Бывшие. Я до сих пор люблю тебя - Даша Черничная

— Поначалу я хотела разорвать нашу связь. Сама понимаешь, ради ребенка можно попытаться наладить отношения. А потом… потом поняла, что не смогу больше отпустить Германа к ней. Я люблю его, мам.

— А Герман что?

— Говорит, что любит меня. И любил все эти годы.

— Понятно, — мама уверенно кивает. — Если ты спросишь мое мнение, то я скажу, что верю ему. Только слепой не видел, как он смотрит на тебя. А с ребенком что?

— Для начала неплохо было разобраться, действительно ли там есть ребенок.

— С этой вертихвостки станется и на обман решиться, — фыркает мама.

— Думаешь, она пойдет на такое?

— Такие, как она, охотницы на богатых мужиков, пойдут на многое, Тамила. Меня вовсе не удивит, если информация о беременности — обычный обман.

— А если нет?

Мама решительно ставит бокал на стол:

— А если нет, что это меняет в ваших отношениях? Вы любите друг друга. Что касается Германа, связывать себя узами брака из-за ребенка глупо!

— Если ты не помнишь, то у нас с Германом было именно так.

— Это другое, Тамила. Даже не вздумай сравнивать. У вас взаимная любовь, вас было не оторвать друг от друга.

Нахожу взглядом Германа, и он, будто чувствуя мое внимание, оборачивается, улыбается, подмигивает мне. Спокоен и расслаблен. Уверен в себе. В нас.

А я собака на сене. Вся состою из противоречий и сомнений.

Начинается медленный танец, и Герман подходит ко мне, протягивает руку.

— Потанцуешь со мной? — улыбается широко.

— С удовольствием, — отвечаю нежно и оборачиваюсь к маме: — Прости, мамуль.

— Иди-иди! Дай наглядеться на вас.

В глазах мамы улыбка, хоть и немного грустная.

— Прекрасный вечер. Мероприятие удалось, — хвалю Германа.

— Если бы не ты, все было бы иначе. Посмотри, сколько внимания привлекают картины.

— Перестань, — смеюсь, даже заливаюсь краской. — Картины это мелочь.

— Не согласен, — Герман немного отстраняется, заглядывает в глаза: — Ты рядом, и все правильно. Спасибо тебе, Тамила.

— И тебе спасибо, — шепчу в ответ. — За то, что дождался, в том числе.

— Я люблю тебя, Тами, — целует меня.

При всех. Открыто, в губы.

Дарит нежный, чувственный поцелуй. Тут же срабатывают вспышки. Нас фотографируют. Наверняка завтра фотографии разлетятся по сплетникам, но сейчас плевать на все это.

— А я тебя, Герман… люблю, — заканчиваю то, что начала.

После того как музыка стихает, мы беремся за руки и идем к нашим родителям и Эми.

Ирма и Игнат Климович тоже тут. Подойдя к ним, Герман кладет руку мне на талию в собственническом жесте и притягивает к себе.

— А я говорила тебе, Игнат, что они вместе! А ты мне не верил, — Ирма заливисто хохочет.

— Тебе бы в службе безопасности работать, — по-доброму усмехается отец Германа.

— И мне не сказала! Ах ты ж!.. — мама грозит пальцем Ирме.

— Я точно не была уверена, а волновать попусту не хотела, — Ирма подмигивает мне.

— И давно это у вас? — спрашивает Игнат Климович.

— Несколько недель.

— Одобряю.

— Да что там! Мы все одобряем.

В этот прекрасный момент и появляется Инесса. При полном параде. Первой ее замечает мать Германа.

— Сынок, а ты звал Инессу?

— Нет, — Герман хмурится и оборачивается.

Инесса, очевидно чувствуя себя как рыба в воде, скалится в победной улыбке и подходит к нам.

— Какая радость! Вся семья в сборе, — брызжет ядом. — О, и Эмиличка тут. Герочка, ты уже сообщил своей дочери, что скоро у нее появится братик?

Демонстративно гладит живот.

— Папа? — Эми смотрит на Германа в растерянности.

— Эми, — он надвигается на нее.

— Пап? — Эми едва не плачет. — Это правда?

— Эми, послушай…

— Нет! Не хочу! Ненавижу тебя! — кричит прямо в лицо улыбающейся Инессе, а затем поворачивается к нам: — И вас тоже ненавижу!

Срывается и убегает.

Глава 46. Самостоятельная

Тамила

Инесса победно улыбается. План удался, именно этого она и добивалась. Глядя на ее переполненное довольством лицо, я четко осознаю, что больше никогда и ни за что даже мысли не допущу, чтобы Герман попробовал наладить отношения с ней.

Мама права: Инесса — охотница за деньгами, которая идет по своему намеченному плану.

— Я догоню ее, — говорит Герман и вылетает из ресторана.

Конечно, мы привлекаем внимание. Но сейчас на это плевать, потому что близится ночь, а наша несовершеннолетняя дочь выбежала на улицу. В неадекватном состоянии, раздетая.

Ее слова о ненависти не более чем эмоции. Я не держу зла на нее из-за этого. Мне сложно справиться с собой, хотя я взрослый человек, а ей и подавно нелегко.

Я не могу просто стоять и ждать, поэтому выбегаю следом за Эми и Германом. Бежать на шпильках тот еще квест, но я стараюсь не думать об этом.

Последнее, что я выхватываю взглядом — то, как грубо Инессу дергает Ирма и уводит в сторону служебного помещения.

На улице холодно, мое атласное платье моментально пропускает холод. Эмилию и Германа я нахожу быстро. Эми не успела далеко убежать, Герман догнал ее и сейчас пытается успокоить, а дочь вырывается из его хватки и безостановочно кричит о том, что ненавидит его.

Останавливаюсь возле них и помогаю Герману, прижимаю к себе дочку.

— Эми, милая, успокойся. Все. Все хорошо.

Эмилия утыкается носом мне в грудь, обнимает за талию и ревет. Герман смотрит на меня растерянно, судорожно выдыхает.

— Я же сказал, догоню. Куда ты выбежала раздетая? — ругается на меня, стягивает пиджак, кутает нас обеих в него. — Эмилия, давай поговорим.

Я поворачиваюсь боком, закрывая дочь от Германа.

— Гер, не надо. Не сейчас. Видишь же, она не готова к разговору. Я попрошу родителей, они отвезут нас домой, а ты иди разбираться с Инессой, — говорю уверенно, потому что сейчас поступить так будет лучше всего.

— Хорошо, Тамила, — он кивает, устало выдыхает и проводит рукой по волосам. — Вот же черт. Она специально это сделала, Тами.

— Да. Я знаю.

Возвращаемся ко входу. На улице уже стоят мои родители. Я отдаю Герману пиджак, беру свое пальто, а Эми надевает куртку и не глядя на отца ныряет на заднее сидение автомобиля, с грохотом захлопывает дверь.

Папа хмурится:

— Вот так шоу. Поехали, Тамила, — берет меня под руку и тянет к машине. — А ты, Герман, иди внутрь. Ирма увела эту женщину в кабинет директора.

Папа тянет меня на себя, и последнее, что я успеваю сделать, это ухватиться за холодную руку Германа и сжать ее.

В дороге молчим. Мама бросает назад косые взгляды, но ничего не говорит. Папа лишь вздыхает.

Когда мы с дочерью входим в