Император желает услышать «да» - Анастасия Медведева

и в своем сердце, и в сердцах всех жителей севера!.. Остановись уже. И оцени – чего добился. В противном случае ты не только похоронишь весь свой труд, ты закопаешь глубоко в землю всю нашу славную историю.

– Я вас услышал, матушка, – без эмоций отзывается Сюй Кай, спустя некоторое время, – и я… выделю комнату для своей наложницы, а также не стану неволить ее, пока она не даст своего согласия. На этом все? – И он поднимает на мачеху безучастный взгляд.

– Ее кузена ты должен вернуть на родину целым и невредимым.

– Матушка! – На этот раз Сюй Кай повышает голос.

– Он ей в подметки не годится! – вновь довольно грубо указав на меня своим перстом, замечает вдовствующая императрица. – Верни его в Цай, и мы разрушим эту страну его же хлипкими руками! Почему ты не способен смотреть чуть дальше своего прекрасного носа?.. Право же, не так я тебя воспитывала! – всплеснув руками, восклицает эта опасная во всех смыслах женщина.

Она ведь даже не видела Аэрона! Так откуда знает, насколько он бесполезен?!

– Хорошо, я задумаюсь над вашими словами, матушка. На этом-то, надеюсь, все? – устало уточняет Сюй Кай.

– Все, – кивает его мачеха, – принцессу я забираю с собой. Нечего ей делать в твоей спальне.

– Матушка… – предупреждает его величество.

– Ты согласился проявить милосердие по отношению к ней? Вот и славненько: весть о твоем великодушии разлетится намного быстрее хулы, – отмахивается та, подходя ко мне и подхватывая под локоток. – И, поверь, такой образ правителя принесет пользу всему северу.

– Я еще не выделил ей покои…

– Я уже обо всем позаботилась, – щелкнув пальцами, отвечает вдовствующая императрица, и перед ней раскрывают двери верные слуги. – Гордая принцесса, способная бросить вызов генералам Грозовой Дюжины, находящаяся под защитой нашего бога и скрывавшая свою личность так долго, находясь в самом центре столицы… Ты не достоин касаться ее сейчас, мой бездушный сын, – потому что ты еще не способен оценить ее.

Она выводит меня из императорской спальни, игнорируя недовольство Сюй Кая, и напоследок бросает:

– Она будет жить в самом тихом крыле, и я выделю ей свою охрану! Приятных снов, ваше величество.

– Благодарю вас, – негромко произношу, следуя за этой властной и величественной женщиной.

– Не стоит, милочка. Я лишь отсрочила неизбежное, – по-деловому сообщает мне мачеха императора. – Но кто-то должен был ему все это сказать: мальчик заигрался в свою отсроченную месть и начал терять берега. Что ж, это было неизбежно в отсутствие надзора и при наличии такой огромной силищи… А теперь скажи-ка мне, ты и впрямь поразила молнией императорскую ложу?

– Я… – протягиваю, слегка растерявшись. – Похоже, что да.

– И Макот действительно защитил тебя от гнева Сюй Кая? – продолжает наседать эта «добрая тетушка».

– Защитил, – киваю чуть уверенней. – Правда… по-моему, мне запрещено распространяться об этом…

– Ну что за прелесть! Я всегда была уверена, что у Теона просто не могла появиться посредственная внучка – несмотря на все распущенные слухи, – качая головой, радуется она.

– Вы знали моего деда? – Я смотрю на нее жадным взглядом, игнорируя слова о моей посредственности.

– Знала! – фыркает дама. – Я была влюблена в него! Правда, никто об этом не догадывался: сама понимаешь – война, смерти, унижение от проигрыша…

Иду вперед с широко раскрытыми глазами.

Она серьезно сейчас призналась в своей любви к тому, кто размазал по земле достоинство ее супруга?..

– Как бы нам так все организовать, чтобы ты не оставалась без защиты хотя бы первое время? Высших монахов, что ли, созвать?.. Мои мальчики не смогут разорваться – а я не высижу во дворце дольше семи дней: тут ужасно скучно, – жалуется вдовствующая императрица, глянув на своих холеных охранников, стройно шагавших вокруг нас.

Похоже, она не желает мне зла и даже готова помочь…

– Ваше величество, – решаю подать голос, – могу ли я просить вас о милости?

– Ох, я уже никакое не величество! Так – женщина, бывшая некогда женой умершего императора, – отмахивается она. – А ты думала, на севере дела лучше с наследованием власти?

– Но вы имеете вес, – удивленно отвечаю, вспомнив их разговор с Сюй Каем.

– Ну, пусть это будет названо весом, – хмыкает женщина и поворачивается ко мне. – И о чем же ты хочешь попросить?

– Первый генерал утащил куда-то мою подругу, герцогиню Даронскую, – прямо со слушания. И я не знаю, где она и что с ней, – отвечаю очень вежливо.

– Малыш Сюань Цзюнь? Утащил куда-то… девушку? Что ж, ему давно пора отвлечься на что-то от этой треклятой войны, а то скоро совсем голову потеряет.

– Малыш… Сюань Цзюнь? – переспрашиваю, глядя в стену. – Этот…

– Ты должна понять, милочка, – выдохнув и сложив руки на груди, протягивает вдовствующая императрица, – что ближайшее окружение императора впитывало все его страхи, все волнения, всю злость и все желания с самого детства. У большинства из них даже выбора не было: они стали сосудами абсолютно всех его чувств – порой самых противоречивых. И Сюань Цзюнь – идеальный пример присвоенной одержимости и фактической потери самого себя.

– Но Бай Цзюнь не выглядит одержимым, – хмурюсь в ответ.

– Второй генерал – темная лошадка. Даже я не возьмусь сказать, что творится у него в голове… старайся держаться от него подальше, – советует она и вновь шагает вперед как ни в чем не бывало. – Твоя комната!

– Благодарю.

Я захожу внутрь и тихо радуюсь, что расстояние между нашими с Сюй Каем спальнями может остудить горячую голову и отвадить от лихого похода…

– По поводу твоей подруги. Я постараюсь что-нибудь сделать. Но не обещаю. Мне бы твою честь уберечь хоть ненадолго… – качает головой мачеха императора, не замечая, как поднимаются мои брови. – Так, ладно, я уже женщина пожилая и в такое время обычно сплю! Располагайся тут и постарайся хорошенько отдохнуть: твоя война начнется с завтрашнего дня, и, поверь, она будет посерьезнее всего, что происходило до этого… Хотя чего я тебя запугиваю? И так, думаю, все понимаешь – не маленькая… Как бы тебе с такими тяжелыми думами вообще суметь заснуть?.. Принесите принцессе вина, да покрепче! – командует она, затем вновь поворачивается ко мне и растягивает улыбку на губах. – Какая ты все-таки хорошенькая! Сложно ему будет ненавидеть тебя. Это не может не радовать!.. Буду смотреть на вас и представлять себя с Теоном, в далеком прошлом… да… пожалуй, и мне стоит отыскать для себя бутылочку-другую…

С такими словами эта во всех смыслах неординарная женщина выходит из моих новых покоев, не попрощавшись, и оставляет меня одну.

С бутылкой вина.

И страхами о неминуемом начале неведомой войны.