Родина белых медведей - Савва Успенский

Однажды (дело происходило на Новосибирских островах) мне пришлось стать очевидцем интереснейшего зрелища. Стоял тихий солнечный день, в большом разводье под берегом то и дело показывались головы крупных моржей. Решив, что они кормятся, я поспешил к морю и прилег на край льдины. В прозрачной воде, особенно в полосе тени от льдины, при глубине не больше десяти метров движения животных были достаточно хорошо видны.

Моржи действительно кормились. В поле моего зрения почти постоянно находились два-три исполина, которые вели себя одинаково. Провентилировав над водой легкие и набрав в них очередной запас воздуха, морж почти отвесно уходил на дно и принимался за его распашку. Его бивни временами полностью скрывались в грунте; при этом морж энергично двигал шеей, оставаясь на одном месте или плывя. Когда он выворачивал бивнями большие пласты грунта, вокруг него поднимались облачка мути. Проложив борозду в два-три метра длины, а иногда и больше, морж затем совершал какие-то непонятные движения. Вытянув перед собой, как руки, передние ласты и потирая ласт о ласт, он начинал подниматься, оставляя след в виде полосы мути. Однако, не достигнув поверхности, морж опускал ласты и вновь нырял в глубину, часто поворачивая при этом шею и что-то вылавливая в толще воды.

Пытаясь понять, что все это значит, я вспомнил, что исследователей издавна удивляло следующее обстоятельство: желудки убитых моржей, как правило, бывают набиты мякотью моллюсков, иногда настолько хорошо сохранившейся, что удается даже определить виды, к которым они относятся. И в то же время в желудках моржей не встречается остатков известняковых раковин. Каким же образом морж ухитряется за короткое время не только собрать под водой порядочное количество корма, но и тщательно очистить его, не повредив нежных частей моллюсков?

Пролежав на льдине около часа, я, наконец, стал понимать, как кормятся моржи. Вырытых из грунта моллюсков звери, оказывается, собирали не ртом, а широкими и подвижными передними ластами. Конечно, вместе с кормом они захватывали и немало ила. Поднимаясь в первый раз к поверхности воды, морж перетирал ластами добычу и перемалывал при этом раковины. А когда он разводил потом «руками», обломки раковин уже легко отделялись и первыми опускались на дно. Гораздо медленнее оседали очищенные тела моллюсков, которые морж и вылавливал, ныряя второй раз. Лишь собрав корм, животное появлялось на поверхности воды. Мне стало понятно также, почему внутренние поверхности ластов моржа шершавы и похожи на терки или жернова. Стало ясно, что при кормежке морж пользуется своими густыми жесткими усами. Они очень облегчают ему вылавливание очищенных моллюсков во взмученной воде, особенно полярной ночью или просто при плохом освещении.

В тот день мне представилась редкая возможность не только увидеть, как эти подводные «пахари» используют в качестве плуга свои массивные бивни, но и оценить ловкость этих неповоротливых на суше животных, быстроту и точность их движений под водой.

Но не все моржи питаются моллюсками, ракообразными и другой мелочью. Иногда среди них встречаются хищники, предпочитающие охотиться на нерп, лахтаков и нападающие даже на шлюпки с людьми. Таких моржей чукчи называют келючами, узнают их издали и очень боятся. Считается, что бивни у них желтые, будто обкуренные, иногда обломаны или сильно расходятся на концах в стороны (бивни «нормальных» моржей белые, с легким желтоватым оттенком и растут более или менее параллельно один другому), что кожа их покрыта царапинами и порезами, а мясо имеет прослойки жира. По мнению чукчей и эскимосов, келюч вырастает из моржонка, рано потерявшего мать и вынужденного питаться чем попало — рыбой, мертвыми тюленями и другим необычным кормом. Такое предположение вполне логично: ведь моржонок не имеет бивней, ему нечем распахивать грунт, и он, следовательно, не может сам добывать моллюсков. Можно представить себе, что хищниками становятся и те моржи, бивни которых растут уродливо, или животные, обломавшие себе бивни. Нетрудно понять также, почему бивни у келючей желтые: келючи не распахивают дна и не «чистят» постоянно свои зубы.

Большинство зоологов выделяет моржа в качестве единственного представителя одноименного подотряда в отряде ластоногих млекопитающих. Так же как и остальные сочлены отряда (настоящие тюлени и ушастые тюлени-котики и морские львы), моржи происходят от наземных хищников, однако детали их происхождения во многом остаются неясными. Известно лишь, что древнейший из предков моржей, праморж, обитавший в третичном периоде (остатки его были найдены в Северной Америке), по своему строению был близок к ушастым тюленям. В свою очередь котиков и морских львов некоторые зоологи сближают с медведями. В таком случае оба полярных исполина — и морж, и белый медведь — находятся в некотором, хотя и отдаленном, родстве. В пределах своего ареала моржи образуют несколько самостоятельных стад. Наиболее крупное из них (к нему относятся и животные с острова Врангеля) ныне обитает в Беринговом и Чукотском морях; зиму эти моржи проводят в Беринговом море, в его незамерзающих частях и у кромки льда. Второе стадо моржей не выходит в своем распространении за пределы советской Арктики и круглый год обитает в море Лаптевых и Восточно-Сибирском море. Наконец, моржей можно встретить в арктических морях, примыкающих к Атлантическому океану, — в Баренцевом и Карском, у берегов Гренландии и восточной Канады. Представителей этих стад зоологи относят соответственно к трем различным подвидам: тихоокеанских моржей (они достигают наибольших размеров, и у них самые длинные и толстые клыки), лаптевских и атлантических моржей.

Моржи предпочитают селиться на прибрежных или мелководных участках морей. По сравнению с настоящими тюленями они меньше приспособлены к жизни в водной среде (нерпа, например, может пробыть под водой двадцать минут, морж — только десять); тем не менее эти исполины могут нырять и добывать корм на глубинах до семидесяти пяти — восьмидесяти метров. В то же время животные избегают и сплоченных льдов: когти на их ластах малы и не годятся для того, чтобы процарапывать ими лунки (как это делают нерпы) и поддерживать их открытыми. До тех пор пока толщина льда не превышает семи — восьми сантиметров, морж еще может пробить его головой. Более толстый лед для него непреодолим. Зато, оказавшись на сплоченных или смерзшихся льдах, морж может проползти большое расстояние до воды, которую он, как и белый медведь, безошибочно находит каким-то особым чувством. Ползет он, конечно, медленно, судорожно дергаясь всем телом и напоминая громадную гусеницу, однако иногда преодолевает десятки километров, переползая через встречные гряды торосов и даже обширные участки суши.