Последняя загадка парфюмера - Евгения Грановская

– За журналиста, например, – сказала Лиза, с лукавой усмешкой поглядывая на Глеба.

– Я ведь сказал «за хорошего», – напомнил Глеб. – При чем тут журналист?

– Ну да, вы правы. Журналисты – народ неприятный. А Долгоносик меня обожает. И страшно ревнует. Как будто имеет на это право.

– Обычно на это не спрашивают разрешения, – заметил Глеб.

– А следовало бы, – строго сказала Лиза.

Беседуя, они подошли в реке. Подул ветер, и волосы Лизы взвились над головой, как языки огня.

Холодный ветер от лагуны.Гондол безмолвные гроба, —

задумчиво произнес Корсак, глядя на воду.

Лиза удивленно на него посмотрела. Потом вдруг спросила:

– А вы были в Венеции?

– Был.

– Там действительно так красиво?

– Очень, – кивнул Глеб.

– Когда получу наследство покойного дядюшки, обязательно съезжу. И вас приглашу – для компании. Будете мне там все показывать.

– С удовольствием.

– Ловлю на слове. А на что потратите деньги?

– Какие деньги? – не понял Глеб.

– Ну те, из клада, который спрятал Брокар. Я уверена, что вы его найдете. Мне Долгоносик сразу сказал, что вы очень ушлый молодой человек и далеко пойдете.

– Вы обсуждали меня с Долгоносиком?

– Угу. Он звонил мне, рассказывал про Брокара и просил разрешение еще раз взглянуть на картину. Я сказала, что картина у вас. Тогда он попросил, чтобы я дала ему ваш телефон. Но я не дала.

– Почему?

– Нечего ему лезть.

Глеб улыбнулся:

– Вы и в самом деле умная девушка. Что он вам рассказывал?

Лиза замялась, словно ей было стыдно пересказывать чужую чепуху.

– Ну… – пожала она плечами. – Долгих уверен, что Брокар общался с темными силами. То есть что они ему помогали. Что он подписал с чертом контракт и хорошо на этом заработал. Долгоносик вообще двинут на подобных вещах.

– И чем он это мотивирует?

– Ну, во-первых, Брокару чертовски везло. Он сумел из обычного лаборанта превратиться в одного из самых богатых людей России. Стал поставщиком императорского двора, и все такое. Так же везло ему и с картинами. Вы слышали про доску Дюрера, которую Брокар купил на Сухаревке за три рубля?

– Слышал.

– Ну вот видите. Деньги сами плыли ему в руки. Долгоносик считает, что Брокар был колдуном. Ну или чем-то вроде этого. Поэтому и картины заставлял переписывать.

– И вы верите во всю эту чепуху?

– Только как в метафору, – сказала Лиза. Внезапно она уставилась куда-то мимо головы Корсака и тихо воскликнула: – Ах ты, черт! Помяни дурака, они появится. Напророчили на свою голову.

– Вы это о чем?

– Не о чем, а о ком. Вон он – идет, красавец!

Со стороны Красной площади к ним шагал реставратор Долгих. Он был одет в черный старомодный плащ и синюю вязаную шапочку. В руках у Долгоносика был букет ярко-алых роз.

– Елизавета Андреевна, какая встреча! – Долгих сделал что-то вроде реверанса, схватил руку Лизы и страстно поцеловал.

Лиза поморщилась.

– Вы здесь откуда? – неприязненно спросила она.

– Ниоткуда. Просто гулял.

– Врете!

– Это как вам будет угодно, – с достоинством произнес Долгих. Он метнул на Корсака быстрый взгляд и сказал: – А вы, я вижу, не расстаетесь с братцем. А, братец? – Реставратор растянул в усмешке тонкие губы. – Братец Кролик.

Корсак вынул изо рта сигарету, стряхнул пепел на асфальт и спокойно спросил:

– Где это вы так надрались?

– Не ваше дело! – резко ответил реставратор. Он пьяно пошатнулся. Затем снова повернулся к Лизе и вдруг быстрым движением схватил ее за руку. – Елизавета Андреевна, идемте со мной! – произнес Долгих взволнованно. – Я все для вас… Я жизнь свою за вас отдам!

Лиза испуганно на него посмотрела и попробовала высвободить руку, но Долгих держал крепко.

– Отпустите меня, сумасшедший!

– Вы должны пойти со мной, – упрямо повторил Долгих. – Вы меня извели, опустошили. Я ночей не сплю.

– Уважаемый, мне кажется, Лиза не хочет с вами идти, – спокойно заметил Корсак.

– А вы не вмешивайтесь! – рыкнул на него реставратор.

Глеб посмотрел на него задумчивым взглядом, затем повернулся к Лизе и сказал:

– Может, дать ему по морде, и дело с концом?

– Не вздумайте! – сказала Лиза. – Еще не хватало устраивать сцену посреди города. А вы, Семен Иванович, идите домой и хорошенько проспитесь. Вы страшно пьяны!

– Да, я пьян! Но я пьян от любви! – воскликнул Долгих высоким, визгливым голосом. – Я люблю вас, Лиза. Люблю, как никогда и никого не любил!

В устах Долгоносика эта романтичная во всех отношениях фраза прозвучала как-то глуповато и пошло. Видимо, реставратор сам это почувствовал, потому что лицо его передернулось, как от судороги.

– Вы дали мне надежду, – хрипло, со страданием в голосе произнес он, сжимая запястье Лизы в своих побелевших пальцах. – И теперь не имеете права топтать меня. Тем более – на глаза у этого варвара, – кивнул он в сторону Глеба.

– Вы делаете мне больно, – морщась, проговорила Лиза.

– Идемте со мной! – гнул свою линию реставратор. – Мы будем богаты. Обещаю вам. Скоро у меня будет много денег.

– Много денег? Что вы несете? Откуда у вас деньги?

Подобная постановка вопроса, видимо, задела Долгоносика. Он обиженно поджал губы и быстро проговорил:

– Я скажу. Но не сейчас. И пусть ваш «братец» на меня не пялится. Его это вообще не касается!

Метнув на Корсака злобный взгляд, реставратор еще сильнее сдавил запястье девушки. Лиза ахнула. Корсак решительно отбросил сигарету, шагнул к Долгоносику, сгреб его пятерней за воротник плаща и хорошенько встряхнул. Пальцы реставратора разжались, красные розы рассыпались по асфальту. Лиза вырвала руку и отскочила в сторону.

– Хватит или еще раз? – спросил Корсак, все еще держа Долгоносика за шиворот.

– Я вас уничтожу! – провизжал тот, пытаясь вырваться.

Глеб еще раз встряхнул Долгоносика, да так сильно, что у того клацнула челюсть. Потом грубо отпихнул от себя и сухо посоветовал:

– Идите домой и проспитесь.

Долгих весь как-то сжался, стал маленьким и сутулым. Однако в глазах, спрятанных за синими стеклышками очков, сверкала такая лютая злоба, что Глеб даже удивился.

– Вы не знаете, на кого подняли руку, – сказал Долгих дрожащим от ярости и обиды голосом. – И вы мне за это ответите… Не здесь и не сейчас, но потом. Когда случится подходящий момент. – Он повернулся к Лизе и желчно произнес: – Всего хорошего, Елизавета Андреевна. Бог даст, когда-нибудь свидимся.

Не дождавшись ответа, реставратор повернулся и быстро зашагал в сторону метро. Лиза посмотрела ему вслед и тихо проговорила:

– А ведь он опасен.

– Не больше, чем любой другой, – пожал плечами Корсак.