Римская история в лицах - Лев Остерман

Глава VI

Фламинин, Катон и Павел

(201-160 гг.)

Фламинин

Теперь, как было условлено, вернемся немного назад, чтобы заполнить пропуск, допущенный в предыдущей главе, между поражением Ганнибала при Заме (202 год) и началом Сирийской войны (196 год). Но сначала я прошу читателя припомнить (из четвертой главы) малозначительный эпизод столкновения Рима с юным македонским царем Филиппом V, решившим было в 215-м году прийти на помощь Ганнибалу После первой же стычки с римским десантом в Греции царь отказался от своего намерения и в 205-м году заключил с римлянами мир. Этот эпизод историки, как мне кажется, чересчур торжественно, называют первой Македонской войной. События, описанные ниже, соответственно именуются второй Македонской войной (вполне заслуженно). Вот что предшествовало ее началу.

В том же 205-м году умер царь Египта Птоломей Филопатор, оставив трон пятилетнему наследнику. Это побудило Филиппа захватить принадлежавшее Египту малоазиатское побережье и острова Эгейского моря. С царем Азии Антиохом (тем самым, о котором шла речь в предыдущей главе) он договорился относительно раздела египетского государства: Сирия, Кипр и сам Египет должны были отойти Антиоху Оба царя приступили к реализации своего сговора. Антиох захватил Сирию и юг Малой Азии, а Филипп (в 201-м году) — берега Геллеспонта и остров Фасос. Его военные корабли направились к островам Хиос и Самос. Интересы не только греческой, но и италийской морской торговли, центром которой служил остров Родос, оказались под угрозой.

На малоазиатском полуострове сопротивление македонянам мог оказать только царь Пергама Аттал, а на берегах Пропонтиды (пролив Босфор) — город Византий. Родос, Пергам и Византии объявляют войну Македонии. Филипп осаждает Пергам, ведет войну на море с родосским флотом, захватывает большой и богатый прибрежный греческий город Милет, а затем стратегически важные города Сеет и Абидос на Геллеспонте.

Коалиции удается привлечь на свою сторону Афины. Реальной военной силы афиняне в ту пору уже не представляют, но авторитет духовного центра Греции за их городом еще сохраняется. Это дает надежду втянуть в войну римлян, склонных покровительствовать Афинам, которые они (по выражению Моммзена) привыкли считать своей первоначальной родиной и святилищем своих духовных и высших стремлений.

Расчет оправдывается. Афиняне просят римлян защитить их от Филиппа. И хотя по отношению к Риму со стороны Македонского царя никакой прямой агрессии нет, сенат намеревается объявить ему войну. Обсуждение предложения о войне в комициях происходит в 200-м году, и поначалу оно отвергается (прошло только два года, как окончилась изнурительная война с Ганнибалом). Новоизбранный консул Публий Сульпиций Гальба пытается убедить народ в агрессивности Филиппа, но доказательств у него нет, и приходится опираться на довольно сомнительную, хотя и впечатляющую аналогию:

«Примиримся с падением Афин, как примирились мы когда-то с падением Сагунта, и выкажем тем царю всю нашу слабость, и не через пять месяцев, что понадобились тогда Ганнибалу, а через пять дней всего Филипп, отплыв из Коринфа, появится в Италии». (Тит Ливий. История Рима. Т. 3, XXXI, 7)

Назначив повторные комиции, консул, ничуть не смущаясь, заявляет:

«Сдается мне, квириты, что не приходится вам выбирать между войной и миром, ибо Филипп такого выбора вам не оставил, и на суше и на море он уже начал готовить большую, тяжкую войну, а решать приходится только одно: посылать ли легионы в Македонию или встречать врага здесь, на италийской земле. Может быть, до недавних пор вам не доводилось испытать, какова тут разница, но в последнюю Пуническую войну вы познали ее на опыте». (Там же)

Это неправда. У Филиппа в это время всего несколько тысяч воинов, он даже не может взять штурмом Пергам. Но консул, уже получивший от сената назначение в Македонию, «давит» на народ:

«Идите же, да сопутствуют вам боги, голосуйте и прикажите начать войну, которую в своем постановлении предлагают сенаторы. Не я, консул, жду от вас такого решения, а воистину сами боги бессмертные: совершая жертвоприношения, я молил их даровать этой войне исход, благоприятный для меня, для сената, для вас, для союзников и латинов, для флотов и войск наших, и они знамениями своими возвестили, что все завершится удачно и счастливо». (Там же)

Поди проверь! Тем не менее, под таким давлением, в сочетании с упомянутым расположением к Афинам, комиции при повторном голосовании утверждают решение сената о войне. Переломный момент всей римской Истории! Первый шаг на пути вмешательства Рима в дела, его непосредственно не касающиеся. Впрочем, с наилучшими намерениями. Пока с наилучшими!

