Порочный круг - Уилбур Смит

Брайони Ли тоже росла замечательной. Она была хорошенькая, изящная, с личиком феи и поразительно темными глазами. Ее лицо сердечком было подвижным и выразительным. Людей тянуло к ней, когда она входила в комнату, все улыбались. Она пела – у нее был прекрасный голос. И ноги, словно созданные для танца. Но еще у нее были сильная воля и настойчивость.

Естественное место Брайони Ли было во главе стаи. Подобно своему отцу Генри Бэнноку, она была прирожденным вожаком и организатором. Она без усилий подчиняла себе любую группу детей, и даже старшие мальчики охотно слушались ее.

Генри потребовалось время, чтобы привыкнуть к тому, что у него в доме ребенок, над которым он не властен, тем более к тому, что его родная дочь способна противиться ему. У Генри были устоявшиеся взгляды на разделение полов, на роли и взаимоотношения родителей и детей, мужчин и женщин. Равенство в этот перечень не входило.

Брайони Ли радовала его умом и красотой, но тревожила тем, что могла возражать и спорить с ним. Генри сердился. Он начинал кричать, грозился, что выпорет ее. Однажды он осуществил свою угрозу. Выдернул из петель брючный ремень и хлестнул ее по голым ногам сзади. У нее появился красный рубец, но она не расплакалась и стояла на своем.

– Папа, нельзя так делать, – серьезно сказала она ему. – Ты сам говорил, что джентльмен никогда не ударит женщину.

– Прости, – сказал он, возвращая ремень на место. – Ты права. Я не должен был так поступать. Больше не буду. Обещаю. Но ты должна научиться послушанию, Брайони Ли!

В свою очередь, он начал прислушиваться к тому, что говорила она, – а такую вежливость он редко проявлял с женщинами. И, к своему удивлению, обнаружил, что обычно Брайони Ли права.

Год, когда Брайони Ли исполнилось десять, был памятным в доме Бэнноков. В мае дала нефть первая подводная скважина Генри. К этому времени рыночная стоимость «Бэннок ойл» превысила десять миллиардов долларов. В мае Генри купил личный самолет «Гольфстрим-V», который обычно водил сам.

В том же месяце семья Бэнноков переселилась в новый дом на Форест-драйв. Спроектированный Эндрю Муркрофтом из компании «Архитекторы Муркрофт и Хай», дом располагался на пятнадцати акрах садового участка. В нем было восемь спален. Он получил премию «Лучший дом года», присуждаемую Американским институтом архитектуры.

В июне Карлу Питеру Бэнноку исполнилось двадцать два года, и он с отличием окончил Принстонский университет. И начал работать в головном офисе «Бэннок ойл» в Хьюстоне.

В июле Генри Бэннок попросил своего старого друга и адвоката Ронни Бантера открыть «Семейный доверительный фонд Генри Бэннока», чтобы застраховать членов семьи от любых неприятностей, которые могут произойти с ними на протяжении жизни. Они вдвоем напряженно работали над документом, и в августе Генри наконец подписал его.

Рональд Бантер держал оригинал документа в сейфе у себя в фирме, а Генри получил копию, которую хранил в сейфе в своем доме на Форест-драйв.

В августе того же года врачи психиатрической лечебницы «Девять вязов» сообщили Генри и Марлен, что Саша Джин никогда не сможет жить за пределами лечебницы и до конца дней будет нуждаться лечении и присмотре. Генри ничего не сказал, а Марлен заперлась в своей роскошной новой спальне с бутылкой джина «Бомбейский сапфир».

В сентябре Марлен Имельда Бэннок начала трехмесячный курс лечения от алкоголизма в Хьюстонской наркологической клинике.

В октябре Генри Бэннок развелся с Марлен Имельдой Бэннок и стал полноправным опекуном своих дочерей Саши и Брайони. Карл был уже взрослым, поэтому его имя в документах о разводе нигде не упоминалось. Выписавшись из клиники, Имельда поселилась на Каймановых островах в роскошном особняке на берегу, окруженная большим штатом прислуги. Все это было условием развода.

В октябре Главное управление гражданской авиации отказалось продлить лицензию Генри Бэннока на коммерческие полеты. Он не прошел медицинскую проверку.

– Какого дьявола вы несете? – яростно спросил Генри у врача, проводившего осмотр. – Я только что купил «Гольфстрим» за двенадцать миллионов. Вы не можете сейчас лишить меня лицензии. Я годен – так же, как когда водил истребитель в Корее.

– При всем моем уважении должен напомнить вам, мистер Бэннок, что с тех пор прошло больше двадцати лет. Все эти года вы работали как каторжный. Когда в последний раз брали отпуск?

– А на кой он мне? Мне некогда прохлаждаться.

