Обнаженная жара - Ричард Касл

— В кои-то веки не такая уж слабая версия, мистер Рук. Но все же это остается на уровне гипотезы, пока мы не установим такой же связи. Тараканы, с утра первым делом достаньте распечатку звонков нашего консьержа.

Когда Тараканы вышли, из-за двери донесся голос Таррелла:

— Ужасно хочется спать, но, стоит закрыть глаза, мельтешат эти листы с номерами.

— И у меня, Сластена, — ответил Каньеро.

Никки надевала коричневую кожаную куртку, когда Рук подошел к вешалке, закрывая свою репортерскую сумку.

— Что, ребятки, помирились и расцеловались? — спросила она.

— Как ты узнала? Мы что, еще блестим после секса?

— Смотри, как бы меня не стошнило, — предупредила Никки. — Вообще-то, я видела вас из комнаты наблюдения.

— Это была приватная беседа!

— Забавно, то же думают и преступники, с которыми мы там разговариваем. О двухстороннем зеркале все забывают. — Она повела бровью — вылитый Граучо.[131] — Но ты молодец, что первым протянул руку.

— Спасибо. Слушай, я тут подумал… Не хочешь отдать должок за прошлую ночь?

— О-о… извини, сегодня не могу. Дела. Петар звонил.

Внутри у Рука все оборвалось, однако он выдавил улыбку и непринужденно продолжил разговор:

— Вот как! Может быть выпьем после?

— Беда в том, что я не знаю, где мы окажемся «после». Собираемся встретиться в обеденный перерыв, а потом как бы меня не занесло на шоу. Ни разу не видела, как их снимают. — Никки взглянула на часы. — И мне надо бежать, уже опаздываю. Утром встретимся. — Удостоверившись, что вокруг никого, она чмокнула Рука в щеку. Он потянулся к ней, но вовремя вспомнил, что находится в полицейском участке и все такое.

Однако, глядя, как она идет к двери, Рук пожалел, что не прижал ее к себе. Ради него, неотразимого, Никки могла бы отменить этот обед.

Спозаранку явившись на службу, Тараканы застали Джеймсона Рука за выделенным ему столом.

— А я-то думаю, кто свет включил, — заметил Таррелл. — Рук, ты что, дома не ночевал?

— Ночевал. Просто решил встать пораньше ради большого дня.

— Не в обиду будет сказано, — заметил Каньеро, — вид у тебя помятый. Как будто нырял без маски.

— Спасибо. — Не глядя в зеркало, Рук представлял, как выглядит. — Ну, приходится жечь свечи, знаете ли. Вернувшись домой, я сел к компьютеру поработать.

— Угу. Трудная у тебя жизнь. — Каньеро любезно кивнул, и детективы прошли на свои места.

Брошенные вскользь слова прозвучали участливо, но вызвали у Рука чувство вины. Мало того что у него хватило наглости рассказывать нью-йоркским полицейским о трудностях писательского дела, так еще он вовсе и не работал. Пытался — да. У него скопились заметки для статьи о Кэссиди за целых два дня, но не писалось, хоть убей.

Все из-за Никки. Он не мог позволить, чтобы Никки ужинала со старым любовником. Рук понимал, что глупо так распускаться. Он всегда ценил в ней самодостаточность и независимость. Жаль только, что она также независима и от него. Да еще со старым любовником. Часов в одиннадцать, не сумев ни сосредоточиться на работе, ни даже посидеть перед телевизором, он задумался, не так ли все начинается у маньяков, выслеживающих своего кумира. Потом Рук подумал, не посвятить ли новую статью подобным безумным поклонникам. Но если ты выслеживаешь преследователя, не становишься ли сам таким же?

Все это было странно.

Тогда он взялся за телефон. У него был знакомый в Лос-Анджелесе, писавший комедийные сценарии для ночных шоу. Естественно, парню было что рассказать о Петаре Матиче.

— Как тебе нравится имя, Рук? Звучит как продукт, который мог бы продавать моэль[132] в телемагазине!

Позвони сценаристу — услышишь остроту. Но больше за весь разговор Руку ни разу не пришлось улыбнуться.

Сценаристы ночных шоу составляли тесный кружок, связанный узами вражды и дружбы. Приятель Рука знал одного из сценаристов «Еще позже», который несколько лет назад был на общественных работах.

— Постой, — сказал Рук, — за что сценарист шоу мог быть отправлен на общественные работы?

— Откуда мне знать? За нападки на Монику Левински в две тысячи пятом. Всякое бывает.

Итак, пока сценарист «Еще позже» был на общественных работах в зоопарке Бронкса (за вождение в нетрезвом виде, как наконец припомнил рассказчик), ему помогал, занимаясь чисткой клеток и выносом мусора, тот самый умник из Хорватии, кинонатуралист. Рук спросил, не за пьянство ли находился там и Петар.

