Зоопарк подсадных уток - Ирина Николаевна Базаркина

впускали достаточно света. К столам из светлого ламината были придвинуты мягкие стулья, а на стенах висели картины в авангардном стиле. Читальный зал был практически пуст, не считая парочки молодых людей, очевидно, аспирантов, что-то оживленно обсуждавших за столом в углу.

Егор прошел к конторке и нетерпеливо побарабанил по ней пальцами.

– Иду! – послышалось мелодичное сопрано, и из-за стеллажей выскочила невысокая худенькая девушка, одетая в джинсовый сарафан и ярко-желтую водолазку. Лицо библиотекарши было ничем не примечательным, единственным, притягивающим к ней взгляд, была длинная толстая коса, свисающая ниже пояса.

– Здравствуйте, – улыбнулся Егор. – Меня прислал Михаил.

– Я так и поняла, – засмеялась Маша. – Очень уж Вы непохожи на ученого.

– А может быть, я профессор? – лукаво подмигнул Егор.

– Однозначно, нет, – парировала Маша. – Я работаю здесь почти пятнадцать лет и отличу ученого от обычного человека с первого взгляда. Так что Вы хотели посмотреть?

– Мне нужны материалы об академике Туманском, – Егор оперся о конторку. – Желательно, подшивки газет.

– Интересуетесь деятельностью Давида Александровича? – улыбнулась девушка.

– Вы о нем слышали?

– Конечно, кто же о нем не слышал, – пожала плечами девушка. – Это же легенда нашей фармацевтической промышленности! Подождите минутку, я сейчас!

Она резко развернулась и пропала за стеллажами.

– Представляю, с какой скоростью она передвигается, когда здесь наплыв посетителей, – рассеянно подумал Егор, который в своей жизни знал только библиотекаршу школы, где он учился, – старенькую Галину Юрьевну, которая по три часа искала нужную книгу, при этом постоянно ворча и жалуясь.

Маша прилетела через пару минут с внушительной стопкой газет, которую для надежности поддерживала подбородком.

– Вот, держите, здесь самое основное, – она смачно шлепнула подшивки на конторку.

– Спасибо! – прочувствованно поблагодарил Егор.

– Не за что! – улыбнулась девушка. – Если не найдете интересующую Вас информацию в этих газетах, скажете, я принесу еще.

– Думаю, этого хватит, – улыбнулся Егор. Стопка газет была впечатляющей.

– Хорошо! – кивнула Маша и вновь нырнула за стеллажи, откуда тут же послышались энергичные звуки передвигаемых книг.

– Есть женщины в русских селеньях! – восхищенно пробормотал Егор вполголоса, сгреб газеты и отправился за стол.

Печатные издания, выданные сверхскоростной Машей, были самыми разными: от сугубо научных журналов до обыкновенных бульварных листков. Михаил оказался прав: Туманский был видным персонажем. Газеты пестрели заметками о деятельности академика, его то и дело чем-то награждали. Егор прочитал кучу некрологов, где сотни людей искренне сожалели о смерти великого ученого. Наконец, через полтора часа Егор нашел то, что искал.

«Новое несчастье в семье академика Туманского», – кричал броский заголовок, подписанный корреспондентом Кириллом Мамонтовым. – «Не успела осесть земля на могиле недавно умершего академика Давида Александровича Туманского, как его семью постигла новая беда. Дочь ученого, Мария Туманская, работавшая в научной лаборатории своего отца, доставлена в реанимацию в тяжелом состоянии. Женщина пострадала от многочисленных ударов острым тяжелым предметом. По словам врачей, больная находится в критическом состоянии».

Егор возбужденно перелистал еще несколько номеров газеты и замер. Издание, датированное двумя месяцами позже, сообщало: «Следствие по делу Марии Туманской зашло в тупик. Напомним, что дочь известного ученого нашли в бессознательном состоянии с многочисленными ранениями, нанесенными тяжелым острым предметом. Сама Мария Давидовна ничего не помнит. Проведя полтора месяца в коме, женщина потеряла память и речь. Сотрудники милиции полагают, что Туманская стала жертвой нападения маргиналов. С дочери академика сняты золотые украшения и бриллианты на внушительную сумму».

