Песни чёрного дрозда - Вячеслав Пальман

Так совершилось первое убийство в заповедном лесу, где любому зверю до сих пор была гарантирована свобода, пища и жизнь.

Бережному всякие подобные переживания были абсолютно чужды. Он взвалил ещё тёплое тело на плечо и пошёл назад, через лес, через ручей на гору, где его дружки уже заканчивали протирать старыми сотами железные прутья клети, пол и особенно дверку.

— Ну вот и свежатина, — сказал дядя Алёха, сваливая добычу.

— Быстро ты, — заметил молодой лесник.

— Освежуй, сало нам самим пригодится, на него завсегда спрос, — приказал Бережной. — Хватит для приманки всего остатнего.

Уже поздно вечером лесники ушли к пасечнику.

«Сто тринадцать медведей» не ошибся в своём предположении. Тропа Лобика и его тропа пересеклись.

Одноухий не долго блуждал вблизи семеновского дома. А что там делать, если Человек с собакой, который снова стал его другом, как и в детстве, ушёл с Ауры раньше его, направляясь в ту сторону, где медведю показываться опасно? Олень тоже ушёл — тот самый рогач, которого Лобик признавал теперь не за возможную добычу, а за своего приятеля, связанного кровным родством.

В общем, он ещё немного потоптался в окрестностях Ауры и спокойно удалился за перевальчик, где почуял щекочущий запах мёда и стал бродить вокруг пасеки, вынашивая планы, как полакомиться запретной, соблазнительной пищей богов.

Потом он услышал шум трактора в долине ручья, человеческие голоса и новые запахи. Все это казалось поначалу скорее любопытным, чем опасным. Лобик кружил по лесу, стараясь понять, что происходит на ближней поляне. Звук далёкого выстрела не остался незамеченным. Шастая по лесу, он разыскал место трагедии и по следу человека, запах которого заставил подняться всю шерсть на загривке, почти дошёл до ловушки. Люди на ночь отсюда ушли, и изощрённое чутьё Лобика подсказало, в чем тут дело. Похоже, по его душу прибыли.

Разные ловушки Одноухому не в диковинку. Знал их хорошо. Не прошло и половины ночи, как Одноухий детально разобрался, что к чему. В дверцу он, разумеется, не полез, это для несмышлёнышей, но барсучье мясо очень хотел взять — и взял без всякого для себя риска и ущерба. Дело в том, что Бережной и его приятели подвесили тушку слишком близко к задней решётке клетки. Лобик разбросал маскировочные ветки, просунул меж прутьев когтистую лапищу и дёрнул приманку к себе. На другой стороне клети раздался стук упавшей дверцы, он вздрогнул, но мясо не выпустил, а, выждав немного, начал продирать его через прутья и успокоился лишь после того, как выудил наружу все до последней жилки. Неторопливо съел добычу, полежал, обошёл клеть со всех сторон, а на входе, около кустов, оставил отметину с неприятным запахом, как свидетельство самой высшей степени презрения к деятельности звероловов.

Удалившись в укромное место, Одноухий уже под утро уснул, нимало не заботясь, как его ночная работа отразится на нервной системе и настроении охотников.

Если бы он услышал все эти с яростью высказанные, сплошь непечатные слова, которые на заре раздались в лесу!..

— Вот он как нас! — бормотал дядя Алёха, стоя над слегка затвердевшей отметиной Лобика. — Надо же! Мясо взял, да ещё оскорбляет! Ну погоди, зараза, я тебя не так обману!

На совете лесников он молчал, а когда выслушал сбивчивые мнения товарищей, только покачал лысой головой:

— Это не такой ведьмедь, чтобы его запросто. Тут нужна хитрость на хитрость, мужики. Зверь дюже вумный, с образованием зверь попался. Вы вот что: налаживайте покуда приманку из мёда, а я пройду тут в одно местечко, к вечеру возвращусь, может, кое-чего придумаю.

Через лес, через невысокий увал, разделяющий два обхода, дядя Алёха двинулся на кордон Семёнова и близко к полудню спустился к огороду лесника. Здесь, ещё в лесу, снял с себя телогрейку и плащ и пошёл дальше в одной рубахе, заправленной в штаны. Возле дома устало опустился на лавку, закурил и подивился, что никто не вышел к нему. Тут же догадался: значит, ни Петра Марковича, ни его супруги нет дома. В дверной накидке торчала щепочка. Так и есть — никого.

Бережной вошёл в сени, снял с вешалки куртку и плащ Александра Молчанова и вышел, не забыв опять же воткнуть щепочку на место.

Собственно, за этими вещами он и приходил.

Будь хозяин дома, сказал бы, что переходил утром реку, упал и верхние его вещи уплыли. Дай, Петро Маркович, что-нибудь такое, через день-другой вернусь и занесу. Ну хоть вот эти, молчановские. Не отказал бы Семёнов, такой уж закон в лесу.

А когда никого в хозяйстве нет — и просить не надо. Вернёт и скажет, по какой причине брал.

Но Бережной не надел на себя взятых вещей. Напротив, нёс в руке на отлёте, чтобы не прилип к чужой одежде его дух, не нарушил хозяйского запаха.

— Ну вот, теперь хитрость на хитрость, — сказал он своим мужикам, вернувшись раньше задуманного времени. — Вы теперь и близко не подходите к ловушке, я такое сочиню, что уму непостижимо. И ежели ведьмедь на это не возьмётся, тогда без разговоров поедем назад и прямо скажем дельному малому, что не годимся мы, старые козлы, супротив этого шатуна и пусть пропадает наша премия от начальства или идёт кому другому…

Бережной бросил в ловушку серую курточку Молчанова. Потом проволочил по земле среди кустов и на входе в клетку изрядно потрёпанный плащ научного работника и накинул его на клетку, так что полы свисали прямо над дверцей. В самой клетке, теперь уже в центре, висел кусок нераспечатанных сотов. Прозрачные капли мёда изредка падали на укрытый листвою пол.

Лесники смотрели на все эти приготовления издали. Лица у них были скорее насмешливые, чем уверенные.

— Убей меня гром, попадётся, — сказал Бережной, подходя к ним. — А теперя, ребята, пойдём гонять в подкидного.

…Лобик ещё издали почуял знакомый запах. Ну вот, снова они рядом! Что Человек с собакой где-то поблизости, он уже не сомневался. Он пошёл на этот запах весело и смело, как идут в знакомый дом.

Одноухий постоял перед дверкой, даже поднялся на дыбы, чтобы дотянуться до плаща Молчанова, свисавшего с верха ловушки. Где-то близко и сам Человек, если здесь его одежда. Впереди? Там, где маняще белеет кусок пчелиного сота? Кто приготовил для него лакомство? Опять же его друг, Человек с собакой, который всегда имеет для Лобика какое-нибудь угощение и не скупится при встрече. Сделай ещё пять шагов, возьми.

Под тяжестью лапы скрипнула половая доска, Одноухий подался назад. Все здесь, в клетке, заставляло помышлять об опасности. И если бы не висела знакомая куртка, хранившая добрый запах… Он сделал ещё шаг к лакомству, но, прежде чем хватнуть соты всей пастью, осторожно слизнул несколько капель мёда с листочков на полу, раздразнил себя.