Тирания Ночи - Глен Кук

Конечно же, дело обстояло несколько иначе, но явное пренебрежение императора унижало Донето.

Хотя под его бесконечным самолюбованием и надменностью обнаружился поистине железный стержень и даже некоторые зачатки человечности. Принципат приспособился к своему окружению. После того как они тридцать раз заснули и проснулись в своей однообразной тюрьме, он уже спокойно беседовал даже с Бо Бьогной и Просто Джо.

В какой-то момент, когда надежда еще ярко горела в нем, Донето вернулся к своим священническим обязанностям. Во всяком случае, так он сам заявлял. Хотя все знали, что члены коллегии получают сан с помощью подкупа и редко выполняют свой прямой долг.

– Епископом он сделался сразу после рождения, – рассказывал Пинкус. – Вторые сыновья в самых знатных семействах Брота сразу же становятся епископами. Рукоположили его, наверное, лет в четырнадцать.

Элс наблюдал за Пинкусом с веселым изумлением: вот он, Горт, во всей красе – выслуживается перед Донето больше прочих, но при этом не перестает его критиковать.

– Пайп, – заявил Пинкус, – тебе надо поплотнее заняться принципатом. Такой случай не выпадает дважды. Помни, нас могут выпинать отсюда в любой момент, без предупреждения.

Возможность действительно представилась редкая. Донето уже предложил Элсу службу в Броте.

Он собирался сначала для вида отдалиться от бывшего телохранителя, а потом устроить его так, чтобы тот мог незаметно шпионить за Донетовыми врагами.

Сам Горт выхлопотал себе местечко начальника личной охраны.

– Пинкус, хорошо б у тебя голова от успеха не закружилась, – предупредил Элс. – Ты у него в этом году уже третий. Нашего начальничка многие недолюбливают.

– Я буду осторожен. Всю жизнь мечтал о такой работенке! Хлебное местечко. А если мы и тебя правильно пристроим, будешь предупреждать меня, когда на горизонте появится какое-нибудь дерьмо.

– Об этом я как раз и думал.

– Пайп, мне не нравится твой тон. Явно гадость нацелился сказать.

– Точно. А думал я вот о чем: если принципат все устроит, как обещал, то сведения должны поступать в обе стороны.

– В смысле?

– В смысле, если я для тебя шпионю, так и ты для меня должен. Когда-нибудь и мне придется как-то оправдывать свое существование. Если только ты не вознамерился грести все под себя.

– Только не я, упаси боже. Просто хочу устроить себе красивую жизнь.

– Если мы с тобой правильно все обстряпаем, оба раздобудем по каперскому патенту.

– А ты, Пайп, вовсе не такой простак, каким пытаешься казаться, – усмехнулся Горт.

Раньше их тюрьма служила чем-то вроде склада ненужных вещей. Здесь валялись кипы старых книг и рукописей еще прошлого века. Во многих рассказывалось о доме Транцелла и о делах давно минувших дней. Все это было интересно только Элсу, который изучал западное письмо.

Среди завалов порой отыскивались и настоящие книги. Тейдж находил их весьма познавательными, в профессиональном смысле.

Книги, написанные на современном разговорном наречии, его мало занимали. В основном там говорилось о житиях чалдарянских святых, коих насчитывалось превеликое множество. Информация полезная для чужака, но не особенно ценная.

Бо́льшая же часть книг была написана на древнебротском и представляла собой тексты, тщательно скопированные с образцов еще античных времен. Такие манускрипты открывали перед читателем прошлое в его первозданном виде, еще не подправленное предубеждениями последующих веков.

Помогал Элсу Бронт Донето, которому, когда не находилось более возвышенного занятия, доставляло истинное удовольствие кого-нибудь чему-нибудь учить.

– Это копии текстов, написанных еще до возникновения чалдарянской веры, – рассказывал он. – На официальном языке того времени. Большая удача для нас, ведь официальный бротский не претерпел таких серьезных изменений, как просторечный. Все это трактаты о разных практических вещах. О том, как растить виноград, делать вино, управлять поместьем. В те времена там располагались большие хозяйства, где выращивали на продажу инжир, оливки, апельсины, а еще зерно и овощи. Тогда ели не очень много мяса, разве что морских гадов и рыбу. Вот, например, трактат о том, как собирать разного рода механизмы, начиная с пресса для отжима и заканчивая осадными и стрелковыми приспособлениями. А это рукопись об искусстве войны. А вот о жизни тогдашних императоров и знати.

Донето обучил Тейджа основам древнебротского, и тот почти все свое время проводил читая по складам старые книги.

