Преступная связь - Эд Макбейн

— Нет, — ответила она. — А ты?

— Я всегда хожу, — похвалился он. — В колонне «голубых», — добавил он со смешком. — У тебя есть свободная минутка?

— Если тебе нужен Майкл, то он еще не пришел.

— Нет, мне нужна ты. У меня здесь пара чеков, выписанных на имя некой Марии Санчес. Каждый на сумму ровно в сто долларов, от...

— Да, это наша уборщица. Она приходит к нам дважды в неделю. Я плачу ей по полтиннику в день.

— С каких пор?

— Уже несколько недель. А в чем дело?

— Ты не делала никаких вычетов?

— Нет. А зачем?

— Она незаконный эмигрант?

— Понятия не имею.

— Тогда не вздумай ее спрашивать. Плати ей с сегодняшнего дня наличными и забудь о нашем разговоре.

— А это не противозаконно?

— Что именно — противозаконно?

— Не валяй дурака, Барни. Майкл работает в прокуратуре. Я не имею права делать ничего, что шло бы вразрез с законами.

— Тогда начни вычитать из ее зарплаты федеральный и городской налоги, плюс налог штата, плюс подоходный. И убедись, что она имеет страховку на случай безработицы и на случай нетрудоспособности тоже. Или уволь ее. Других вариантов у тебя нет.

— Спасибо. Я так рада, что ты позвонил.

— А кто просил тебя выходить за сотрудника прокуратуры?

— Послушай, Барни, раз уж ты позвонил...

— Да?

— Что ты знаешь об инвестиционной компании «Картер и Голдсмит»?

— Какой-какой?

— Инвестиционная компания «Картер и Голдсмит».

— Они зарегистрированы в Большом справочнике?

— Понятия не имею.

— Что тебе нужно о них знать?

— Ну, просто — каков их рейтинг, чем они занимаются, кто владельцы и так далее.

— Ты собираешься вложить в них деньги?

— Не исключено.

— Поспрашиваю.

— Спасибо. Завтра я позвоню тебе из школы.

— Как, разве сегодня к полуночи тебя не устроит? — удивился Барни.

— Хорошо, тогда в пятницу. Счастливо, Барни.

— Пока, Сара. Передай Майклу привет.

— Обязательно.

Все еще улыбаясь, она повесила трубку.

В ожидании, когда Эндрю вернется из своей внезапной командировки неизвестно куда, она решила написать ему небольшой стишок. Она уже отыскала его имя в справочнике, приобретенном ею перед рождением Молли, и выяснила, что «Эндрю» по-гречески значит «мужественный, отважный, храбрый». Естественно. Уменьшительные от «Эндрю» — Энди, Тэнди, Дэнди и Дрю. Похоже на труппу цирковых клоунов, но и работки же задали ей эти имена!

Имя «Фарелл» имеет кельтские корни и в переводе означает «отчаянный» — откуда им всем известно, что он прыгнул в океан за ее дочерью? С другой стороны, «Фарелл» представляет собой одно из производных от слова «фаррар», восходящего к латинскому «ferrains» — «кующий железо», или, проще того, «кузнец».

Она уже написала первое четверостишие. Теперь ей требовалось родить второе, в котором отражалась бы его профессиональная деятельность. Вот сюрприз ему будет, когда он вернется!

Проверяя показания термометра в духовке, Сара еще раз повторила про себя первое четверостишие:

Энди и Дэнди, Тэнди и Дрю,

Ну почему я тебя так люблю?

Фарелл — отважный и Фаррар — кузнец,

А для меня — покоритель сердец.

Вкладом моим будет сердце мое...

Вот тут-то ей и понадобилась более подробная информация о «Картере и Голдсмите». Она решила позвонить Барни в пятницу из учительской столовой и в сотый раз задала себе вопрос: «Когда же, наконец, вернется Эндрю?»

В четверг утром и «Пост», и «Ньюс» вышли со статьями о пышных бандитских похоронах и с фотографиями явно преступных типов, со скорбными минами несущих гроб с телом своего покойного лидера. Горы принесенных цветов заставили померкнуть Бруклинский ботанический сад. Что не попало в кадр, так это лицо человека, несущего гроб третьим справа, — его загородил угол роскошно украшенного гроба.

«Таймс» уделила событию совсем немного места в отделе хроники, а фотографий не напечатала вовсе. Молли пробежала глазами по заметке, пока ехала в автобусе до Сто десятой улицы, где ей предстояло пересесть на автобус до Ганновера. Авторы статьи гадали, к кому теперь перейдет контроль над организацией, которая сейчас называлась «семья Фавиола», а прежде пользовалась известностью как «семья Торточелло». Прежний босс семьи Фавиола, некто Энтони Фавиола, сейчас сидел за решеткой, а его преемник и брат Руди умер от сердечного приступа в понедельник ночью. Так кто теперь взойдет на трон?

— О Боже, какая вселенская проблема, — зевнула Молли.