– Ну и что мне это дает? – Егор потер уставшие глаза и отодвинул газеты в сторону. – А ничего не дает! И где сейчас эта дочь академика Туманского? Она по-прежнему продолжает дело отца или уже умерла, не оправившись от случившегося с ней несчастья?

Егор энергично потер кончиками пальцев виски, вытащил из кармана блокнот и ручку и принялся рисовать на страничке квадратики и кружки, складывая из них замысловатые узоры. Подобное «творчество» всегда помогало ему думать. Итак, Михаил говорил, что в группе академика Туманского работали четыре человека: он сам, его дочь, аспирант и Корин. Давид Александрович умер, его дочь, скорее всего, тоже вышла из игры. Остается только неизвестный аспирант и Сергей Николаевич.

Егор достал телефон и набрал номер Михаила.

– Нарыл что-то интересное? – весело поинтересовалась трубка голосом Левитана.

– И да, и нет, – Егор прижал телефон к другому уху. – Миш, помнишь, ты рассказывал про своего преподавателя. Ну, про того, который работал вместе с Туманским.

– Сергей Николаевич? Помню! И что? – в трубке послышалось шуршание и энергичный хруст.

– Ты что там, тараканов давишь? – Егор отодвинул трубку подальше.

– Нет, сухарики разворачиваю. Жрать больно хочется, – пояснил Михаил, и к хрусту теперь добавилось не менее энергичное чавканье.

– Жениться тебе, Миша, надо, – вздохнул Егор. – Ел бы сейчас супчики да котлеты, а не синтетическую дрянь из упаковок.

– Много ты понимаешь! – обиделся Михаил. – Знаешь, как говорят закоренелые холостяки? Лучше молоко из холодильника, чем корова на кухне. Он громко захохотал, но через пару секунд смех перешел в кашель.

– Подавился, – сообщил Михаил, наконец-то откашлявшись. – На чем мы остановились?

– Мне нужны координаты Сергея Николаевича Корина, – терпеливо, как учитель нерадивому первокласснику, повторил Егор.

– Ща, подожди, где-то они у меня были. – Михаил пошуршал бумагами. – Пиши: Америка, Глазго…

– Подожди! Какая Америка? – опешил Егор, машинально записавший адрес и даже телефон.

– Какая – такая? Обыкновенная! – из трубки опять донесся хруст и чавканье. – Я же тебе говорил, что когда НИИ стихийно начали закрываться, многие талантливые ученые подались на Запад. Корин, кстати, дольше многих продержался. Но его все-таки в конце концов переманили. Он сейчас, кстати, важная шишка – научную лабораторию возглавляет.

– Спасибо за информацию, только в Америку я к нему не поеду, – вздохнул Егор.

– Ну так позвони! – предложил Михаил. – Дорого, конечно, но раз тебе надо.

– Ладно, доедай свои сухарики и больше не давись! – предостерег Егор и нажал кнопку отбоя.

Посидев еще некоторое время в бесплодных раздумьях, Егор сдал газеты Маше и вышел на улицу. Дул холодный ветер, с неба сыпался редкий снег, который тут же таял, превращаясь под ногами в грязное месиво. Егор поежился, сел в машину и первым делом включил печку. Честно говоря, больше всего на свете ему сейчас хотелось есть и спать, а не заниматься расследованиями, к тому утренняя ссора с Кирой не давала ему покоя. Наплевав на работу, Егор решил ехать домой. «Приготовлю ужин и дождусь Киру», – решил он с блаженной улыбкой. – «А вместе мы обязательно что-нибудь придумаем». Он завел мотор и, вырулив на дорогу, понесся домой по крайней левой полосе.

Дома Егор первым делом сменил промокшую от снега форму на старые потертые джинсы и растянувшийся от многочисленных стирок свитер. Закатав длинные и широкие