Третий не лишний - Степан Кулик

За рассказом и в самом деле ночь почти пролетела. Звезды на видимом из ямы участке неба хоть и поблескивали, как и прежде, но уже не на черном, а на блекло-сером фоне.

Хлыст молчал. Да и Виктор решил вздремнуть. Понятное дело, сидя на корточках долго не поспишь, но все лучше, чем пялиться в полутьму зиндана и считать минуты…

Похоже, удалось. Поскольку когда сокамерник прикоснулся к его плечу, Лысюк даже не сразу сообразил, где находится.

– Что надо?

– Тихо, не шуми, – шикнул Хлыст. – Светает… А у меня просьба имеется. Типа, последнее желание.

– Сплюнь…

Виктор помотал головою, приходя в себя. Встал, потянулся. Ноги гудели и ныли в коленях. Спина словно одеревенела. Остальное как бы в норме. Хотелось по нужде, но пока решил воздержаться.

– Ладно. Проснулся. Говори…

– Хочу воздуха глотнуть. Неделю уже здесь кантуюсь. Кажется, легкие до крови об эту вонь стер. По уму, надо было ночью. Днем за это можно и топором по голове схлопотать.

Но… заговорились.

– Так приперло?

– Нет мочи… Жжет прямо… – узник дернул ворот рубахи.

– Ладно, – Виктор пожал плечами. – Залезай.

– Спасибо…

Хлыст неловко вскарабкался на плечи сокамерника, даже соскользнул, больно дернув при этом за шею.

– Извини… Зиндан из любого крепыша калеку сделает.

– Терпимо, – проворчал Виктор. Подождал немного и поинтересовался: – Ну, как там? Погода летная?

– Не мешай… дай отдышаться… – засопел Хлыст, вытягиваясь в струну. – Ты это… не обижайся.

– О чем ты?

– Сейчас…

Виктор, заподозрив неладное, уже начал было приседать, чтобы вернуть сокамерника обратно, для более подробного разговора, когда тот с силой оттолкнулся и подпрыгнул. Вниз осыпались комья земли, а Хлыст пропал.

Виктор посмотрел вверх – и увидел пустоту… Какое-то время Лысюк недоуменно таращился на край ямы, пытаясь осмыслить этот очевидный, но невероятный факт.

– Тьфу ты! Развел, гад.

Виктор отошел от стенки, на которую опирался, потом поднял бурдюк и отпил.

– Ну, правильно. Поэтому меня к нему и прислали… с приветом. Чтобы подсадил. А как ловко притворился, что ничего не понял. Ну, артист!.. Я реально повелся. И Ястреб хорош. Это ж надо такой финт придумать. Хоть в анналы тюремных побегов заноси. Живая лестница в виде подсадки в камеру проплаченного зека. А чего, нормальный ход. Друга своего они с кичи достали, а я для них никто и звать никак. Хитро…

Виктор еще раз хлебнул, неудачно сдавил бурдюк, поперхнулся и вытер ладонью плеснувшую на воротник бражку.

– Ну, значит, и мне больше засиживаться нет смысла. Эй, Пилюлькин! Если ты меня видишь или хотя бы слышишь, готовь встречу. Не знаю, помогло тебе мое участие в эксперименте или нет, но дольше торчать здесь, дожидаясь почетного места на тризне, нет резона.

Лысюк закрыл глаза, сосредоточился и трижды мысленно произнес: «Я больше не играю».

Глава восемнадцатая. И за борт ее бросает в набежавшую волну

Несмотря на домашность характера Бурый не был монастырским затворником. Не тот нынче век на дворе, чтобы молодой мужчина, возжелавший нарушить свое уединение, мог испытать затруднения в поисках увлекательной собеседницы. Хоть на час, хоть на сутки…

Соответственно в свои полновесные двадцать шесть лет, пять из которых промчались в студенческой среде, Леонид мнил себя если не знатоком, то уж опытным пользователем наверняка.

И как же он заблуждался, почитая ласки жриц любви или случайных подружек, склонных к всестороннему общению, тем самым блаженством… Воспетым трубадурами и менестрелями, начиная с времен античных.

Каждое прикосновение вызывало такую вспышку нежности и блаженства, что голова кружилась, как на американских горках. С замиранием сердца и нехваткой воздуха в груди. Слова уносились прочь и не желали складываться в логически завершенные формы. Тем более Оля как раз решила, что с прелюдией можно заканчивать и передать инициативу мужчине.

Но у насмешницы судьбы, как всегда, были свои планы на сегодняшний вечер. Ибо богам нет дела до желаний смертных. Даже самых сокровенных…

– Эй, хозяин! – заорали во дворе луженые мужские глотки. – Не спишь?! Встречай гостей!

Это было так не вовремя, что Леонида словно холодной водой окатили. И без внутреннего голоса озвереть впору.

– Какого рожна надо?! – заорал он в ответ, вскакивая с кровати.

– Дело к тебе есть. Да ты выдь во двор. Чего зря горло драть?

– Утром приходите. Ночью только темные дела свершаются.

