ID. Identity и ее решающая роль в защите демократии - Натан Щаранский

Есть другой путь. Зтот путь к миру лежит через укрепление еврейской израильской identity, усиление демократических начал израильского общества и расширение зоны демократии во всем нашем регионе в целом.

Заключение

На пути к новому союзу

В этой книге я пытался показать, почему identity и свобода могут и должны быть союзниками в общей борьбе К сожалению, этот союз постоянно атакуют. В то же время другой, противоестественный и очень опасный союз между исполненными самых благих намерений либералами и наиболее антидемократическими силами на планете, укрепляется на наших глазах.

Для успешной борьбы с тоталитаризмом прежде всего необходима моральная ясность. Пока вы четко не осознаете, что есть зло, невозможно начать с ним бороться. Но именно в этом, в вопросе моральной ясности, постнационалисты нанесли наибольший вред Нигде этот антиморальный, противоестественный союз между ними и антидемократическими силами не проявляется так ярко, как в университетских кампусах Европы и США.

В последние несколько лет мне пришлось выступить более чем в пятидесяти университетах, из них в сорока в США и десяти — в Европе Во многих кампусах мне приходилось быть свидетелем этого странного сотрудничества между тоталитарными силами и наивными идеалистами. Один случай, который произошел в университете Ратгерс, запомнился мне особо.

В самый разгар волны терактов, захлестнувшей Израиль, когда в кафе, на улицах и в автобусах взрывались бомбы террористов-смертников, унося жизни десятков и сотен израильских граждан, среди которых были и мои друзья, коллеги, соседи, анти-израильски настроенные студенты организовали в университете Ратгерс самый большой в США национальный конгресс сторонников борьбы против сионизма. Протестуя против самого факта моего выступления в университете, к этой группе примкнули и несколько либеральных профессоров Когда вечером я подъехал к кампусу, меня встретила красочная демонстрация: плечом к плечу с западными либералами стояли арабские юноши и девушки в кафиях... руки, сжатые в кулак, были подняты в приветственном жесте — точно так же, как это делают самоубийцы-смертники во время своего последнего видео-интервью перед выходом на задание Они выкрикивали антиизраильские лозунги, а в руках держали плакаты, на которых было написано: «Расистский Израиль». «Военные преступники». «Остановить израильский геноцид». В этом театре абсурда студенты, боровшиеся за права человека, объединили свои усилия с теми, кто не скрывал своих симпатий к террористам-смертникам, убивавшим ни в чем не повинных людей.

В самом зале небольшая группа молодых мусульманских девушек захватила «стратегические позиции» в первых рядах. Я уже сталкивался с подобной тактикой в ходе своих предыдущих выступлений: как правило, такая группа подготавливала самые тяжелые вопросы с самыми душераздирающими подробностями о жестокостях, чинимых израильской военщиной. В различных частях зала были слышны обрывки горячих споров, которые вспыхивали между про- и антиизраильски настроенными студентами. Мой телохранитель был обеспокоен: атмосфера очень накалена, сказал он мне, идите прямо на сцену, не стойте в толпе, поскольку здесь мне будет намного труднее вас защитить. Но я отверг это предложение: в конце концов, прямой диалог со студентами был одной из главных целей моего визита.

Но диалог оказался даже несколько слишком прямым. В тот момент, когда я занял место в первом ряду и приготовился отвечать на вопросы, какой-то молодой человек (который, как я узнал впоследствии, возглавлял студенческую организацию «Евреи против оккупации») подскочил ко мне с криком: «Свободу Палестине!», и в тот же момент мое лицо покрылось липкой массой. Не нужно было быть гением, чтобы догадаться: в меня запустили тортом.

Смущенные организаторы испугались, что я откажусь продолжать широко разрекламированную лекцию, но их опасения были напрасными Я слизал крем со своих губ, одолжил пиджак на два размера больше и, вернувшись в зал, сказал: «Я знал, что у вас очень теплая и приветливая публика, но я не знал, что ваши торты — просто объедение! Я только надеюсь, что этот конкретный торт был кошерным, поскольку я съел его изрядную часть» Все рассмеялись, и напряжение исчезло — публика была явно на моей стороне еще до того, как я начал излагать свою позицию Демонстрация вокруг зала, где проходила встреча, быстро рассеялась.

