Шакалы. Роман - Николай Леонов

Гуров взглянул на часы: скоро приедет Станислав, с ним и обсудим.

Примерно через час раздался условный звонок в дверь. Тем не менее Гуров посмотрел в глазок, убедился, что у двери стоит именно Крячко, после чего открыл стальную дверь. Станислав — человек опытный, знал, перестраховки в таком деле не бывает, случается лишь ротозейство, потому быстро вошел в квартиру, закрыл все замки.

— Привет, Лев Иванович, как спина, передвигаешься?

— Да, полегчало, хочу сегодня к руководству съездить, пообщаться с генералом, — ответил Гуров.

— Тебя отвезти?

— Не стоит, сам доеду, тут до конторы, сам знаешь, всего ничего, — сказал беспечно Гуров, направляясь в ванную. — Пойду побреюсь.

Крячко вошел следом, закрыл за собой дверь.

— Слушаю.

— Я действительно поеду в министерство через два часа. Ты пересядь из своего «мерса», который уже всем известен. Пусть к тебе присоединится Гриша Котов, вы вдвоем проводите меня до конторы и обратно, взгляните, есть за мной «хвост» или нет. Договорились?

— С начальством не договариваются, не девушка. Выполним. Ты какой дорогой поедешь?

Гуров объяснил, Станислав согласно кивнул.

— Я нападение исключаю, — сказал Гуров. — Киллеру требуется время на подготовку. — Он вышел из ванной. — Станислав, значит, я через два часа поеду к Орлову. Ты занимайся своими делами, часам к шести приезжай, надо кое-что обсудить.

Фокин выслушал запись разговора сыщиков, связался с «наружкой», предупредил, что объект собирается выезжать, переговорил с Хватом, хотя понимал, что сегодня киллер не двинется с места.

Хват обдумал сообщение и неожиданно даже для себя решил совершенно иначе. «Вот он, непредвиденный случай. Удача. Гуров, конечно, моего появления ждет, но, как профессионал, прекрасно понимает, что я не брошусь без тщательной подготовки, и сегодняшний день полностью исключает. С умным противником следует поступать глупо, идти от противного».

Гуров вошел в кабинет Орлова, слегка прихрамывая, даже перед другом он продолжал ломать комедию.

— Здравствуй, — кивнул Орлов. — Я тебе четыре дня засчитаю в счет отпуска.

— Согласен, учитывая, что у меня двадцать дней осталось за прошлый год, а пойду ли я в этом, никто не знает. А по закону, уважаемый Петр Николаевич, никакого права не имеете, так как у меня официальный больничный лист. Человека следует жалеть, а не терроризировать.

— Считай, что я тебя пожалел. Докладывай, представляю, сколько ты за четверо суток напридумывал. — Орлов откинулся на спинку кресла, сцепил пальцы на животе и закрыл глаза.

Гуров коротко рассказал о своих опасениях и предположениях.

— Все? — Орлов выпрямился, глянул недоброжелательно. — Слов много, в руки взять нечего.

— Если я прав, то вскоре ты сможешь пощупать мой труп, — зло ответил Гуров.

— Тебе следует скрыться. А прежде, ты сам говоришь, ближайшие день-два тебе ничего не угрожает, пойди на прием к генералу Коржанову. Он отвечает за охрану Президента, пусть у генералов голова болит.

— Ты, Петр, умный, многоопытный, а временами, словно обычный человек, чушь несешь. К генералу попасть непросто, однажды мы виделись, допустим, он меня помнит и примет. Что я ему скажу, если я тебе толком ничего объяснить не могу. Сейчас генерал занят по самую маковку, ему только и делов, как выслушивать бредни рядового мента. Что у меня имеется против Фокина? Оперативные материалы, что он два с лишним года занимается сбором компры на сильных мира сего? Так агентурки к делу не подошьешь, никакого обвинения не предъявишь. Да ему и по роду службы положено заниматься разработкой высшего эшелона власти. — Гуров помолчал. — Мои догадки и предчувствия? Необъяснимую заботу старшего офицера к покалеченному в Чечне парню? Или вот, я ранее не говорил: Фокин проявляет странный интерес к Евлампию Дубову, кандидату в Президенты. Согласно статистике, Дубов имеет в своем активе семь-восемь процентов избирателей, и по элементарной логике, не должен интересовать прагматичного Фокина, однако интересует. Он сблизился с Николаем Алентовым, вторым лицом в партии Дубова. Это о чем-нибудь говорит? Бред собачий, и только. Можно вывихнуть мозги, предположить, что Игорь Смирнов, политики Алентов и Дубов лишь операция прикрытия. Тогда возникает законный вопрос: прикрытия чего? Ты, старый сыщик, абсолютно прав, у меня, кроме слов, ничего нет, потому мне следует помалкивать.