И, сам того не желая, ввел чтение в моду. Томиться в заточении было ужасно скучно, и все, вплоть до Бо Бьогны и Просто Джо, чтоб хоть немного развлечься, готовы были на все – даже учиться под руководством принципата.

– Ну, теперь очередь за Чушкой, – объявил Элс. – Только вот учиться он будет гораздо шустрее нас.

Он рассказал им старую дринджерийскую сказку о верблюде, которого научили свистеть. Хотя из осторожности заменил верблюда на мула.

Сам Элс был уверен: новые знания помогут ему разобраться в переписке врагов Дринджера.

Время шло, принципат строил на Тейджа планы, но у того имелись и свои собственные.

Пленники не имели ни малейшего понятия, как долго они уже сидят взаперти. Месяца три точно, в этом не сомневался никто. А может, и все пять, утверждали некоторые. Элс удивлялся, что никто ни на кого еще не набросился. Видимо, потому что места в их распоряжении было довольно много, а отчаяние их так и не сломило. Бронт Донето твердо верил, что помощь или выкуп вот-вот подоспеют.

Просто Джо и вовсе радовался жизни.

– Я так еще никогда не жировал, – признался он как-то Элсу. – Сам посмотри: тепло, еды навалом, друзья под боком, Чушка. Я даже читать учусь и разговаривать как важная персона.

Счастливая жизнь Джо так и шла своим чередом. В конце концов уверенность принципата все-таки начала подтачиваться. А Элс думал: неужели весь народ в Племенце поумирал?

Невозможно, чтобы известия о Бронте не дошли до ушей заинтересованных лиц.

– Может, наш начальничек слишком много о себе возомнил? – предположил Горт. – Мы же в ста восьмидесяти милях от Брота. Почему вдруг его кто-то должен тут узнать?

– Я готов в это поверить, – кивнул Элс. – Бо́льшая часть браунскнехтов, по-моему, не знала, кто он такой. Им просто поручили нас изловить, работа как работа.

От этих слов настроение в компании не особенно улучшилось.

– Думаю, император все же хотел, чтобы о похищении стало известно, – сказал Горт. – Какой ему прок просто держать Донето взаперти?

Прок был, но отрезанным от мира пленникам это казалось не слишком очевидным.

– Может, все обстоит так, как мы раньше думали? – отозвался Элс. – Пока принципат в руках у Ганзеля, коллегия парализована. А если коллегия парализована, Безупречный не может творить все те безумства, о которых кричит на каждом углу. В том числе вредить императору.

– Ты, вероятно, прав, Пайп. Только мне это все не нравится. Значит, Ганзель всем рассказал, что патриарший парнишка у него. И Безупречный решил его переупрямить или вообще плевать хотел на своего родственничка.

Бо Бьогна принимал ставки: кто из них точнее угадает срок заключения, тому и достанутся все денежки. Участвовал даже Бронт.

Элс часто задавался вопросом: почему же их Донето так отличается от того Донето, которого отправили в Коннек на подмогу епископу Серифсу.

– А спросить не хочешь? – подначивал Горт. – Мне вот, например, очень интересно, что сталось с тем епископским мальчонкой.

Да. Оса Стил бесследно пропал в тот день, когда они вошли в Племенцу. Наверное, император подыскал для него новую работенку.

Элс собрался с духом и за игрой в карты спросил Бронта напрямую, почему же его характер так изменился.

– А ты неплохо соображаешь, Хект. И многое подмечаешь.

– Я профессиональный солдат, мой господин. Я должен понимать тех людей, которым служу. Вы сегодняшний разительно отличаетесь от того патриаршего посланника, о котором мы столько слышали в Антье.

– Ты прав, Хект. Только помни: должность и сам человек – это две разные вещи. Я играл роль, назначенную патриархом и навязанную мне епископом Серифсом. Надеюсь, этот жирный развратник жарится сейчас в аду за все то зло, которое причинил святой церкви.

В один прекрасный день вместо привычного молчаливого слуги к ним пришел новый человек. Вокруг чужака тут же столпилось семнадцать пленников (все, кроме двух больных). Он обвел их внимательным взглядом и сказал, указывая пальцем:

– Ты пойдешь со мной.

Указывал он на Бо Бьогну. Бо никуда идти не желал, но новый человек заявился не в одиночку, а в окружении трех вооруженных громил. И они явно не прочь были пустить в ход свои погремушки.

– Иди с ними, Бо, – велел Элс. – Если б они собирались учинить с нами какое-нибудь зверство, то уже давно бы учинили, сэкономив на нашей кормежке.