Далее в статье говорилось, что правоохранительные органы имеют основания предполагать, будто некий Эндрю Фавиола, племянник усопшего гангстера, в самом недалеком будущем посетит тюрьму особо строгого режима в Ливенворте, штат Канзас, чтобы проконсультироваться со своим заключенным там отцом, вышеупомянутым Энтони Фавиолой, по вопросу престолонаследования.

На следующей странице газета поместила статью о захвате большой партии наркотиков в Манхэттене. Полицейские из тридцать четвертого участка нагрянули в мастерскую по ремонту автомобильных кузовов и обнаружили там пятьсот килограммов кокаина и два с половиной миллиона долларов наличными. На той же странице внизу «Таймс» дала еще одно короткое сообщение на сходную тему. Двадцатичетырехлетний мужчина по имени Ричард Палермо, по роду занятий — мелкий распространитель наркотиков, был обнаружен мертвым в подвале дома на Восьмой авеню. Почерк убийц — два выстрела в затылок — навел полицию на мысль, что тут состоялась криминальная разборка, скорее всего связанная с нарко...

Автобус подъезжал к ее остановке. Молли подхватила рюкзак и побежала на выход.

Дрожа от холода на пронзительном ветру, Сара сперва набрала номер Эндрю в Грейт-Нек, а не дождавшись ответа, на последний четвертак позвонила в контору на Мотт-стрит. Снова его голос на автоответчике:

«Во вторник и в среду контора не работает...»

Какого черта, сегодня уже четверг.

«Пожалуйста, оставьте ваше сообщение после короткого гудка, и я вам обязательно перезвоню. Спасибо».

Но когда же ты перезвонишь?

Короткий гудок.

— Привет, это я, — сказала она. — Куда ты пропал?

Затем она повесила трубку и побежала через парк к школе.

Он вылетел вечером в среду, после того, как все друзья, родственники и коллеги дяди Руди побывали с визитом в доме Иды, чтобы выразить свои соболезнования. И вот теперь, в десять часов утра в четверг, он сидел напротив отца в комнате для посетителей тюрьмы Ливенворт. Их разделяла толстая стеклянная перегородка со встроенными в нее микрофонами.

— Все пришли проститься с ним, — рассказывал Эндрю. — Люди приехали отовсюду, папа. Семьи из Чикаго, из Майами, из Сент-Луиса — несмотря на непогоду, все явились. Некоторых я даже не знал.

Его отец кивнул.

Эндрю чувствовал, что глубоко скрытая ярость бушует внутри Энтони. Их адвокат, Абрам Мейерсон, подал прошение предоставить заключенному Фавиоле отпуск на один день, чтобы присутствовать на похоронах единственного брата, но получил отказ. Боль оттого, что приходится сидеть в тюрьме вдали от друзей, родных и деловых партнеров, теперь стала еще сильнее из-за этого отказа. Отец Эндрю сидел за стеклянной перегородкой, сложив руки на приступочке, крепко сжав рот и грозно блестя глазами. За годы заключения он похудел и побледнел, седина посеребрила его виски. Эндрю охватило то же чувство печали, как тогда, когда он ехал в больницу в день смерти дяди.

— Цветов принесли столько, что казалось, наступило лето. За катафалком следовали три машины, полные цветов.

— Из семьи Колотти кто-нибудь объявился?

— Конечно. Они все пришли, папа. В те дни начался жуткий снегопад, но он никого не остановил. Все пришли. Джимми Анджелли, Майк Маньони...

— Майк Кривая Челюсть? — оживился его отец. — Странно. Ведь именно брат сломал ему челюсть. Мы тогда были еще мальчишками. Большой драчун был мой братец.

Эндрю принялся перечислять имена всех, кого он видел на отпевании или кто позже зашел выразить соболезнования Иде, но его отец устремил взгляд куда-то вдаль, вспоминая своего брата, которого предали земле только вчера.

— Священник произнес замечательную надгробную молитву, — продолжал Эндрю. — Отец Нигро, ты помнишь его?

— Помню ли я отца Нигро? Он крестил тебя, мой мальчик.

— Не формальную молитву, какую читают, когда понятия не имеют, кто там лежит в гробу. Отец Нигро знал дядю Руди и говорил о нем, как об ушедшем друге. Все были очень растроганы, папа.

— Я рад, — кивнул заключенный.

Повисла долгая пауза.

Потом он сказал:

— Им следовало бы позволить мне прийти.

— Да, папа.

— Сволочи, — горько выругался он.

— Но я принес тебе газеты. Вот «Ньюс». — Эндрю развернул газету и прижал ее к стеклу, чтобы тот мог прочитать заголовок на первой полосе. — А вот «Пост» — странно, что они все еще выходят, ведь у них такие проблемы. Они тоже посвятили дяде Руди первую полосу и еще статью на второй. «Таймс» поместила извещение и заметку в «Хронике». Я их все оставлю тебе, они обещали мне доставить их в твою камеру. Возможно, о похоронах тоже что-нибудь напишут. Тогда я тоже пришлю их тебе, как только приеду домой. Я попросил Билли откладывать для меня прессу.