Скучная жизнь одного Бон Хва - Виталий Хонихоев

берут деньги уже за имя. Имя и местоположение. Лучшие рестораны расположены в центре города, в самых лучших местах и ценники там соответствующие. В таких заведениях Бон Хва сроду не был. Ресторан госпожи Пак — был намного скромнее. И располагался в спальном районе, на первом этаже торгового центра. Не было у него пока «звездочек Мишлен», однако в интернете про него были довольно хорошие отзывы.

Тем не менее, если бы своим телом сейчас управлял Бон Хва — он скорее всего рот бы открыл. И не переставая кланялся бы. Потому что госпожа Пак была очень богата. Если, конечно, сравнивать с финансовым благополучием его семьи. Его мама работала официанткой в кафе у старого Бай Ху, который уверял что унаследовал кафе у своего деда, но все в округе знали, что он выиграл его в маджонг еще во времена своей молодости. В кафе у Бай Ху, которому старик так и не удосужился придумать название — всегда было накурено, в воздухе висел тяжелый запах прогорклого масла из кухни, масла на котором жарили вообще все тут. Посетители хохотали в голос, так же в голос — ругались, курили, пили много сочжу и играли в маджонг или в кости. Кафе старого Бай Ху было очень маленьким, старым и грязным как он сам и несмотря на это — Бай Ху мог позволить себе купить своему внуку новенький седан и оплатить его учебу в университете.

А у госпожи Пак — три ресторана в городе! Насколько же она богаче чем старый Бай Ху и конечно же богаче чем семья Бон Хва. Потому он бы кланялся сейчас в пол и блеял бы что-то невнятное… если бы не Старший. Который и был сейчас у руля.

— Добрый вечер. — встает и кивает женщина, с которой он уже встречался ранее: — извините за прошлый раз. Я… погорячилась. Извините, что не узнала вашего уважаемого имени.

Она кланяется. Госпожа Пак пригласила их в VIP-кабинку своего собственного ресторана. Кабинка… вернее — кабинет. Темное дерево, строгие линии, дорогая мебель… на столе — та самая пластиковая папка, в которой он принес ей способы решения ее проблемы.

— Меня зовут Намгун Бон Хва. — говорит он и чуть поворачивается в сторону: — а это — Чон Джа, моя помощница.

— Добрый вечер, аджума. — наклоняет голову Чон Джа. Свою черную, мотоциклетную куртку она сдала в гардероб при входе и сейчас выглядит вполне прилично, джинсы и белая футболка без принта. Убранные назад волосы, минимум косметики.

— Я — Пак А Су. Но вы, конечно, это уже знаете. — говорит женщина: — проходите, присаживайтесь. Я взяла на себя смелость заказать кое-какие закуски и чай. Если желаете кофе…

— Нет, спасибо. — качает головой Старший, садясь. Рядом с ним опускается на стул и Чон Джа. Она ведет себя очень скромно. Бон Хва думает, что со стороны можно подумать, что эта Чон Джа и вправду его подчиненная. Ну или… нет! Нельзя думать о таком! Хватит с него того стыда, что он на мотоцикле испытал!

— Прошу прощения, но у нас не так много времени. — говорит Старший, положив руки на стол перед собой и переплетя пальцы: — завтра у меня очень занятый день. Если вы скажете, что вам нужно от меня…

— Вы сможете сделать все это? — госпожа Пак А Су кивает на пластиковую папку: — можете исполнить то, о чем написали?

— Это не так сложно. Я же все расписал там. — пожимает плечами Старший: — конечно могу.

— Сколько вы возьмете за то, чтобы сделать все, что вы написали? — спрашивает госпожа Пак, наклоняясь вперед: — мне нужна моя дочка.

— Честно говоря не думал об этом. — отвечает Старший: — однако я должен предупредить, аджума. На данный момент у меня нет лицензии на осуществление профессиональных услуг в области юриспруденции.

— Меня не волнует лицензия. Мне нужен результат. Если у тебя получится, то я готова выплатить тебе… скажем — полмиллиона вон. — говорит госпожа Пак: — это довольно большие деньги.

— Вы не понимаете, аджума. Я — могу это сделать. Но почему я должен это делать? Здесь… довольно много подводных камней. Вы мне не доверяете, у меня нет лицензии, да и само по себе такое дело предполагает несколько исков, несколько процессов и в конечном итоге — взаимодействие с полицией. В настоящее время я лично — являюсь несовершеннолетним.

— Что⁈

— Это так. Я могу подсказать вашим юристам что и как делать, но не более. — отвечает Старший: — появится в суде как ваш представитель я не могу.

— Ты — несовершеннолетний? — госпожа Пак откидывается назад и усиленно моргает глазами: — это…

— Поверьте, аджума. — встревает в разговор Чон Джа: — я и сама удивлялась. Сначала…

— Но… мои юристы сказали, что схема совершенно рабочая, но они за это не возьмутся. Это… они сказали, что это — «на грани закона». — мотает головой госпожаПак: — но все остальное не работает!

— Так и есть. — кивает Старший: — очень похоже на злоупотребление правом.

— Да мне плевать! — повышает голос госпожа Пак: — я была готова даже заплатить кому-нибудь, чтобы мою малышку у него украли и бежать за границу! Вы знаете, как он с ней обращается⁈ Он даже не дает мне с ней поговорить! В последний раз она так плакала в трубку!

— А вот это уже нарушение закона. Он не имеет права чинить препятствия вашему общению с дочерью… — замечает Старший: — у вас же есть юристы, что они ничего не могут с этим сделать?

— Этот… миччином, он же никогда открыто не скажет! Он обманывает всех! Он говорит «ой, телефон у дочери сломался, вот был бы новый…» и так — каждый раз. То сломался, то сел, то еще что-нибудь! И встречи… мои юристы добились того, чтобы два раза в месяц я встречалась с ней и проводила время вместе — четыре часа в выходной день. Но… «она заболела» или «ой, мы из города уехали» или «по учебе много задания дали, не сможет она встретиться»… и денег просит! Мне юрист посоветовал записать его требования денег, но он же открыто не говорит! Намекает постоянно. И… я ничего не могу сделать теперь! Я свою дочь уже полгода не видела! Сделайте что-нибудь!

— Вы же