Герман Геринг — маршал рейха - Генрих Гротов

Потекли дни, политическая жизнь продолжала бурно кипеть, организовывались митинги, создавались и распадались политические коалиции, а нацисты, стиснув зубы, продолжали ждать вызова от Гинденбурга. Наконец 13 августа 1932 года Гитлеру пришла телеграмма с приглашением прибыть в Берлин для беседы с президентом.

«Это могло означать только одно, решили нацисты, — пишет биограф Гинденбурга, — Шлейхер (с которым они продолжали вести переговоры) добился своего, и теперь фон Папен уйдет в отставку, а он, Адольф Гитлер, бывший ефрейтор и художник-самоучка, станет канцлером германского рейха. Он объединит в своих руках командование стотысячным рейхсвером и полумиллионной армией собственных коричневых легионеров и — установит полный контроль над Германией».

Но не тут-то было. Оказавшись перед перспективой передачи власти Гитлеру, Гинденбург уперся. За дни своего временного пребывания у власти Франц фон Папен сумел снискать расположение старого фельдмаршала. Он был интересным собеседником, обладал светскими манерами и умел подлаживаться под его настроение. Гинденбург решил, что ему лучше оставить фон Папена у власти. Он велел ему отправиться к Гитлеру и предложить ему пост вице-канцлера для него самого и министра внутренних дел Пруссии для Германа Геринга.

После того как фон Папен любезным тоном сообщил им решение президента, тот и другой уставились на него в немом изумлении.

— Что?! — наконец выдавил из себя Геринг. — Адольф Гитлер — вице-канцлер?! Фюрер никогда не будет вице!

Сам Гитлер рассердился еще больше и разразился яростной тирадой, заставив их дипломатичного гостя поморщиться от неловкости. Гитлер бушевал, угрожал, напоминал фон Папену о «коричневой армии», ожидающей приказа выйти на улицы, и в итоге заявил, что отказывается принять любое другое назначение, кроме поста канцлера. Фон Папен, сказал он, должен вернуться и сообщить Гинденбургу, что это его ультиматум. Фон Папен покачал головой. Он, разумеется, не станет говорить президенту ничего подобного. Гитлер должен выразить свои чувства старому фельдмаршалу сам.

Геринг жил теперь в небольшой квартире в доме на Рейхсканцлерплатц. (Он не смог вернуться в комнаты, где они были с Карин, но забрал в свое новое жилище многие напоминающие о ней вещи, в том числе ее белую фисгармонию, ее вышивки и рисунки.) Там они и встретились с Геббельсом и Гитлером. Силли Ваховьяк, горничная Карин, накрыла им стол, стоявший под большим портретом Карин. Они нехотя поковыряли заливное из фазана и выпили мозельского, пока Гитлер, не притронувшись к поставленному перед ним вегетарианскому блюду, поносил политических пройдох и ловушки, которые они устанавливали на их пути к власти. В три часа зазвонил телефон, и Эрвин Планк, статс-секретарь рейхсканцелярии, сообщил, что Гинденбург хочет его видеть в ближайший час.

Вновь охваченные оптимизмом, они решили, что Гинденбург, должно быть, услышал о его гневе и решил успокоить, предложив власть. Только Геббельс по-прежнему был настроен скептически и спросил Планка:

— Принято ли уже какое-нибудь решение? Если да, то в приезде фюрера нет необходимости.

Планк замялся.

— Еще ничего не решено, — наконец сказал он. — Сначала президент хотел бы увидеться с герром Гитлером.

Когда Гитлер прибыл в президентский дворец, то совершенно не подозревал, что идет прямо в ловушку. Хитрый интриган фон Папен сумел внушить раздражительному старому фельдмаршалу, что нацистский лидер стремится не просто к посту канцлера в правительстве, но к диктаторскому контролю над нацией. Это повергло Гинденбурга в состояние едва сдерживаемой ярости, и появление Гитлера никоим образом не подействовало на него успокаивающе, ибо будто специально он привел с собой «отвратительного» Эрнста Рема.

Стоя в углу кабинета опершись на трость (чтобы не предлагать Гитлеру и его ненавистному компаньону сесть), старый президент никак не проявлял признаков своего почтенного возраста и того, что не так давно перенес удар. Слушая Гитлера, требовавшего звания канцлера и власти, чтобы привести дела нации в порядок, он ни на мгновение не отвел от него взгляда.

Когда фюрер закончил, фельдмаршал ледяным и презрительным тоном объявил, что ввиду напряженной ситуации, существующей в стране, он не может, находясь в здравом уме, взять на себя такую ответственность — передать управление государством новой партии, которая не располагает абсолютным большинством и члены которой отличаются «нетерпимостью, шумливостью и недисциплинированностью».

Отто Мейснер, начальник президентской канцелярии, который присутствовал при этой встрече, говорил потом, что немного дрожащий поначалу голос Гинденбурга становился все более твердым и на этих словах стал просто каменным, он даже не пытался скрывать своей неприязни к злобному нацистскому вождю и его непонятного пола компаньону. Мейснер написал позднее:

«Он сослался на некоторые недавние события — столкновения между нацистами и полицией, акты насилия, совершенные сторонниками Гитлера в отношении тех, кто придерживался иных взглядов, инциденты с евреями и другие противоправные действия. Все эти беспорядки укрепили его во мнении, что многочисленный необузданный элемент в партии существует вне ее контроля… Он должен оставить однобокую идею взять всю власть, заявил Гинденбург, а в совместной работе с другими партиями он сможет показать, чего способен достичь и что улучшить…»

Это напоминало отповедь разгневанного благородного родителя простому и бедному поклоннику его дочери, который осмелился просить ее руки. По ее завершении Гитлер с минимальной вежливостью был отпущен.

Но это было не все. Едва он прибыл домой к Геббельсу, где его дожидалась партийная верхушка, как на берлинских улицах появились газеты с коммюнике из президентского кабинета. Под заголовками «Гитлер требует верховную власть», «Ошеломляющее вероломство Гитлера» и «Гитлер получил выговор от рейхспрезидента» давалась версия Гинденбурга состоявшейся встречи и выражалось «сожаление, что герр Гитлер не находит для себя возможным поддерживать национальное правительство, назначенное с одобрения президента, что он обещал перед выборами в рейхстаг». Далее намекал ось, что Гитлер требует для себя диктаторских полномочий, в чем ему было категорически отказано президентом, и в конце говорилось:

«Рейхспрезидент настоятельно призвал герра Гитлера вести себя по-рыцарски с оппозиционными национал-социалистической партиями и помнить о его ответственности перед фатерландом и немецким народом».

Пропагандистский аппарат партии был застигнут врасплох и оказался не в состоянии отразить атаку Гинденбурга. Потом Гитлер стал распространяться, что он никогда не просил «диктаторских полномочий», но лишь своего конституционного права сформировать правительство, но было уже поздно. Вред нацистам был причинен.