Ассасин - Симона Вилар

Король Ричард… Какие у него глаза! Как свято он верит в свое дело! Король готов принять и возвысить всякого, кто так же, как и он, бьется за Святую землю!

А, к дьяволу! Об этом ли сейчас думать! Мартин стал подниматься, опираясь на здоровую ногу, пошел, волоча за собой отяжелевшую от крови раненую.

Пробираясь мимо навесов ордена Госпиталя, Мартин осторожно снял с веревок один из сушившихся бинтов и обмотал им себе голову и лицо. Следовало бы позаботиться и о ноге, но это подождет. Главное, что теперь, когда он обмотан почти до глаз, его никто не узнает, тем более что на нем нет котты с гербом его господина, короля Иерусалимского.

Стан пуленов и пуатевенцев короля Гвидо уже был близко, у самого берега. Мартин с наслаждением вдохнул влажный морской воздух, но расслабляться пока было рано, хотя сам лагерь Лузиньяна выглядел спокойным. Везде – у шатров, под телегами обоза, прямо на берегу – спали утомленные люди, притихшими выглядели и палатки, где отдыхали в этот час рыцари. Даже страж лагеря, казалось, дремал: облокотившись на длинное копье, он чуть покачивался на блеклом фоне моря, голова в островерхом шлеме склонилась.

Возле шатра Гвидо горел факел в стойке, чуть в стороне, у коновязи, слышалось пофыркивание лошадей. Мартин, едва дыша, пробрался к ним и едва не застонал от облегчения, усмотрев в темноте знакомую рослую фигуру в округлом шлеме, облокотившуюся о перекладину коновязи.

Когда Мартин неслышно возник из темноты, рыжий даже шарахнулся, увидев перед собой тень воина в кольчуге и с повязкой на лице.

– Эйрик…

Но тут силы его будто иссякли и он стал падать.

Приятель успел его подхватить.

– Священная кровь Тора! Малыш, я думал, ты уже все… Уже и не надеялся. Но, зная тебя, я так, по уговору только… Ох, Гвидо тут так орал! Сейчас он в шатре, напился с горя после того, как Конрад высказал ему, что он олух, раз снова доверился Арно де Бетсану. Как же они ругались! Я под телегой сидел, старался и носа не показывать. И молил всех богов, чтобы тебе удалось…

– Эйрик, ну помолчи! Нам надо поспешить. За мной охотятся тамплиеры.

Эйрик подтащил его к лошадям, но потом, вглядываясь в темноте в цеплявшегося в коня приятеля, неожиданно сказал:

– А ведь ты не выдержишь скачку.

– Выдержу. Мне жить хочется.

Но забраться на лошадь у него все-таки не получилось.

И Эйрик резко развернул его к себе.

– Слушай, малыш… В общем, гиблая это затея. К тому же патрули вокруг разъезжают. Знаешь, когда тут все угомонились, я раздобыл у генуэзцев одну из лодок. Сейчас море – лучший для нас путь, чем побережье.

Мартин даже всхлипнул. Лодка! Вот это удача! Как же он любил этого славного язычника!..

Небольшое суденышко было привязано у самого берега за веревку, туго обмотанную вокруг одного из прибрежных валунов. Когда они забрались в нее, Мартин обессиленно упал на днище. В правом бедре пульсировала боль, кровь хлестала из него, как из резаной свиньи, но с этим пока ничего нельзя было поделать.

– Дай мне весло, – сказал он, поднимаясь.

Но Эйрик толкнул его вниз.

– Лежи уж!

Надежно смазанные уключины не скрипели, когда он стал плыть под обрывами побережья, постепенно удаляясь от лагеря в Арсуфе.

Мартин отдышался, но потом решил, что если сейчас чего-то не предпримет, то попросту ослабеет и истечет кровью. Сорвав с головы повязку, он стал перетягивать ногу, чтобы хоть немного остановить кровотечение. – А ну, не двигайся! – зашипел сверху Эйрик.

Мартин застыл и увидел, как лицо его приятеля осветил отблеск огня. Чей-то голос прокричал с берега:

– Ты кто? Сознавайся!

– А что тут сознаваться? – выпрямившись во весь свой немаленький рост, ответил рыжий и так качнул лодку, что Мартин перекатился к ближнему от берегу борту.

Он замер.

– Говори, кто ты? – кричали из темноты.

Эйрик стал отвечать, Мартин понял, что Эйрик говорит на итальянском с заметным генуэзским акцентом.

– К своим плыву. Вот тот корабль, – указал он куда-то. – Взял снадобья у добрых братьев-госпитальеров для нашего капитана.

При этом он поднял для убедительности мешок с галетами, заранее припасенный им для побега.

Он еще пояснял, отвечая на вопросы, что припозднился из-за того, что ранее лекарям ордена Госпиталя было не до его сеньора Винченцо, они трудились над ранеными. А его генуэзец-капитан от коросты уже и сидеть не может, чешется, как блохастый кот…

– Откуда ты знаешь итальянский? – шепотом осведомился Мартин после того, как стражники, оглядев и расспросив рыжего великана, уверились, что это не тот, кого они ищут.

– Все мы служим Ашеру, – так же тихо отозвался Эйрик. Громче говорить он не мог – звук далеко летит над водой. – Я ведь, как и ты, где только не побывал. Они оба служили за плату.

Мартин продолжал возиться с порезом на ноге. Следовало бы и промыть рану, но придется потерпеть.

Пока он был занят перевязкой, на месяц наплыла легкая тень облака, и ее хватило, чтобы вокруг все померкло. Мартин сел на весла подле Эйрика, и они неслышно миновали генуэзский корабль, стоявший на рейде в стороне от других. Сквозь мрак беглецы видели на нем огонь, но лодка прошла достаточно далеко, чтобы их не заметили.

– Любят тебя боги, послав эту тучку, – тихо смеялся Эйрик.

«Меня любит Джоанна», – подумал Мартин и вспомнил, как быстро поцеловал ее напоследок. Зачем? В благодарность за помощь? На прощание? Но не смог не поцеловать. А, пустое!.. Он столько уже отказывался от нее… Но на этот раз простился навсегда.

– Все, парень, мы уплыли от них, – произнес Эйрик, когда они были достаточно далеко.

Вокруг не было ничего, кроме темной воды, едва заметных отдаленных силуэтов кораблей и их лодки. Вряд ли ее заметят на таком расстоянии.

Мартин молча налегал на весло, это отвлекало от пульсирующей в ноге боли. Он заметно ослаб и сбивался с ритма гребли. Эйрик заметил это и забрал у него весло. Самого же рыжего переполняло воодушевление. Он заявил, что они будут двигаться вдоль побережья столько, сколько смогут. В любом случае море тихое, ночью жара не донимает, а главное – они в безопасности. Захваченной же воды и сухих галет им хватит на пару суток. Ну а там и причалить можно.

– Ты понимаешь, Мартин, мы ушли от них! И больше не вернемся. Все, это уже все!

Рыжий был счастлив. Он вообще всегда надеялся на лучшее. Как же иначе в их работе?

Мартин тоже понимал, что это все. Он избежал опасности, он свободен, он едет к своей Руфи. И его ничто уже не остановит!