Моя Святая Земля (СИ) - Далин Макс Андреевич

И этой цели он достиг. Дамьен, сам лощёный до предела, в тяжёлом бархате с золотым шитьём, в плаще, подбитом собольим мехом, с кудрями в алмазной пыли, поздоровался первым, обратившись к Марбеллу «мессир».

Марбелл отвесил церемониальный поклон.

— Как себя чувствует мой несчастный сюзерен, мессир лейб-медик? — спросил Дамьен, указывая некроманту на резное кресло.

Марбелл скрыл улыбку. Дамьен был последним уцелевшим соратником бедолаги-регента — и уцелел исключительно потому, что в нужный момент предпочёл сына отцу. Но трогательно пытался продемонстрировать преданность своему сюзерену, каждый раз справляясь о его здоровье — безусловно, не сомневаясь в причинах болезни Бриана ни секунды.

— Увы, очень плохо, — с должной скорбью ответил Марбелл, помогая канцлеру играть в сострадание. — Ему едва полегчало позавчера, но вчера снова стало хуже — и ближе к ночи его высочество впал в беспамятство. Болезнь так тяжела, что никакое лекарское искусство не может принести его высочеству настоящего облегчения. Мне страшно это произнести, но упокоение на лоне Господнем избавило бы его от страданий.

— Господь милосерд, — покивал Дамьен с тяжёлым вздохом. — Это прискорбно, но нам необходимо печься о делах живых.

А Бриана уже считает мёртвым, брезгливо подумал Марбелл, и молча поклонился в знак согласия.

— Я ведь могу быть с вами совершенно откровенным, мессир? — сказал Дамьен и поразил Марбелла до глубины души. Слишком уж ново.

— Разумеется, — раскланялся Марбелл, думая, что кланяется уж слишком часто.

Тут же лицо Дамьена словно льдом подёрнулось, а в голосе появились ледяные нотки:

— Мой человек слышал, как барон Кайл болтал о юродивом, что-то такое оравшем на рынке.

— Да, было дело, — согласился Марбелл. — Безумец, что возьмёшь.

Дамьен невольно улыбнулся.

— Может, и не безумец, но законченный дуралей, — сказал он. — Если вы о камергере. Болтун, волокита, пьяница. Пустышка. Впрочем, камергеру государственный ум и не нужен, верно? Его должность — следить, чтобы на наборных полах дворца не было пятен.

Марбелл оценил и улыбнулся в ответ.

— Так вот, — продолжал Дамьен, — Кайл может болтать любой вздор — грош ему цена. Но вы, — и поднял на некроманта холодные глаза, — вы должны обдумывать каждое слово. Вы, мессир, обличены особым доверием его величества.

— Хм… — Марбелл поднял брови. — Я сказал что-то не то?

Дамьен подошёл к двери, приоткрыл её и что-то шепнул невидимому слуге, который, очевидно, шпионил, записывал или охранял беседующих. Потом затворил дверь снова и отошёл к окну, сделав Марбеллу жест следовать за ним.

Некромант повиновался. Он был изрядно заинтригован.

— Благой король и впрямь находится на Святой Земле, — сказал Дамьен еле слышно. Вчера вечером он посетил монастырь Святого Луцилия. Мой человек загнал коня, но сообщил мне об этом сегодня затемно.

Марбелл присвистнул.

— Однако… Но вы уверены, что он — истинный король, не самозванец?

— Уверен отец Хуг, — сказал Дамьен. — Ему было видение. Да и вообще, благой — крайне необычный юноша, не перепутаешь. Особенно если принять во внимание возраст моего посланца. Он знал в лицо покойного государя Эральда.

Марбелл усмехнулся.

— И что же, — спросил он, — несчастный парень ещё жив? Я имею в виду этого… благого.

— Вот мы и подошли к главному, — сказал Дамьен. — Мессир некромант, я убедительно вас… прошу. Прошу, слышите, потому что мы все сейчас служим одному делу, и вы крайне необходимы двору Святой Земли. Так вот, я прошу: примените всё своё искусство, чары, магию, сны, зелья — всё, что потребуется — чтобы ни один волос не упал с головы этого юноши. Ни один. Это понятно?

Марбелл был потрясён.

— Я не ослышался? — пробормотал он. — Вы говорите о благом короле, мессир канцлер? Его жизнь называете драгоценной? Просите меня сохранить именно её? Это шутка?

На лице Дамьена наконец мелькнула тень ожидаемого презрения.

