Рассказы (фанатские переводы) - Джим Батчер

Гренделькин опустил руку, и я увидел короткую вспышку желтых глаз, мерзкое лицо и полный рот клыков. Его зубы обнажились в улыбке и я понял что мог с таким же успехом ударить его струёй воды из садового шланга судя по тому какой эффект на него оказало пламя. Он шевельнулся, и резко подняв массивные руки, швырнул в меня камень. Поверьте мне, таланты гренделькина бездумно растрачивались в похитительно-изнасилово-пожирательной индустрии. Ему следовало бы быть профессиональным игроком в американский футбол.

Пока я сознавал, что в меня летит камень, он уже ударил меня. Это был короткий хруст в левом плече и волна агонизирующей боли. Что-то швырнуло меня на землю, выбив воздух из легких. Мой амулет выпал из онемевших пальцев, и бриллиантовая звезда света умерла в одночасье.

Проклятье, я предполагал, что такой большой и страшный противник просто обязан быть тупым, но это явно не касалось гренделькина. Он выждал, пока Гард покинет круг света от лежащего патрона, прежде чем метнул камень.

— Чародей! — закричала Гард.

Я не мог ничего рассмотреть. Короткая вспышка яркого света ослепила мои глаза, Гард была не в лучшем положении из-за резкого перепада освещения. Я поднялся на ноги, стараясь не закричать от боли в плече и шатаясь, подошел, чтобы посмотреть вниз на комнату.

Гренделькин заревел, а женщина закричала — на этот раз от боли. Раздался звук тяжелого удара, и Гард с пустыми руками неясной тенью пролетела через круг зеленого света. Она ударилась о стену с неприятным, тяжелым звуком.

Это все случилось так быстро. Адские колокола! Но здесь я играл не в своей лиге.

Я повернулся к Мышу и прошептал инструкцию. Мой пес посмотрел на меня, прижал уши к голове и не двинулся с места.

— Иди, — закричал я на него. — Вперед, вперед, вперед!

Мышь развернулся и поплелся по тому пути, откуда мы пришли.

Гард упала на пол подо мною, слабо шевелясь возле кромки тусклого света, создаваемого патроном. Я не мог сказать, настолько тяжело она была ранена — но я знал, что если я ничего не предприму до того, как гренделькин прикончит её, ей уже никогда не станет лучше. Я слышал, как в отчаянье рыдала Элизабет.

— Давай же, Гарри, — сам себе прорычал я. — Придумай что-нибудь.

Я мог еле-еле двигать левой рукой, поэтому схватил посох в правую руку и начал спускаться по ненадежной каменной лестнице.

Из кромешной тьмы раздался смех. Это был глубокой голос — сильный, сочный и спокойный. Он заговорил с отчетливым, правильным произношением.

— Гаутская сучка, — проворчал гренделькин. — Это наиболее веселое из того, что случалось со мною за столетье. Блин, но я бы хотел, чтобы немного больше Выбирающих ходили по свету… Вы вымирающий вид.

Я с трудом мог рассмотреть при свете патрона эти проклятые ступеньки под ногами. Моя нога соскользнула, и я почти упал.

— Заклинатель? — спросил гренделькин.

— Ваше здоровье, — буркнул я.

Его голос прозвучал от дальнего конца светового круга, и я остановился. Желтые глаза гренделькина светились злобой и голодом. Он медленно поигрывал когтистыми руками, обнажив зубы в улыбке. У меня во рту резко пересохло, ноги начали дрожать. Я видел, как он двигается. Если он двинется ко мне, все может обернуться очень скверно.

Зачеркните это. Ели он двинется ко мне, все точно обернется очень скверно.

— Это огнетушитель у тебя в кармане?[28] — спросил я, внимательно его изучая. — Или ты просто так рад меня видеть?

Улыбка гренделькина стала еще шире.

— Больше склоняюсь ко второму. У меня будет в скором времени запас еды на два месяца. Что же она пообещала тебе? Как она одурачила тебя, чтобы ты пошел вместе с нею?

— Ты заблуждаешься. Это я разрешил ей следовать за мной, — сказал я.

Раздался тихий, ленивый, злобный смех гренделькина. Это было адски жутко, слышать такой благородный голос из такой упаковки, как эта.

— Ты думаешь, ты угроза для меня, маленький человек?

— А ты думаешь, нет?

Гренделькин лениво поднял когтистыми пальцами одной руки лежащие поблизости от него камни. Маленькие булыжники прыгали на его ладони туда-сюда.

— Я научился отражать магию заклинаний раньше, чем покинул Старый Свет. Учитывая это, ты не больше чем обезьянка с палкой. — Он помолчал и добавил, — К тому же очень слабая и неуклюжая обезьянка.

— У такого большого парня как ты, не должно возникнуть никаких проблем с маленьким, потрепанным мною, в таком случае, — сказал я. У него были странные глаза. Я никогда не видел ничего похожего на них. Его лицо, несмотря на отталкивающий вид, было похоже на нормальное человеческое лицо. — Я догадываюсь, тебя объединяет какая-то история с миссис Гард.

— Семейная вражда всегда наихудшая, — сказал гренделькин.

— Приходится верить тебе на слово, — сказал я. — Я хотел только забрать женщину. И я бы предпочел сделать это миролюбиво, чем идти по трудному пути. Твой выбор. Лучше уйди, большой парень. И мы оба будем счастливы.

Гренделькин уставился на меня, потом запрокинул голову в глубоком, очень задорном смехе. — Помимо того, что у меня уже есть племенная кобылка и нашлась маленькая кошечка для игр, так же у меня есть и клоун. Это практически фестиваль какой-то.

И, сказав это, гренделькин атаковал меня. Мощный кулак, размером с волейбольный мяч, задел моё лицо. Я был достаточно быстр, чтобы с трудом, но ускользнуть от прямого удара. Я бросился на пол штрека, с трудом дыша из-за боли, которая раскаленными угольками пронзила моё плечо. Кузнечный молот из мяса и костей вмялся в стену, где я недавно стоял с ломким, хрустящим звуком. Осколки разлетающихся камней ужалили меня в щеку.

Это до чертиков испугало меня, что было мне только на руку. Страх — это прекрасное топливо для некоторых видов магии. И убирайся—к—черту—от-меня поток сырой силы, которую я спустил с привязи на гренделькина, той силы, при помощи которой я опрокидывал припаркованные машины на другую сторону улицы и пробивал стены зданий.

Гренделькин все-таки не шутил про знание контрмагии. Вся эта голая сила ударила его и, так сказать, обтекла его, как вода огибает камень. Это только оттолкнуло его на пару шагов — что было достаточно для того, чтобы я стал на одно колено и направил свой посох снова. Этот удар нельзя было назвать костедробильным, он был нанесен в полсилы и из немного неустойчивого положения. Но я попал ему в огнетушитель.

Гренделькин завыл примерно на две октавы выше. Я бросился вперед, оббежал вокруг него, направляясь к алтарному камню, на котором лежала беспомощная Элизабет