Горизонтальная война. Снимая маски - Есения Маас
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Дура, — отрезал Рома, незаметно появившись за спиной. — Идите в гостиную, я сейчас.
В полном молчании мы уселись на широкий угловой диван и уставились в мёртвый телевизор. Я крутила в голове фразы из воспоминаний. Мама говорила отцу, что её сводная сестра Катя крутила роман с Витей, встряв при этом между ним и Ларисой. Неужели, она говорила о Домогарове? — ахнула я. А ведь и тётя Алиса упоминала свою дружбу с Ларисой Витальевной. Как же так?.. Получается, что я дочь этой Катерины и Виктора Домогарова и близнецы мне родные братья?
Зажав рот, я бросилась в ванную. Меня выворачивало долгих пять минут, пока в желудке не осталось даже желудочного сока. Вот дерьмо собачье. До какой же степени ты меня ненавидела мама, что готова была подложить под брата? А ведь она точно знала, что мы родня. Как же Лиза тогда родилась здоровой?
— Мелания? У тебя всё в порядке? — Саша зашла и закрыла дверь, щёлкнув замком. — Что случилось?
— Я опустилась на самое дно этого мира, — просипела я, полоща рот под краном.
— Это как?
— Рома упомянул, что Виктор ищет дочь. Так вот, его дочь, по всей видимости, я.
— С ума сошла? — она схватилась за сердце и села на край ванны.
— Нет. — Я ополоснула лицо и вытерла воду полотенцем. — В день рождения десять лет назад, я подслушала разговор родителей, именно поэтому я и побежала к вам домой, чтобы предупредить вашу маму об опасности. Мама сказала, что я дочь её сводной сестры Екатерины и Виктора. И что моя биологическая мать встала между Витей и Ларисой. А я знаю только одну такую пару… это Домогаровы.
— То есть… ты хочешь сказать… — в её глазах отразилось понимание, и она скривилась. — Мария — полоумная стерва.
— Не буду отрицать. — Я села на пол и прижалась головой к холодному кафелю. — Лиза результат инцеста.
— Твою-то мать, — простонала Саша, закрывая лицо. — Вот ублюдок!
— Эй! — крикнул из-за двери Рома. — Чего застряли?!
— Не говори ему! — Я схватила Сашу за руки и сжала со всей силы. — Слышишь? Не говори! Я в могилу с собой унесу этот секрет. Рома не должен знать! Обещай!
— Хорошо. — Саша уронила голову и открыла щеколду, впуская брата.
— Разговор есть. — Он отошёл с прохода и поторопил: — Ну! Чего ждём?
Вывалившись, а по-другому это и нельзя было назвать, из ванной, мы доползли с Сашей до дивана и одновременно на него рухнули. У меня же жизнь перед глазами пролетела. Если Рома узнает об этой порочной связи, об этом позоре… лучше умереть, чем открыть правду.
— Сегодня пришли результаты тестов, — Рома вытащил из сумки папку с документами и протянул мне. — Тебе нужно ознакомиться.
— Каких тестов? — опешила я. — Когда их заказывали?
— Кровь для этого теста была взята при последнем обследовании, — терпеливо ответил он.
Открыв папку, я уставилась на белый лист, испещрённый множеством незнакомых символов и букв.
Отчёт ДНК исследования
Предполагаемая мать: Звягинцева Мария Александровна (белая)
Ребёнок: Звягинцева Мелания Сергеевна
Предполагаемый отец: Домогаров Виктор Алексеевич (белый)
Результаты:
Вероятность материнства: 0 %
Вероятность отцовства: 99,999996 %
Вывод: Предполагаемая мать исключается как биологическая мать тестируемого ребёнка. Предполагаемый отец не исключается как биологический отец тестируемого ребёнка.
— Что это? — Папка выскользнула из рук, упав на пол с глухим стуком. — Как это? Почему?
— Всё просто, — Рома поднял документ и отряхнул невидимую пыль. — Ты дочь Виктора, но не дочь Марии.
— Зачем?.. — Опустошённая я подняла на него глаза и прошептала: — Зачем же ты это сделал? Рома?..
— Я заинтересовался этим вопросом, когда впервые увидел объявление о твоих поисках и сумму награды. Меня очень удивила ставка в десять миллионов. К тому же, тебя искал Виктор, а не один из братьев. — На этих словах меня ощутимо передёрнуло и желудок снова свело. — Мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы достать биоматериал Марии, но Виктор сдал кровь добровольно.
— Зачем тебе это?
— Ты никогда не обращала внимания, Мелания, но вы с Виктором очень похожи.
— Боже мой. — Я зарылась пальцами в волосы и оттянула их, чтобы прийти в себя. — Боже мой… что же я натворила… Лиза, девочка моя…
— Ты не все документы посмотрела. — Рома спокойно вынул из папки новые листы и протянул мне. — Прочти.
Свидетельство об усыновлении
Власов Глеб Даниилович
Дата рождения: 19 ноября 1980 года
Место рождения: Москва
усыновлён Домогаровым Виктором Алексеевичем…
с присвоением ребёнку фамилии Домогаров имени Глеб отчества Викторович
дата 7 декабря 1985 года
ЗАГС ______
Подпись _______
Трясущейся рукой, я открыла второй листок и прочла то же самое про Бориса.
— Что там? — Саша заглянула через плечо и вопросительно уставилась на брата. — Ром?
— Они не братья, — всхлипнула я. — Виктор усыновил их в пятилетнем возрасте. Усынови-и-ил, — завыла я в голос.
Усыновил… они мне не родня. Господи, какое счастье. Я заплакала от облегчения.
— Откуда эти документы? — строго спросила Саша. — Это копии, где ты их взял?
— Мне их дал Виктор Алексеевич, — Рома сел в кресло и сложил нога на ногу. — Для того, чтобы Мелания поверила.
— Что? Нет! Ни за что! Я никогда не стану частью этой поганой семьи, никогда!
— Извини, Мелания. — Рома откинулся на спинку и сцепил руки в замок. — Но у тебя просто нет выбора. Чтобы вернуть дочь и бороться на равных с Марией, тебе нужны деньги и связи, равные её. У нас, конечно, деньги есть, но вот связей нет. Мы здесь сами по себе барахтаемся, — он развёл руками. — Я обещал помочь с возвращением дочери в обмен на воспоминания, и сдержал обещание.
— Ты сволочь. — Шатаясь, я поднялась на ноги и окинула его презрительным взглядом. — Никогда бы не подумала, что ты превратишься в это.
Бросив бумаги ему на колени, я не оборачиваясь пошла наверх. Мне нужно было одеться и уходить. Здесь мне больше нечего делать.
— Это война, Мел, — крикнул он вдогонку. — Если ты ещё не поняла, то это — война. А на войне все средства хороши, когда до тебя это дойдёт — приходи. Мы обсудим варианты.
— Гори в аду, засранец, — тихо прошипела я.
Глава 18
Что за извращённая идея свести меня с Виктором Домогаровым?! В сердцах я швырнула на кровать расчёску, и пригладила несколько торчащих волосков. Такое ощущение, что Роме не двадцать пять, а всё те же пятнадцать, и в его сердце ещё
