Тени суккуба - Райчел Мид

Онейриды не давали ответов. И поскольку все больше мечтаний прибывало ко мне, судьба, которую они предсказывали, начала осуществляться: Я больше не могла сказать, что было реально, а что нет. Зачастую, я пыталась сказать себе, что все это было ложью. Это было легче, чем жить с сомнением. Независимо от того, как я не старалась, я не могла встряхнуть чувство реальности, которого немного имела. Таким образом, я всегда и все подвергала сомнению, и через некоторое время это стало невыносимым. Это было усугублено еще и тем, что онейриды всегда снабжали теми мечтами, которые высасывали мою энергию. Саккуб нуждается в этой энергии для жизни. Это дало мне возможность передвигаться в мире, думать ясно, изменяться. Истощение меня не убило бы, я все еще была бессмертна, но в конце концов — это сделало меня бесполезной. Не то, чтобы это имело значение в моей тюрьме. У меня все еще было ощущение того, что я была закрыта в коробке в темноте, и то немногое понимание моего тела, которое я имела, просто показывало мне боль и слабость. Если бы я была освобождена, я испытывала бы затруднения в ходьбе. Я также, вероятно, была бы в своей истинной форме.

Так как теперь мое сознание было приостановлено, физические аспекты стали не важными. Мой ум стал истинной обузой, так как нехватка энергии и пытки от мечтаний начали разрывать меня на части. Я была более последовательной и аналитичной во время своих мечтаний, но когда они заканчивались, и эмоции поражали меня, мои рациональные мысли начали ломаться. Мое подшучивание с онойридами стало в основном оскорблениями и криками. Большую часть времени я не могла думать вообще. Была только боль и отчаянье. И гнев. Это казалось невозможным, все же под агонией, которая душила меня, маленькой искре гнева едва удавалось оставаться в живых, появляющейся каждый раз, когда я видела онойрид. Я думаю, держаться за ту ярость, была единственной вещью, которая сдерживала мое разрушенное сознание от полного признания безумия.

Я потеряла чувство времени, но это было больше связано со странной природой мечтаний и не столько с моим мозгом. Я действительно думаю, что мало времени прошло в реальном мире, потому что каждый раз онойрид показывал мне проблеск этого, никакого успеха, казалось, не было сделано в обнаружении меня — этим, я полагаю онойрид надеялся, сломать меня.

— Почему ты продолжаешь спрашивать нас?

Вопрос прибыл от Коди. Теперь я наблюдала за ним, Питером, и Хью, опрашиваемые Джеромом. Картер сидел в дальнем углу и курил, несмотря ни на какие правила Питера, по поводу запрета курения в квартире. Роман был там же, с невидимым телом и аурой. Это означало, что я не должна была видеть его, все же это было возможно, потому что он был моей целью в этой мечте, чтобы знать, что он был там, несмотря на то, что мои чувства говорили мне. Мои друзья знали о нем. У него не было никакой потребности скрывать свою внешность, если Джером не боялся, что могут быть демонические глаза, наблюдающие за Сиэтлом — который был не то, что неблагоразумным. Мое исчезновение, вероятно, сделало его дополнительно подозрительным.

Вопрос Коди был направлен к Джерому, и я никогда в жизни не видела такой ярости на лице молодого вампира. Он был самым спокойным из нас всех, новичком в бессмертном круге Сиэтла. Он все еще вскакивал, когда Джером говорил прыгать и проводил много времени, смотря и учась, чем принимая активное участие. Видеть его, было подобно шоку.

— Мы ничего не знаем! — продолжал Коди. — Наши силы ограничены. Ты тот, кто, как предполагается, всемогущий и мощный. Разве не ад контролирует половину вселенной?

— Есть многое на небе и земле, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам, — процитировал Картер торжественно.

— Заткнитесь, вы оба, — отрезал Джером. Он посмотрел на ангела. — Я уже слышал, как ты говорил это раньше.

Картер пожал плечами. — Ты слышал, что я говорил все это прежде. Много, много раз.

Джером повернулся к моим трем друзьям. — Ничего. Вы абсолютно уверены, что ничего не заметили о ней, прежде чем это произошло?

— Она была удрученной, — сказал Питер.

— Она всегда была удрученной, — сказал Хью.

— Она не говорила ни кому из нас о той вещи, что продолжала чувствовать, — ворчал Коди. — Она рассказала это только Роману. Почему ты не расспрашиваешь его?

— Я знаю, — сказал Джером. Он сделал шаг к молодому вампиру и низко наклонился к его лицу. — И следи за своим тоном. Тебе повезло, что я чувствую себя доброжелательным прямо сейчас.

— Что делает Mэй? — спросил Питер. Его тон был надлежащим и вежливым, когда он бросил беспокойный взгляд на Коди. Отчасти вопрос Питера был, вероятно, уловкой, чтобы спасти его протеже от поражения прямо здесь.

Джером вздохнул и сделал шаг назад. — Расспрашивает других. В поиске следов — любых вообще — у других наших бессмертных, которые могли что-то почувствовать.

Хью, который сидел на диване, держась на расстоянии от нашего сердитого босса, нервно откашлялся. — Я не хочу подымать это… но, вы находитесь на испытательном сроке после, хм, вызова.

Испепеляющий пристальный взгляд Джерома упал на чертенка, который вздрогнул. — Разве ты не думаешь, что я знаю это? Почему все здесь дают мне бесполезную информацию?

— Все, что я хочу сказать, — проговорил Хью, — это, что, если бы кто-то хотел воспользоваться ситуацией в своих интересах, подставляя тебя потерей одного из твоих бессмертных, это был бы хороший способ. Тому, кто, скажем, хочет продвижения по службе.

— Мэй не могла этого сделать, — сказал Джером, улавливая смысл. У него уже была такая ситуация с лейтенантом демоницей, так что гипотеза Хью не была так уж плоха. — Она не могла скрыть Джорджину так, как это… даже если она работает с кем то, кто может, она бы нашла лучший способ, чтобы добраться до меня. — Был почти высокомерный тон в его голосе.

— Что относительно Симоны? — потребовал Коди. — Вы знаете, она там выдает себя за Джорджину.

И Питер и Хью уставились в изумлении. — Она что? — Воскликнули они.

Внимание его друзей, казалось, нервировало Коди больше, чем гнев Джерома. — Да, я, хм, навещал Габриэль в книжном магазине, и видел Симону. У нее была форма Джорджины, но я чувствовал, что это была она.

— Ты видел Габриэль? — спросил Картер с интересом, так мое исчезновение из вселенной теперь значило меньше по сравнению с романом Коди.

Коди покраснел. — Мы… назначили свидание. Но я отменил его, когда услышал о Джорджине. Ничего страшного.

Ничего страшного? Мое похищение теперь губит шансы Коди быть с женщиной его мечты.

— Это более бесполезная информация, — проворчал Джером. — И, да, я знаю о Симоне.