— Нет, тут начинается самое поэтичное. Создатель фильмов о живой природе… знаешь, на чем он погорел? Ввозил контрабандой вымирающие виды с Таиланда. Отсидел шесть месяцев из восемнадцати, вышел досрочно за хорошее поведение и был отправлен на общественные работы. В зоопарк!

— Тоже поэтично, — заметил Рук.

Познакомившись с Петаром, сценарист устроил его на место помощника продюсера в «Еще позже».

— Не так уж далеко от выгребания слоновьего навоза, — заметил приятель из Лос-Анджелеса, — однако для начала неплохо, и он отлично справлялся. Мой друг рассказывал: если уж Петар за что-то взялся, его не остановишь.

Этот разговор и не дал Руку уснуть. Во-первых, его тревожило известие о том, что Петар Матич привык добиваться своего, а во-вторых, мучили сомнения, стоит ли рассказывать Никки о деле с контрабандой. Предположим, он расскажет. Это вполне могло начисто подорвать его позиции. Рук составил список потенциальных неприятностей. Эта новость могла испортить отношения Никки со старым другом, и тогда Рук чувствовал бы себя виноватым. В некотором роде. Хуже, если Никки еще сильнее заинтересуется контрабандистом. История «непослушного мальчика» могла только подогреть ее чувства. И наконец, как будет выглядеть Рук в глазах Никки после того, как выяснится что он выведывал прошлое ее старого дружка? Никки сочтет его… скажем, неуверенным в себе, жалким и трусливым. Руку вовсе не хотелось выглядеть таким в ее глазах. Поэтому, к тому времени как детектив Хит вошла в бокс, Рук уже твердо знал, что делать. Притвориться, что занят делом и ничего не знает.

— Смотрите-ка, все здесь, бодрые, умытые… — Никки присмотрелась к Руку, — и небритые!

— Решил сегодня обойтись без бритья. Сэкономил время после долгой ночи. Разбирал материал. — Дождавшись, пока Никки повесит куртку, Рук добавил: — А ты?

— Очень недурно себя чувствую, спасибо. — Она повернулась в другую сторону. — Тараканы? Уже получили список звонков Сноу?

— Запросили, — отозвался Таррелл. — Вот-вот должен прийти.

— Позвони еще раз. И держи меня в курсе. — Она бросила сумочку в ящик стола. — Рук, что ты таращишься?

— А? О, просто подумал… — Он смутился и замолчал. Ему хотелось спросить, как она провела ночь? Чем занималась? Где была? Чем все закончилось? Столько вопросов, но задал он только один: — Я сегодня на что-нибудь пригожусь?

Зазвонивший на столе телефон помешал Никки ответить.

— Отдел убийств, детектив Хит.

Еще не услышав голоса, она различила звук торможения поезда метро.

— Вы слушаете? — Никки узнала голос Митчела Перкинса, но издатель, еще вчера спокойный и снисходительный, был взволнован и напряжен. — Чертов мобильник! Алло!

— Я слушаю. Мистер Перкинс, что-то случилось?

— Жена. Я еду на работу, а жена позвонила. Кто-то пытается вломиться в дом.

— Говорите адрес.

Никки щелкнула пальцами, подзывая Тараканов. Таррелл схватил вторую трубку, записал названный Перкинсом адрес на Риверсайд-драйв и вызвал патрульных, пока Хит успокаивала издателя.

— Мы уже высылаем машину.

Шум за пыхтением в трубке изменился: Перкинс выбежал наверх.

— Я уже почти на месте. Скорее, господи, скорее!

Спешить на Манхэттене не так-то легко, даже если у вас полицейская сирена и мигалка, но в этот час транспорт двигался к центру, и потому детектив Хит довольно быстро доехала по Бродвею до Западной 96-й. Услышав по рации, что три патрульные машины уже на месте, она заглушила сирену и, въехав на Вест-Сайд, немного снизила скорость. Оглядев улицу, обернулась к сидевшему рядом Руку.

— Что это?

Впереди, у выезда из гаража, двое стояли на коленях перед машиной. Третий, судя по униформе — служащий парковки, завидев мигалку, замахал им рукой. Никки вызвала «скорую» еще до того, как увидела распростертое на мостовой тело.

— Перкинс? — спросил Рук.

— Похоже на то.

Хит своей машиной отгородила лежащего от потока движения. Мигалка осталась включенной. Тут же подъехал патруль, и Никки разделила полицейских, поставив одного управлять потоком машин, а другого заниматься свидетелями. Сама Хит поспешила к пострадавшему, лежащему ничком на выезде с парковки перед ударившей его «ауди ТТ». Это действительно был Митчел Перкинс.

Он дышал, пульс прощупывались, хотя и слабо.