Хват знал, что Гуров, как правило, оставляет машину в переулке напротив посольства, затем подходит к своему дому и поднимается на лестницу через черный ход. Самое удобное место — это двор. Но двор, он и есть двор, ждет сыщик нападения или нет, а здесь он будет внимателен и осторожен. Потому для засады Хват выбрал невысокий заборчик, огораживающий в середине переулка заброшенную стройплощадку. Машину Хват поставил чуть дальше, выше заборчика. Машина, даже пустая, — фактор настораживающий, а сыщик должен чувствовать себя вольготно и спокойно.

Гуров свернул в свой переулок, видел, как следом повернула машина Крячко, встала на углу. Гуров запер свой «Пежо», незаметно махнул рукой, мол, давай ко мне. Не терпелось узнать, «вели» его по улицам или нет. Гуров шел к дому размашисто, привычно отмечая редких прохожих, вспоминая, как два года назад на него здесь напали пацаны во главе с Мишкой Захарченко. Давно не говорил с парнем, надо бы позвонить.

Хват стоял на коленях за заборчиком, через широкую щель отлично видел приближающуюся статную фигуру. Неожиданно Хвату пришла неизвестно где слышанная фраза: «На всякого мудреца довольно простоты». Киллер ухмыльнулся: когда Гуров поравняется с барьерчиком, между ними будет от силы метров пятнадцать, так что можно выбирать, в какой глаз всадить пулю.

Гуров подходил, что-то насвистывая. Хват поднял пистолет, прицелился, мягко нажал на курок и выстрелил. Произошло то, что никогда в жизни не происходит: Гуров поскользнулся, а так как киллер стрелял в голову, то пуля вонзилась в стену дома, Гуров упал, покатился, но пистолет доставать не успевал, увидел, как Хват выскочил из засады, уже поднял пистолет, когда прогремело два выстрела. В отличие от Хвата Станислав Крячко стрелял из пистолета без глушителя, выстрелы шарахнулись по узкому переулку. Гуров, плохо соображая, что происходит, вскочил, прыгнул в сторону, поднял пистолет.

— Ты не успел, гений, — сказал Станислав, откидываясь на сиденье. — А кто не успел, тот опоздал.

Гуров взглянул на Хвата, у которого пулей снесло часть черепа, не очень твердой рукой отряхнул брюки и пиджак и недовольно сказал:

— Спасибо, конечно, но зачем же так здорово стрелять? Трупы мы и без этого видели.

— Ну, извини. — Станислав выбрался из машины, отер ладонью лицо. — Скажу тебе честно, отвратительное зрелище — наблюдать, как убивают друга.

— Можешь не клясться, я тебе верю.

Они говорили лишнее, так как сказать что-либо умное были не в силах.

— Зайди в ближайшую квартиру, звони в ментовку, — сказал Гуров и сел почему-то не на сиденье машины, а на край тротуара.

В конце переулка завыла сирена, подлетели милицейские «Жигули».

— А вот и наши, — флегматично произнес Станислав.

— Лечь на землю, руки за голову! — Молодой парень в пятнистом комбинезоне стоял, широко расставив ноги, поводил стволом автомата.

— Я сижу, — констатировал Гуров и поднял руки.

Крячко, тихо матерясь, опустился на землю. Вылезший из-за руля милицейский сержант убрал пистолет, как человек бывалый, он уже оценил обстановку, тем не менее строго сказал:

— Брось пистолет.

— Возьми сам в левом внутреннем кармане пиджака, — сказал Гуров. — И попроси своего напарника опустить ствол, у него руки дрожат.

Процедура была долгой, приехал дежурный по городу, следователь прокуратуры, произвели осмотр места происшествия, изъяли из стены пулю, которую выпустил Хват. Учитывая высокие звания участников происшествия, следователь, хмурясь, сказал:

— Господа офицеры, сегодня я вас задерживать не стану, а завтра прошу ко мне. Какие бы вы посты ни занимали, а убийство есть убийство.

— О чем разговор, господин следователь, буду обязательно. — Крячко взял у молодого парня повестку, положил в карман, затем не удержался, подошел к омоновцу патрульных «Жигулей»: — Приятель, выслушай бесплатный совет: когда в следующий раз прибудешь на место происшествия, вылезай из машины не в сторону, где находятся неизвестные, а в обратную. Был бы я бяка, ты бы из машины выбраться не успел, там бы и остался с автоматом на груди.

Когда пришли в квартиру, умылись, сели за стол, налили по стопке, Станислав достал из кармана раздавленный апельсин.

— В рамку и на стенку, какой-то добрый человек обронил и спас тебе жизнь.

Гуров взял расплющенную оранжевую мякоть, зачем-то понюхал, качнул головой.