– Негоже так, хозяин… Сын Гюрдира-ярла Бранд Рыжий перед дверью твоего дома стоит, – попытались образумить Бурого пришлые, но того уже понесло. Да и кто в подобной ситуации сохранил бы благоразумие и доброту душевную!

– А ты мне не указывай… Я никого в гости не звал. Проваливайте.

– Что ты сказал?! – молодой голос звенел яростью. – Рубите дверь! Никто не смеет меня на пороге держать!

– Ой, – только и произнесла Оля, когда тяжелые удары сотрясли дом.

Леонид уже и сам сообразил, что хватил лишку, ведь никто его не уполномочивал так привечать посетителей Жнеца, и поторопился открывать. К счастью, успел. А то кто знает, стали бы викинги, врубившись в дом, сдерживать секиры, или заодно порубили бы и его негостеприимных обитателей?

– Ты кто такой? Трелль Жнеца? – шагнул внутрь молодой рыжеволосый воин, почти брезгливо отстраняя Бурого в сторону. Следом за ним вошли еще трое здоровяков. Один с зажженным факелом.

Воин уже заметно успокоился и глядел хоть и высокомерно, но почти дружелюбно.

– Хозяин где? Ормульв, не прячься! Это я – Бранд. Я пришел с миром! Отец мой, Гюрдир Безбородый, опасно ранен. Помощь твоя нужна, Травник. Белый Ворон позвать сказал. Не мешкая…

– Нету его. – Рука у парня была как железная. Вроде и силы не прикладывал, а Леонид попятился, будто его оттолкнули. – Сами второй день ждем.

– Сами?

Сын ярла еще только вопрос задавал, а пара хирдманов уже проскользнули во вторую комнату. И ответом стал возмущенный вскрик девушки.

– Девка? – удивился Рыжий Бранд. – У Травника?

Оля успела натянуть на себя только короткую рубаху, даже шнуровку в вырезе пазухи не стянула. И теперь стояла перед мужчинами в том фривольном виде, который возбуждает гораздо больше, чем полная нагота.

Третий викинг, тот, что был с факелом, уже успел зажечь еще парочку настенных лучин. Для освещения дома. Так что и красоту девушки, удерживаемую на весу двумя дюжими лохматыми и бородатыми мужиками, как и ее обнаженность, больше не прятала даже ночная тьма.

– Забавно, – хохотнул Бранд, оценивающе глядя на Олю, в руках хирдманов казавшуюся еще более хрупкой. – Старый отшельник решил себе от прострела наложницу завести? Вместо грелки… А что, по размеру, как раз к больному месту прикладывать. Или в ногах держать…

– Это да… Мелковата для настоящего мужчины, – согласился с Рыжим один из викингов. – Но девка всегда девка. Время скоротать можно. Пока Ормульв вернется…

– Посмотрим, – кивнул Бранд и повернулся к Леониду: – Так когда хозяин будет? Утром?

Бурый замешкался. Все случилось как-то слишком быстро. Неожиданно. И он еще не успел сообразить, как правильно реагировать. Единственное, что не вызывало сомнения – супротив викингов у него шансов нет. Вообще…

– Если недалеко ушел, догони!

– Пусть лучше пожрать принесет… – отозвался один из викингов, держащих Олю. – Если Травник рядом, гонец не нужен. Когда Клык за его подстилку примется, она завизжит громче корабельного рожка. Глухой услышит.

– Да, об этом я не подумал, – Брад Рыжий, похоже, вполне серьезно воспринимал столь оригинальный способ подачи сигнала. – Ну, так чего ждете? Тащите ее обратно в постель. А ты, – палец Бранда уткнулся в грудь Бурого, – собери на стол. И пошевеливайся, если не хочешь присоединить свой голос к ее воплям, когда тебе углей в штаны насыплют.

Умом осознавая всю тщетность сопротивления трем дюжим воинам, Леонид все же примерился, как сподручнее вцепиться в горло сынку ярла, но в этот момент в игру вступила Оля.

– Перед тобой, Бранд Рыжий, не подстилка! – голос у девушки почти не дрожал. – Я – Хельга Цветок Клевера! Ученица знающего Ормульва Травника по прозвищу Жнец! И уберите от меня свои лапы, если не хотите, чтобы они отсохли по локоть. И не только руки! Эй, трелль! – откуда только властность в голосе взялась. Видимо, занятия в Гимназиуме не прошли зря. – Подай мой посох!..

Похоже, женщина, приказывающая мужчинам, для викингов была примерно таким же необычным явлением, как красотка телеведущая, шагнувшая с экрана, для современников Бурого. В общем, офигели они прилично и замерли в растерянности. Всего на секунду. Но когда Леонид, по-быстрому врубившись, подыграл подруге – подав с поклоном на вытянутых руках тот самый резной посох от Хмеля, суровые северные парни впали в ступор окончательно.

– Я слышала, – Оля шагнула в сторону Бранда с таким величавым видом, словно на ней была мантия и корона. – Ты сказал, ярл Гюрдир Безбородый ранен?