И на щите Давидовом начертано «Моссад» - Юрий Певзнер

было, а слова и все поведение оказались настолько убедительными, что Когена отпустили. Еще два года он, фактически оставленный в одиночестве, но не лишенный многочисленных личных дружеских связей, в первую очередь с молодыми египтянами, в большинстве своем считавшим Элиаху за «своего», — передавал сообщения из Александрии и только после Суэцкой кампании 1956 года выехал из Египта; отработанные за время работы на операцию «Гошен» связи помогли это сделать сравнительно легко. Родители и родственники к тому времени уже давно были в Израиле.

Оказавшись в Израиле, он немедленно предложил свои услуги израильской разведке, но ему твердо заявили: «Нам не нужны искатели приключений».

Причины отказа: 1. Стандартная предосторожность: иммигранты во всех, практически без исключения, случаях какое-то время находились под наблюдением и лишь затем принимались решения по их использованию в таком серьезном деле, как разведка. 2. Сомнения в целесообразности использования этого талантливого и неординарного человека для длительной агентурной работы.

Коген всегда производил хорошее впечатление на окружающих, но психологи «Амана», которые подвергли его стандартным тестам, выявили тревожные признаки. Они отметили, конечно, высокий интеллектуальный уровень, феноменальную память и способность хранить секреты, но тесты также показали, что, несмотря на «скромные внешние данные, у него завышенная самооценка» и какое-то «внутреннее напряжение». Тесты также показали, что Коген не всегда адекватно оценивает опасность и в силу этого может идти на неоправданный риск. Все это в конечном итоге подтвердилось и определило его героическую и трагическую судьбу, но это было позже.

Эли пошел на службу в торговую корпорацию, где прекрасно зарекомендовал себя, женился и успешно продвигался по службе. Но в мае 1960 года, когда напряженность на границе с Сирией достигла критической точки и в Дамаске понадобились дополнительные агенты, Когена привлекли к работе в разведке.

Его первым куратором (персоналии работников среднего звена спецслужб, которые обеспечивают проведение операций, весьма редко становятся известны: режим секретности в Израиле весьма строг. Чаще всего говорят о тех, кто уже вышел в отставку или оказался вовлеченным в ставший достоянием СМИ скандал) был старший офицер «Моссада» Исаак Залман (рабочий псевдоним «Дервиш»).

Особенности вербовки: открытая, с указанием на мотивацию (патриотический долг) и предположением высокого уровня самоопределяемости кандидата.

«Дервиш» сказал Элияху: «По окончании курса вы можете отказаться работать в разведке. Это правило действует всегда: отставка будет принята в любое время и не надо страдать угрызениями совести. Наше сотрудничество — не католический брак, это не навсегда. Развод разрешен, и его можно получить без особых усилий. Единственное условие — ни одна живая душа не должна знать об истинном характере вашей работы».

Профессиональная подготовка: по основной схеме.

Предстояло пройти серьезную переподготовку. Когена обучили приемам рукопашного боя, владению стрелковым оружием, диверсионно-подрывному делу, взлому сейфов, шифровальному делу, использованию современной оперативной техники, четкой ориентировке в типах западного и советского вооружения. В выпускной характеристике особо отмечалась его блистательная память, находчивость и делался вывод: «Обладает всеми необходимыми качествами для оперативной работы».

Спецподготовка дополнительная: отработка навыков ухода от слежки.

Спецподготовка к легендированию: по программе «араб».

Несмотря на форсированный режим, подготовка Когена в Израиле заняла более полугода. Помимо занятий по спецпредметам, она включала и «практику» — выявление и неочевидный «отрыв» от наружного наблюдения, внедрение под чужим именем (однажды Эли несколько дней успешно «работал» в Тель-Авиве под видом французского туриста, чей паспорт он «одолжил», похитил на время) и, что было особенно важно в свете его предстоящего задания, отработку навыков правоверного мусульманина в арабском Назарете, где его высокоученый наставник шейх Мухаммед Салмаан и понятия не имел, кем на самом деле является этот «студент Иерусалимского университета».

Вариант внедрения: первичное документирование в Европе с последующей продолжительной акклиматизацией в отдаленной сирийской диаспоре.

Разведка проявила максимальную аккуратность, выделив еще целый год на закрепление легенды в Аргентине, которая к этому времени стала излюбленным местом «документации» израильских агентов. Сейчас можно с уверенностью сказать, что во многом успешная работа Когена была предопределена именно хорошей аргентинской натурализацией.

Элиаху покинул Израиль 3 февраля 1961 г. и вылетел в Цюрих. Там под руководством старшего офицера-моссадовца Эзры Сэлинджера прошел необходимый курс подготовки в европейском бизнесе, включая изучение коммерческой лексики. 1 марта он прибыл в Буэнос-Айрес из Цюриха как молодой сирийский бизнесмен Камель Амин Таабет. Такой человек действительно существовал. В 1947–1950 годах семья сирийцев Таабетов проживала в Аргентине, затем переехала в Европу. Каким образом паспорт Камиля оказался у несколько похожего на него Когена и как удалось заставить Камиля молчать все время «сирийской операции» — одна из глубоких тайн «Моссада». Контактером в Буэнос-Айресе у Когена был агент по кличке «Абрам», но встречались они крайне редко — Эли старался работать один и в тот период, когда следовало предельно ограничить «посторонние» контакты, и в последующие года, когда он старался больше доверять технике, чем людям.

Элиаху должен был войти в среду южноамериканских предпринимателей арабского происхождения, и ему удалось блестяще выполнить эту задачу. Кроме бизнесменов, Коген сблизился с журналистами, дипломатами и военными; военный атташе сирийского посольства Амин аль-Хафез порекомендовал обаятельному, светскому и патриотически настроенному молодому человеку «поставить на партию БААС» и пригласил его перебраться в Сирию, куда он собирался вскоре вернуться. Одновременно он поручил коллегам из Второго бюро (контрразведка Сирии) произвести проверку Таабета; проведенная рутинная проверка не нашла ничего подозрительного — легенда была подготовлена и отработана безукоризненно.

Итоги натурализации, положительные. Сведений о контроле со стороны СБ нет. Въездная виза получена по ускоренной процедуре. База оседания в Сирии подготовлена достаточно.

К моменту приезда в Дамаск Коген уже имел целую пачку рекомендательных писем. Казалось, что все влиятельные сирийцы Аргентины были его друзьями, а влияние мощной аргентинской колонии на «родину» было значительным. Большое влияние приобрел и «друг» — вскоре партия БААС стала правящей, а майор Амин аль-Хафез стал президентом Сирии.

Окончательная заброска, легально, через ФРГ и Италию.

Между выездом из Буэнос-Айреса и приездом в Сирию прошло четыре месяца, легендированные как улаживание дел в Европе. Коген побывал на отдыхе и прошел переподготовку в Израиле, а перед Новым годом вылетел в Мюнхен. Тот же Сэлинжер снабдил его оперативным набором, в частности мощной и предельно миниатюрной, для своего времени, рацией, а также прекрасной фотоаппаратурой; получил Элияху и компоненты взрывчатки, упакованной в тюбики зубной пасты и крема для бритья, и специальные сильнодействующие снадобья (снотворное и психотропные средства) в упаковках невинного аспирина.

Задержка с выездом была связана не только с техническими причинами: в «Моссаде» справедливо опасались, что кто-то из египтян (в то время их было много в Дамаске) может «расшифровать» Когена. Но 28