь, где взять еще… Хоп!

– Ты чего, нам надо все это сбыть, чел! Мы должны все это сбыть, иначе нас поймают и запихнут в чей-то багажник.

– Ладно, дружище. – Тычок выровнял машину, но на его лице читалась обида. – Это была твоя идея, твоя гребаная идея.

– Раньше ты считал эту идею хорошей.

– Да, но я не знал, что в итоге нам придется колесить по этой чертовой Аризоне. Если продолжим в том же духе, как мы вообще доберемся до Нью-Йорка?

– Мы сбиваем со следа погоню, чел, – ответил Ллойд. Перед ним явственно возникла картина, как открываются ворота полицейских гаражей и в ночь выезжают тысячи патрульных автомобилей сороковых годов. Лучи фонарей ползают по стенам. Выходи, Горбатый, мы знаем, что ты здесь.

– Гребаная удача! – Тычок все еще дулся. – Мы пашем как проклятые. И знаешь, что у нас есть, кроме этой травки и пушек? У нас есть шестнадцать долларов и три сотни гребаных кредитных карточек, которые мы никогда не посмеем использовать! Какого хера, у нас даже нет денег, чтобы наполнить бак этого борова!

– Бог пошлет. – Ллойд плевком запечатал самокрутку, сунул в рот и поднес к ней прикуриватель «конни». – Счастливые гребаные денечки.

– А если ты собираешься ее продавать, то чего мы ее курим? – продолжал Тычок, не слишком-то уповающий на божественную щедрость.

– Ну, продадим несколькими унциями меньше. Заканчивай, Тычок. Затянись.

От такого предложения Тычок никогда не отказывался. Он гоготнул и взял косяк. Между ними стоял полностью заряженный «шмайссер». «Конни» несся по дороге. Индикатор бензина показывал, что бак на семь восьмых пуст.

Тычок и Ллойд встретились годом раньше в Браунсвиллской тюрьме общего режима, на рабочей ферме в Неваде. Тюрьма включала в себя девяносто акров орошаемой земли и тюремный городок – сборные бараки из гофрированного железа. Располагалась она в шестидесяти милях к северу от Тонопы и в восьмидесяти к северо-востоку от Гэббса. Осужденным на короткие сроки здесь приходилось несладко. Хотя Браунсвиллская тюрьма по статусу считалась фермой, с растительностью тут было не очень. Морковь и салат, едва пробившись навстречу палящему солнцу, чахли и засыхали. Зато бобовые – и сорняки – процветали, и законодательное собрание штата свято верило, что когда-нибудь здесь удастся выращивать сою. Но, похоже, для превращения пустыни в цветущий сад требовалось слишком много ресурсов. Начальник тюрьмы (он предпочитал, чтобы его называли боссом) гордился тем, что строго соблюдает все правила, и нанимал на работу исключительно людей, которые, по его мнению, придерживались того же принципа. Он обожал говорить новичкам, что Браунсвилл является тюрьмой обычного режима с не больно-то строгой охраной, прежде всего потому, что здесь, как в песне, «некуда бежать, детка, негде спрятаться». Некоторые ему не верили и пытались-таки сбежать, но в большинстве случаев их приводили обратно через два или три дня, обожженных солнцем, ослепших от ярких лучей, жаждущих продать боссу свои спекшиеся души за глоток воды. Кто-то безумно хохотал, а один парень, проведший в пустыне три дня, утверждал, что в нескольких милях к югу от Гэббса видел большой замок, окруженный рвом с водой. Ров этот охраняли тролли на больших черных лошадях. Несколькими месяцами позже в Браунсвилл заглянул проповедник из Колорадо, и сей молодой человек истово уверовал в Иисуса.

Эндрю Фриман по прозвищу Тычок, осужденный за нападение без отягчающих обстоятельств, освободился в апреле тысяча девятьсот восемьдесят девятого года. Его койка стояла рядом с койкой Ллойда Хенрида. Тычок сказал Хенриду, что у него есть на примете кое-что интересное в Лас-Вегасе, если тот хочет сыграть по-крупному. Ллойд хотел.

Освободился он первого июня. Его посадили за попытку изнасилования, совершенную в Рино. Женщина, танцовщица варьете, возвращалась домой после работы и пустила струю слезоточивого газа в глаза Ллойда. Он чувствовал себя счастливчиком, получив только от двух до четырех. Отсиженное до суда время тоже пошло в зачет, плюс ему скостили срок за примерное поведение. Царящая в Браунсвилле жара не способствовала нарушениям тюремного режима.

На автобусе он доехал до Лас-Вегаса, где его на остановке ждал Тычок. Сразу же заговорили о деле. Тычок знал парня, по его словам, «делового партнера», известного в узких кругах как Красавчик Джордж[36]. Он выполнял мелкие поручения группы людей с итальянскими и сицилийскими фамилиями. В штате у них Джордж не состоял, но время от времени они пользовались его услугами. По большей части, если требовалось что-то где-то взять и куда-то доставить. Например, из Вегаса в Лос-Анджелес. Или, наоборот, из Лос-Анджелеса в Вегас. Чаще всего – мелкие партии наркотиков, халяву для крупных клиентов казино. Иногда оружие. Оружие Красавчик Джордж только куда-то доставлял, никогда не забирал. И, насколько понял Тычок (а уровень понимания Тычка никогда не поднимался выше того, что киношники называют «мягким фокусом»[37]), эти похожие на сицилийцев люди иногда продавали оружие ворам-одиночкам. По словам Тычка, Красавчик Джордж согласился назвать время и маршрут перевозки крупной партии наркоты и оружия. Джордж просил двадцать пять процентов от вырученной ими суммы. Тычок и Ллойд должны были напасть на Джорджа, связать его, вставить в рот кляп и забрать товар. А потом пару-тройку раз врезать ему. «Все должно выглядеть правдоподобно, – предупреждал Джордж. – Этих сицилийцев вокруг пальца не обведешь».