Черный лебедь - Ева Модильяри

– Под лестницей, ведущей в беседку, – признался настройщик, ответив только на второй вопрос.

– Но кто их спрятал? – настойчиво повторила она.

– Этого я не могу вам сказать. Потому что и сам не знаю. Клянусь вам, синьора Монтальдо, – сказал музыкант, который, казалось, вот-вот заплачет!

– Почему я должна верить вам? – спросила она.

Настройщик открыл папку с партитурами, вынул оттуда запечатанный конверт и протянул его Эстер.

– Это все, что я могу сделать, чтобы вызвать ваше доверие, – сказал он.

Дрожащей рукой Эстер вскрыла конверт. Он был такой тяжелый, плотный и толстый, что ей пришлось приложить немало усилий, чтобы разорвать его. Внутри был только маленький черепаховый гребень. Эстер сразу узнала его, и сердце ее упало. Она признала его без всякого сомнения, этот гребень с изящным серебряным цветочком принадлежал ей. Эстер вспомнила, как долго искала его много лет назад в Кастильончелло, после ночи, проведенной с Себастьяно. Она перевернула тогда всю спальню в попытках найти его, но, убедившись в тщетности своих усилий, убрала оставшийся парный гребень в ящик туалетного столика.

– Будьте любезны, подождите минутку, – сказала она.

Она поднялась на верхний этаж и пошла в гардеробную. Открыла ящик и нашла маленький черепаховый гребень. Сравнила его с тем, который передал настройщик. Они были совершенно одинаковые.

– Значит, это ты взял его, – тихо сказала она, словно говоря с Себастьяно.

На мгновение Эстер почувствовала себя счастливой. Значит, все эти годы он хранил маленькое воспоминание о ней, а теперь возвращал его, чтобы дать понять, что любит ее, и она должна верить словам маэстро Джиларди.

Эстер сунула в карман юбки оба гребня, наконец-то соединенные, и вернулась к настройщику, с нетерпением и надеждой ожидающему ее.

– Хорошо, синьор Джиларди, – начала она. – Скажите мне, что я должна сделать для вас.

– Только позвольте мне подойти к беседке в вашем саду. И лучше бы удостовериться, что никто меня не видит.

Было что-то привлекательное в этом маленьком человечке, таком слабом на вид, но не боящемся риска, и Эстер почувствовала к нему искреннее уважение.

Они вышли вместе в парк, и она показала ему на беседку.

– Делайте то, что должны, – сказала она. – А я позабочусь, чтобы никто не побеспокоил вас.

Прихрамывая, Фабрицио подошел к стволу секвойи и поднял глаза вверх, где Эмилиано был погружен в чтение.

– Ток-ток, – произнес он условленные слова, которыми начинались их тайные разговоры, – мне надо поговорить с тобой.

– Ток-ток, я сейчас спущусь, – ответил Эмилиано, слез с дерева и встал рядом.

– Пойдем со мной, – позвал Фабрицио, двинувшись впереди него по тропинке, ведущей в беседку.

– Что случилось? – спросил Эмилиано. Лицо его сделалось серьезным и озабоченным.

– Здесь недавно был маэстро Джиларди. Возился с этой доской, – сказал мальчик, показывая именно на то место, где был спрятан чемоданчик монсеньора Бригенти.

Эмилиано огляделся вокруг. Поблизости не было ни единой живой души. Помогая себе складным ножом, с которым никогда не расставался, он отодвинул доску. Чемоданчик по-прежнему лежал на своем месте.

– Все в порядке, – успокоил он Фабрицио.

– Тем лучше, – воскликнул тот с облегченным вздохом.

И все же Эмилиано обеспокоенно спрашивал себя, что делал маэстро Джиларди возле беседки, что он здесь потерял.

Глава 5

Дом нотариуса, старинного друга адвоката Аризи, был небольшим строением с башенками в готическом стиле, окруженным аккуратным садиком. Здесь любили играть дети двух семей, эвакуировавшихся из Милана. В городе остались их отцы, которые еще работали и приезжали в Белладжо лишь на субботу и воскресенье. После ужасных августовских бомбардировок, которые опустошили город, сообщение между Миланом и этим местечком затруднилось, и каждый раз рассказы взрослых во время этих воскресных приездов делались все более драматичными. Они привозили такие известия, которые никогда не публиковались в газетах, по-прежнему заполненных лживой героической трескотней, хотя повсюду царили нищета, террор и разрушение.

Нотариус оставил себе для работы только две комнаты на первом этаже, а Джузеппе Аризи с Анной отвел две комнаты в башне, окна которой выходили на озеро. В свободное время, которого у него теперь было даже слишком много, адвокат занимался своим любимым спортом – рыбной ловлей. А принимая во внимание нехватку продуктов, это было кстати и в отношении пропитания: каждый день на столе появлялись то вкусные окуни, то аппетитная форель. В этот период своей жизни Джузеппе Аризи, известный юрист, гораздо больше ценился как рыбак, чем как адвокат.

Нотариус тоже занимался деятельностью, весьма далекой от его истинной профессии. На токарном станке он вытачивал с необыкновенным искусством шкатулки, чашки и маленькие статуэтки, которые раздаривал затем соседям и друзьям.

По воскресеньям Анна и Джузеппе ходили к мессе в романскую базилику Сан-Джакомо в предместье, а потом прогуливались по прибрежной площади, самой большой в этом городишке, где останавливались рейсовые автобусы, и было несколько кафе.

Они привыкли друг к другу и без особых усилий поддерживали свои отношения в прочном равновесии между теплой дружбой и любовной привязанностью. Оба они открыли для себя ценность таких отношений и дорожили ими. Джузеппе нашел в ней умную и нежную подругу, а Анна получила в его лице верного друга, заботливого и уважающего ее взгляды и интересы. Они жили вместе всего несколько месяцев, но казалось, знали друг друга всегда.

Однажды вечером, вернувшись с озера с полной корзиной форели, Джузеппе вынул из кармана коричневый бархатный футляр, в котором было золотое кольцо с гранатами. Анна взяла рыбу, тут же решив устроить ужин на несколько человек, а на кольцо посмотрела с растерянностью.

– Это зачем? – Она вопросительно подняла брови.

– Затем, что оно блестит, как твои глаза. Затем, что оно такое же золотое, как твое сердце.

Анна взяла кольцо и приблизилась к окну, чтобы полюбоваться им. Это было недорогое и скромное колечко, совсем непохожее на те, которыми ее одаривал Эдисон.

– А что это означает? – поколебавшись, спросила она.

– Любовь, – ответил Джузеппе, устремив на нее свои добрые глаза. – И предложение руки и сердца.

Взволнованная, Анна обняла его, чтобы он не видел, что глаза ее полны слез.

– Подождем, пока кончится эта ужасная война, – сказала она. – А потом поженимся.

Джузеппе нервно провел рукой по волосам.

– Но почему не сейчас? – возразил он.

– Потому что я хочу красивого праздника. Я хочу белое платье, фату и множество радостных лиц вокруг. А сейчас людям не до этого.