Сульпицию разрешено набрать два легиона и принять добровольцев из недавно возвратившегося африканского войска Сципиона. Осенью того же года его войско высаживается на западном побережье Греции. Филипп в это время осаждает Афины, пытается, но неудачно, взять их штурмом и отходит. Летом следующего, 199-го года Сульпиций начинает движение на восток, в Македонию. Он теснит македонян, но не решается углубиться в неизвестную страну — воевать так далеко от Италии римлянам еще в новинку — и к осени возвращается на побережье.

На следующий год к войску прибывает новый консул — Тит Квинкций Фламинин и с ним довольно существенное пополнение: 3 тысячи римских ветеранов и 5 тысяч союзников. Полибий довольно лестно, хотя и без особого восхищения, отзывается о Фламинине:

«Удачами своими Тит обязан был в некоторой мере случаю, но главным образом собственному умелому ведению всякого предприятия. Действительно, это был один из проницательнейших римлян, обнаруживший несравненную предусмотрительность и ловкость не только в государственных делах, но и в личных отношениях. При этом Тит был еще очень молод — он имел тогда не более тридцати лет...» (Полибий. Всеобщая История. XVIII, 12) Впрочем, и Филипп не намного старше — ему тридцать девять.

Фламинин выигрывает первое серьезное сражение, и царь вынужден отвести войска из Греции в Македонию. Однако развить успех в то же лето не удается. В Риме выбирают новых консулов, но ввиду удаленности фронта войны и пагубности ежегодной смены командующих сенат сохраняет начальствование в Македонии и Греции за Титом Квинкцием и отправляет к нему еще 6 тысяч пехотинцев.

Решающее сражение между римлянами и македонянами произошло летом 197-го года при Киноскефалах (это не город, а цепь холмов). Началось оно непреднамеренно: в сильном тумане столкнулись отряды, посланные с обеих сторон для рекогносцировки. Потом в качестве поочередных подкреплений в сражение втянулись и обе армии. Фламинину удалось одержать убедительную победу. Холмистая местность и туман мешали слаженным действиям компактной македонской фаланги, и в рукопашном бою римляне одерживали верх над тяжеловооруженными фалангистами. Македоняне потеряли 8 тысяч человек убитыми и 5 тысяч пленными. Самому Филиппу с остатками войска удалось уйти. Затем было заключено перемирие для подготовки условий мира. Их, разумеется, должен диктовать победитель. Тит собирает на совет своих греческих союзников. Некоторые из них требуют убить или, по крайней мере, свергнуть царя Филиппа. Иначе, по их мнению, ни мир для римлян, ни свобода для греков не будут надежно обеспечены. Фламинин против — не только из соображений прагматических (Македония заслоняет Грецию от вторжения варваров: фракийцев, иллирийцев и галлов), но в первую очередь — во имя гуманного отношения к побежденным. В те славные времена римское достоинство еще не унижалось до расправы, и потому Тит вынужден объяснить грекам, что «...у римлян не в обычае уничтожать врага тотчас, в первую же войну с ним», в подтверждение чего напомнил образ действий римлян относительно Ганнибала и карфагенян... Поэтому, продолжал Тит, он удивляется, что все присутствующие, хотя и участвуют в переговорах о мире, настроены столь непримиримо: «Неужели это потому что мы победили? Но такой образ действий — верх безумия. Пока враг ведет войну, доблестному противнику подобает действовать настойчиво и с ожесточением, в случае поражения вести себя с достоинством и не падать духом, а победителю подобают умеренность, кротость и сострадание; ваши же теперешние требования как раз противоположны этому». (Там же. XVIII, 37)

Мирный договор был заключен в 196-м году на довольно умеренных условиях. Македонский царь обязался освободить все завоеванные в Греции города, передать римлянам флот, 1000 талантов контрибуции и в качестве заложников мира — своего сына Деметрия и некоторых из друзей. Сенат предложил Титу для защиты от возможной агрессии Антиоха оставить римские гарнизоны в Коринфе и двух других городах. Но Фламинину удалось убедить сенаторов освободить всю Грецию от постоя войск и вернуть ей полную свободу. По свидетельству Тита Ливия: