Калипсо (ЛП) - Хантер Эван (Ивэн)

«И вы сказали „как глупо“ или что-то в этом роде. О себе, я имею в виду.

Вы назвали себя тупым.»

«Я тоже был прав», — сказал Карелла и улыбнулся.

«И я решила, что вы мне нравитесь.»

«Ну… хорошо. Рад это слышать.»

«На самом деле я была очень рада, когда вы позвонили сегодня утром», — сказала Хлоя.

«Ну… э-э… хорошо», — сказал он и улыбнулся. «Я говорил, что встречи вашего мужа с Си Джей Хокинс…»

«Она была проституткой, верно?»

«Да, это всегда происходило по четвергам, в четверг у неё был выходной. Однако у нас есть основания полагать, что что-то вроде пляжной вечеринки происходило каждую среду вечером, и мне интересно, упоминал ли ваш муж когда-нибудь о такой вечеринке.»

«Пляжная вечеринка?»

«Ну, мы не знаем, была ли это вечеринка на пляже. Мы знаем только, что Си Джей приезжала на пляж в каком-то месте…»

«Каком пляже?»

«Мы не знаем — и получала деньги за свои услуги там.»

«О.»

«Да, мы думаем, что это была обычная проституция, которой она где-то там занималась.»

«С Джорджем, вы хотите сказать?»

«Нет, я на это не намекаю. Я знаю, что у вас был хороший брак, я знаю, что не было никаких проблем…»

«Чушь собачья», — сказала Хлоя.

Карелла посмотрел на неё.

«Я знаю, что именно это я вам и говорила», — сказала она.

«Да, и не раз, миссис Чеддертон.»

«Более двух раз, на самом деле», — сказала она и улыбнулась. «И я Хлоя.

Я бы хотела, чтобы вы называли меня Хлоей.»

«Вы хотите сказать, что в вашем браке не всё было хорошо?»

«Всё было прогнившим», — сказала она.

«Другие женщины?»

«Наверное.»

«Проститутки?»

«Я бы не стала его укорять за всю его чушь про „женщину-сестру“.»

«Значит, вы не исключаете возможность сексуальных отношений между вашим мужем и мисс Хокинс.»

«Я ничего не сбрасываю со счетов.»

«Он когда-нибудь уходил из квартиры в среду вечером?»

«Его не было в квартире почти каждую ночь.»

«Я пытаюсь выяснить…»

«Вы пытаетесь выяснить, были ли он и эта женщина вместе по вечерам в среду.»

«Да, миссис Чеддертон, потому что…»

«Хлоя», — сказала она.

«Хлоя, верно, потому что если я смогу установить, что между ними было нечто большее, чем этот дурацкий альбом, если я смогу установить, что они встречались друг с другом и, возможно, кто-то из-за этого расстроился…»

«Не я», — сразу же сказала Хлоя.

«Я этого и не предполагал.»

«Почему бы и нет? Я только что сказала вам, что мы были несчастливы.

Я только что сказала вам, что у него были другие женщины. Разве это не причина…»

«Ну, может быть», — сказал Карелла, — «но логистика не та. Мы были здесь почти до трёх часов ночи в прошлую пятницу, а Си Джей была убита в три тридцать. Вы не могли одеться, проделать весь путь до центра города и найти её на улице за такой короткий промежуток времени.»

«Значит, вы подумали об этом?»

«Я думал об этом», — сказал Карелла и улыбнулся. «Я вообще всё обдумываю последние несколько дней. Поэтому я буду благодарен за любую помощь, которую вы мне окажете. Я ищу связь между ними двумя.»

«Двое? А как же Аме?»

«Нет, я думаю, Хардинг был убит, потому что убийца боялся опознания.

Его даже предупредили заранее.»

«Предупредили?»

«Предупредили. С розовой орхидеей под названием calypso bulbosa.

Думаю, убийца хочет, чтобы его поймали. Думаю, он похож на того парня, который много лет назад писал помадой на зеркале. Эта орхидея — то же самое. Иначе зачем предупреждать человека? Почему бы просто не убить его? Он хочет, чтобы его остановили, кем бы он ни был. Так что если вы можете вспомнить хоть что-нибудь о том, как в среду вечером вашего мужа не было в этой квартире…»

«Мне кажется, вы не понимаете», — сказала Хлоя. «Его не было чаще, чем он был здесь. Бывало, в последнее время я сидела здесь и разговаривала с четырьмя стенами. Мне хотелось вернуться в клуб. Я возвращалась домой где-то в восемь тридцать, девять часов, ела здесь одна в квартире, Джордж уходил, а я сидела и думала, какого чёрта я здесь делаю, почему мне просто не вернуться в клуб? Поговорить с девушками, чтобы было с кем поговорить. Потанцевать для мужчин, чтобы кто-то смотрел на меня так, словно знал, что я жива, понимаете?