Но обычно встречи в кампусах были намного сложнее Типичный пример — лекция, которую я читал в Амстердамском университете В огромном, до предела заполненном студентами зале все были по-европейски вежливы Открывший встречу уважаемый профессор представил меня, зачитал отрывки из моей биографии и закончил следующими словами: «Мы, естественно, с нетерпением ждем, что именно поведает нам о соблюдении прав человека член правительства, которое повинно в совершении преступлений против человечества».

Лекция вызвала немало вопросов. Увидев лес поднятых рук, я не сомневался в том, что профессор наверняка знает, кому дать первое слово К моему большому удивлению, он дал право первого вопроса старому еврею, который сидел прямо передо мной, — я обратил на него внимание, поскольку он напомнил мне моего покойного отца. Но облегчение, которое я испытал, было преждевременным: оказалось, что симпатичный пожилой еврей возглавлял местное отделение компартии Голландии Вопросы, который он задал мне, звучали так: «Как вы можете объяснить грабительскую политику, которую Израиль проводит по отношению к палестинцам? Разве не лучше было бы, если бы еврейского государства вообще на существовало на Ближнем Востоке?»

Следующей выступила симпатичная палестинская девушка, которая рассказала о бесчеловечном обращении израильских солдат с ее семьей, об изнасилованиях, издевательствах, депортации. В конце концов семье чудом удалось бежать с Ближнего Востока и найти убежище в Европе Очень трудно противостоять таким личным, прочувствованным историям — даже если совершенно очевидно, что они вымышлены С другой стороны, отбросить с ходу все обвинения тоже невозможно, и в этом-то и состоит цепь этих историй — поставить тебя в тупик.

Как правило, в ответ на подобного рода обвинения я старался выяснить, о каком конкретном случае или событии идет речь, стал ли этот случай достоянием общественности. Я также рассматривал его в более широком контексте происходящего. Я приводил примеры того, как действует израильская пресса, которая вскрывает нарушения прав человека и не боится подвергать резкой критике как армию, так и правительство. Несмотря на тяжелую ситуацию войны и массового террора. Израиль старается соблюдать демократические нормы даже в том случае, если это подвергает опасности жизни десятков и сотен израильских граждан.

Я напоминал о той принципиальной разнице, которая существует между Израилем и его врагами в вопросе соблюдения прав человека, и в первую очередь в двух областях, которые наиболее близки сердцу студенческой молодежи: правах женщин и правах гомосексуалистов Многие студенты убеждены, что Израиль, как государство-оккупант, по определению олицетворяет абсолютное зло, в то время как палестинцы, будучи жертвами, ассоциируются со всем светлым и прогрессивным. Каким же сюрпризом бывало для них обнаружить, что наказание за убийство женщины на почве так называемой «опороченной семейной чести», составляет в Палестинской автономии всего… шесть месяцев, да и то применяется очень редко! Они начинают задумываться, когда узнают, что единственный способ избежать позора для женщины, подозреваемой в супружеской измене, это принести себя в жертву в качестве террористки-смертницы для чего духовным лидером ХАМАСа была даже издана специальная фатеа, разрешающая это Одно дело — рассматривать происходящее в рамках устоявшихся стереотипов, совершенно другое — знать детали, подробности того, что происходит. В этом случае картина кардинально меняется, а вместе с ней меняются также симпатии и антипатии.

История, произошедшая с одной палестинской женщиной в 2003 году, является весьма показательной. Молодая палестинка взорвала себя на КПП Карни — контрольно-пропускном пункте, через который поступают товары в Газу. В результате взрыва погибли солдаты и гражданские лица, двое ее детей в возрасте одного и трех лет остались сиротами. Западная пресса писала, что этот жуткий случай показывает всю глубину отчаяния, до которого дошли палестинцы в условиях оккупации. Но правда была совершенно иной: женщина была обвинена в неверности своему мужу — активисту ХАМАСа и была обречена на смерть Лидер ХАМАСа шейх Ахмед Ясин издал тогда специальную фатеу, которая позволяла использовать эту женщину в качестве шахида — террориста-смертника Террористы оставили ей только один выбор: умереть с позором, как неверная жена, или погибнуть с честью, как шахид. Третьего было не дано.