– Именно об этом я и говорю, сэр. Скажите, а сколько гаванских сигар вы выкурили после Кореи? Сколько бутылок «Джека Дэниелса» выпили? И как часто делали зарядку?

– Не наглейте, юнец. – Лицо Генри побагровело. – Это мое личное дело!

– Простите. Но я обязан сообщить вам, что у вас классический случай фибрилляции предсердий.

– Перестаньте нести медицинскую чушь! К чему этот вздор о фибрилляции?

– Я пытаюсь сказать, что ваше сердце пляшет, как Джин Келли[25] на стероидах. Но это только половина проблемы. Ваше давление – в космосе, забралось высоко, как Нил Армстронг. На месте вашего врача я немедленно прописал бы вам кумадин, мистер Бэннок.

– Слава богу, вы не мой врач. Я знаю про кумадин. Знаю, что его использовали в качестве крысиного яда и что вкус у него не похож на «Джек Дэниелс», так что можете взять его, скатать в шарик и засунуть себе в зад, доктор Мензис.

Генри встал и вышел из кабинета.

Не получив лицензии, Генри продолжал водить свой любимый «Гольфстрим». Его прикрывали два высокооплачиваемых пилота.

Однако иногда в тихие ночные часы он просыпался от того, что сердце отчаянно колотилось в груди. Идти к другому врачу он отказывался. Не хотел, чтобы ему зачитывали смертный приговор.

Получив предупреждение, что дни его сочтены, он стал работать еще напряженнее. Мысль об отказе от сигар и «Джека Дэниелса» была для него непереносима, и он выбросил ее из головы.

В ноябре Брайони Ли победила на олимпиаде штата по математике, обойдя учеников на три-четыре года старше ее, а в опросе ее одноклассников на тему «кто из вас наиболее преуспеет и вероятнее всего станет президентом США» заняла первое место. Теперь она вместо матери навещала старшую сестру.

Каждое воскресенье Бонзо Барнс, шофер и телохранитель Генри, отвозил ее в «Девять вязов», где она весь день проводила с Сашей. Бонзо когда-то был известным боксером-тяжеловесом. Как и все, он любил Брайони. Брайони садилась рядом с ним на переднее сиденье, и всю дорогу до Пасадины и обратно они весело болтали.

В декабре того же года, когда отец в Абу-Заре договаривался об очередной концессии «Бэннок ойл» в этой стране, Карл Питер Бэннок наконец разгадал пароль и коды сейфа Генри Бэннока. Карл обнаружил возле плавательного бассейна место, откуда мог незаметно наблюдать за кабинетом отца. Однажды воскресным утром он в цейссовский бинокль видел, как отец сел за стол и отогнул шелковый форзац кожаного переплета своего ежедневника. Из-под шелка он достал спрятанную там свою визитку.

На обороте карточки крупным размашистым почерком Генри был записан длинный ряд букв и цифр. Генри прошел по комнате к стальной двери личного сейфа. Поглядывая на надпись на карточке, стал поворачивать замок туда-сюда, вводя пароль, потом повернул колесо против часовой стрелки, и массивная дверь открылась.

Карл ждал несколько недель. Наконец отец отправился в очередную деловую поездку, и теперь у него было для работы десять дней и ночей.

В первую же ночь после множества попыток он сумел подобрать сложную последовательность букв и цифр и открыть дверь сейфа.

На другую ночь он сфотографировал содержимое сейфа и его расположение. Прежде чем что-нибудь тронуть, следовало знать, как положить это точно на место. Он знал, отец сразу заметит любые перемены. Работая, Карл не снимал хирургических перчаток, чтобы не оставлять отпечатков пальцев, и проявлял предельное внимание к подробностям.

На третью ночь он начал исследовать содержимое сейфа. Груды золотых слитков лежали на дне – так их тяжесть приходилась на стальной и бетонный фундамент. Карл определил, что здесь от пятидесяти до шестидесяти миллионов долларов в золоте.

Поведение Генри всегда определялось своеобразной смесью отчаянной смелости и благоразумной осторожности. Этот клад был небольшим страховочным фондом.

На следующей полке лежали награды и благодарности, полученные Генри во время службы в армии, а также особо памятные ему фотографии и мелочи. Выше на стальных полках громоздились стопки документов и сертификатов, акций и ценных бумаг на всю многообразную недвижимость и концессии, которыми Генри владел лично. Еще ряд документов был от имении «Бэннок ойл корпорейшн».

На четвертой полке Карл нашел то, что искал.

Он уже знал о существовании «Семейного доверительного фонда Генри Бэннока». Еще учась в Принстоне, он начал взламывать телефоны отца в кабинете и в спальне. Он даже попытался подключиться к защищенной линии, связывавшей Генри со штаб-квартирой корпорации «Бэннок ойл», но здание компании оказалось неприступным.