Джордж был так увлечен собой, что никогда… Ну, посмотрите на меня, я красивая женщина, по крайней мере, я думаю, что я красивая женщина, а он был… — как вы думаете, я красивая?»

«Да», — сказал Карелла, — «так и есть.»

«Конечно, но не для Джорджа. Джордж был так влюблён в себя, так полностью поглощён собственными проектами, своими мечтательными альбомами, которые так и не были сделаны, своим дерьмом, которое несли певцы калипсо, своими поисками своего чёртова брата, который, вероятно, сбежал и бросил его, потому что он не мог его выносить больше, чем кто-либо другой! Джордж, Джордж, Джордж, всё это было Джорджем, Джорджем, Джорджем, он, ублюдок, назвал себя правильно, король Джордж, именно таким он себя и считал, болван! Знаете, что он мне сказал, когда хотел, чтобы я ушла из „Фламинго“? Он сказал, что мои танцы там плохо отражаются на его имидже популярного певца. Его имидже! Я ставила его в неловкое положение, вы понимаете? Ему ни разу не пришло в голову, что, возможно, я позорю и себя. Это ведь унизительно, не так ли? Сидеть на корточках на барной стойке и пихать себя в лицо какому-то мужчине?

Вы выглядите нервным», — внезапно сказала она. «Я заставляю вас нервничать?»

«Немного.»

«Почему? Потому что вы видели меня голой?»

«Может быть.»

«Вступайте в клуб», — легкомысленно сказала она и томно взмахнула рукой над головой. «Вы понимаете, о чём я говорю?»

«Думаю, да.»

«Между нами больше ничего не было, вот что я хочу сказать. Когда вы принесли мне новости той ночью, когда вы пришли сюда и сказали, что Джорджа убили, я начала плакать, потому что… потому что я подумала: чёрт, Джорджа убили давным-давно. Джорджа, которого я любила и за которого вышла замуж, убили больше лет назад, чем я могу вспомнить.

Всё, что осталось, — это кто-то, бегающий вокруг и пытающийся стать большой звездой, у которого не было ни единого шанса. Вот почему я начала плакать в ту ночь. Я начал плакать, потому что вдруг осознала, как давно он мёртв. Как долго мы были мертвы, на самом деле.»

Карелла кивнул и ничего не сказал.

«Я долго была одинока», — сказала она. А потом тихо, так тихо, что это казалось частью шёпота дождя за окнами, она сказала: «Стив.»

В комнате воцарилась тишина. На кухне слышалось ровное шипение газовой струи под кофейником. Где-то вдалеке раздавались раскаты грома. Он смотрел на неё, смотрел на длинную загорелую ногу и бедро в проёме розового платья, смотрел на стройную лодыжку и покачивающуюся ступню и вспоминал её на барной стойке «Фламинго».

«Если… если вы больше ничего не можете мне сказать», — сказал он, — «мне лучше уйти.»

«Останьтесь», — сказала она.

«Хлоя…», — сказал он.

«Оставайтесь. Вам ведь понравилось то, что вы увидели в тот день, не так ли?»

«Мне понравилось то, что я увидел, да», — сказал Карелла.

«Тогда останьтесь», — прошептала она. «В другой комнате дождь не такой сильный.»

Он смотрел на неё и жалел, что не может сказать ей, что не хочет заниматься с ней любовью, не говоря об этом прямо. Он знал сотню полицейских в департаменте — ну, во всяком случае, пятьдесят, — которые утверждали, что ложились в постель с каждой жертвой кражи со взломом, ограбления, нападения или чего бы то ни было, и, возможно, так оно и было, догадывался Карелла, возможно, так оно и было. Он догадывался, что Коттон Хоуз делал так, хотя и не был в этом уверен, и Хэл Уиллис делал, и Энди Паркер делал, а может, и врал, когда хвастался в отделе о всех своих завоеваниях в спальнях. Но он знал, что Мейер не делал этого, и знал, что сам скорее отрубил бы себе правую руку, чем был бы неверен Тедди, хотя бывали моменты — как в эту чёртову минуту, когда напротив него сидела Хлоя Чеддертон, улыбка исчезла с её лица, глаза сузились, нога покачивалась, халат был распахнут до самого основания, — когда он не хотел бы ничего лучше, чем провести мокрую пятницу в постели с тёплой незнакомкой в другой комнате, где дождь был бы помягче. Он посмотрел на неё. Их взгляды встретились.