— Простите, мэтр лейб-медик, — сказал он сплошным льдом, — вы — человек, далёкий от некоторых тайн света, к тому же чужестранец. Вы даже не представляете, что такое Истинный Государь, благой король Святой Земли. Именно он всегда был главным сокровищем короны, страны и народа.

— Но мой государь — Алвин! — воскликнул Марбелл, не удержавшись.

— Надеюсь, я не дал повода обвинить меня в государственной измене? — бросил Дамьен, как плеснул воды в лицо. — О нашем государе Алвине, его благополучии, богатстве и долгих летах я и пекусь. О богатстве короны, вы понимаете? Я изыскиваю способы пополнения казны, мне не выгодны засухи, падежи и прочие неурожаи. И его величеству не выгодны. Не так ли?

— Бесспорно, — кивнул Марбелл, так и не понимая, куда канцлер клонит.

— Жизнь благого короля — залог благосостояния, — сказал Дамьен. — Это не пустые слова. Поэтому юноша ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах не должен погибнуть. Он — слишком ценный актив. Найдись он раньше — не пришлось бы брать в королевский дом рыжую худышку из Златолесья ради оловянных рудников.

— Объясните, наконец, мессир Дамьен! — воскликнул Марбелл, не выдержав. — Зачем вам живой истинный король при другом короле на троне⁈

Дамьен вдруг искренне улыбнулся. Открыто.

— Бог мой Творец, — сказал он весело, — как милы ваша преданность и ваша наивность, Марбелл! Да упаси нас всех небеса от благого короля на троне! Он же будет страшно всем мешать, как мешал его отец, он ведь будет лезть в дела, где всё это благорастворение и благородство — зло и беда. Будет мозолить всем глаза, как фреска с душами, терзаемыми в аду — это же не человек, это ходячая совесть, как вы не понимаете? Усомнюсь, что вы надолго останетесь при дворе, если вдруг, Боже сохрани, благой и впрямь… Но, надеюсь, до этого не дойдёт. Мои люди отыщут этого юношу, и я придумаю, где он будет жить. В сытости, конечно, тепле, всеобщей любви — и во всём прочем, что ему понадобится. Так хорошая хозяйка устраивает дойную корову. Теперь вам ясно, некромант?

— Совершенно ясно, мессир. План прекрасен. Есть лишь одно «но», — сказал Марбелл, щурясь. — Этот юноша, благой король — вдруг не захочет жить так, как вы решили?

— А разве корову кто-нибудь спрашивает?

— Но мальчик королевского рода — не корова. В особенности — такой мальчик. Ведь вы же не собираетесь приковать его цепью в подземелье, верно? Значит, никаких гарантий.

— Вы плохо меня знаете, некромант, — хмыкнул Дамьен. — Впрочем, всё это неважно. Важно одно: поняли ли вы то, о чём я… просил?

— Безусловно, — лицо Марбелла сделалось безмятежным. — Ни один волос. И все мои возможности, как лекаря — в вашем распоряжении, драгоценный мессир. Вы позволите мне удалиться?

— Ещё одно обстоятельство. Вы ведь сделаете всё, что в ваших силах, и для того, чтобы свадьба его величества с принцессой Джинерой состоялась? Крайне полезна была бы и её беременность.

Он тоже боится, что демон воспримет златолесскую принцессу так же, как прочих девиц, подумал Марбелл. Чтобы выдержала общество демона, выжила да ещё и забеременела… Однако, канцлер ставит почти не решаемые задачи…

— Разумеется, — сказал он вслух. — Но мне надо идти, мессир канцлер. Я хочу быть при его величестве, когда он проснётся — он засыпал в дурном расположении духа.

— Конечно, идите, — позволил канцлер. — И помните, что двор Святой Земли возлагает на вас огромные надежды.

Марбелл снова раскланялся, почти бездумно, по давней привычке — и ушёл из кабинета канцлера, думая о сложных вещах.

Канцлер затевает рискованную игру. Ожидает, что его легендарное состояние вырастет ещё от близости этой хвалёной благости? Хочет держать мальчишку-благого при себе, как курицу, несущую золотые яйца — и скрыть это от демона? Ну-ну…

А благой король был в монастыре Святого Луцилия. И юный некромант ночевал нынче в деревне неподалёку от этого монастыря… Как всё это интересно и странно…

Какая странная парочка… Ангел и бес, благой и проклятый, знать бы, что их связывает… Но, что бы их вместе ни держало, абсолютно очевидно: если канцлер отправит людей в эту деревню, то некроманта они убьют непременно. Походя. Чтобы не мешался под руками.