Обычная магия (ЛП) - Кейтлин Рубино-Бродвей

Мы пробыли там только пять минут, когда ворвалась Алекса. Она выпалила что-то, но я не могла услышать, что, и с силой обняла меня.

–– О чем ты думала? –– наконец произнесла она. –– Что ты думаешь, я почувствовала, получив звонок посреди ночи о том, что школа подверглась нападению, и обнаружила, что тебя там нет? –– И она начала плакать. Я никогда не видела, как Алекса плачет. Родители сказали, что она не плакала с шестнадцати лет, когда она просила их не отсылать ее обратно в школу после летних каникул. –– Я нашла Бекки, мы обошли конклавы гоблинов – все в городе! Я не ждала разрешения, я даже не спрашивала! Я угрожала... –– Она прижала руку ко рту и всхлипнула.

Я обнял ее; она обняла в ответ, сдавив меня так, что стало почти больно.

–– Ты нашла остальных детей? Тех, которых забрали? –– спросила я, когда она успокоилась.

Алекса кивнула, и я практически увидела, как она взяла себя в руки.

–– Большинство. –– Потом она добавила, видя как Питер побелел от ужаса, –– Они все живы. Фред здесь. Мы его вернули, он в порядке. Но... –– Она надолго умолкла. –– Мы все еще разыскиваем некоторых детей. Тех, которых Трикси продала.

–– Фрэн? –– спросила я.

–– Продали, –– сказал Питер. Он стиснул мою руку. –– Ее продали. Я видел, как они ее забирали.

Позже Алекса забрала нас в школу. Она провела нас мимо полицейских барьеров через внутренний двор в столовую... меня на закорках, потому что доктор подтвердил, что моя лодыжка, вероятно, вывихнута и после ее обработки велел мне не наступать на нее как можно дольше.

В столовой были отодвинуты все столы, одеяла, подушки и пледы разложены на полу. Походило на ту первую ночевку из-за красных колпаков, когда мы снова и снова оставались в зале. Только в этот раз никто не спал. Все лежали, глядя в потолок и окна, или сжимали одеяла, так сильно, что те, вероятно, должны были порваться. Мистер О'Хара сидел в кругу детей, читая вслух. Похоже, это был приключенческий роман, что-то глупое, пустое и забавное, то, что он никогда не преподавал на уроках. Мисс МакКартни находилась в дальнем углу, разговаривая с группой студентов старшего возраста и изучая что-то похожее на карту. А миссис Мёрфи расхаживала по рядам, приседая, чтобы бодрить здесь, успокоить там.

А Фред? Он был в порядке. Поцарапан, но в порядке, и здесь находился в безопасности. Он перепрыгнул через нескольких лежащих учеников, я соскользнула со спины Алексы, и мы запрыгали как идиоты. Или пробовали это сделать, так или иначе. Мы даже притащили к себе Питера, и он позволил это нам, потому что в некоторые моменты сдерживаться не нужно, это просто не возможно.

30

Родители были сильно-сильно-пресильно на меня рассержены, между прочим. Алекса позвонила им, конечно же, и они с мисс Уиттлби приехали накричать на нас.

Я не могла винить их. Похоже, наши жизни застряли в ужасной замкнутой игре: происходило ужасное – они в панике мчались в Ротермир. Мама хотела знать, пыталась ли я довести ее до кондрашки, я сказала да, и она такая: «Очень забавно, юная леди», и посадила меня под домашний семидесятипятилетний арест. Папа сказал, что я могу получить отгул за хорошее поведение, зависящее от телефонных звонков посреди ночи, если с их дочерью случилось что-то ужасное.

–– А на осеннем балу все случилось не в полночь, –– запротестовала я. –– Было утро. Надо сказать, до полудня.

Он посмотрел на меня взглядом «Ты знаешь, что я имею в виду»:

–– Возражения не есть хорошее поведение.

В первые минуты после нападения, казалось, что мы никогда не будем снова смеяться, никогда не будем счастливыми, никогда не сможем прекратить видеть кошмары, прикрыв глаза. Но мы смогли. Прошло время и мы все это сделали. Просто не сразу.

Бекки перенесла это тяжелее других учителей. Она целыми днями ходила притихшая и с красными глазами, бормоча себе под нос о том, что какая польза от мер безопасности, если их все равно смогли обойти более сильными заклинаниями и безрассудством, выдержав боль. Но Фред и другие дети, освобожденные из конклава гоблинов, относились к ней с чем-то вроде преданности. Они все еще не рассказывали о том, что там произошло, что они видели, да мне и не хотелось их расспрашивать, но иногда ловила их на том, что они тихо переговаривались друг с другом.

Некоторые ученики ушли. Спустя неделю мы проснулись утром, обнаруживая пустую кровать или скатанное на полу одеяло. Я думаю, некоторым детям было слишком тяжело пережить это. Миссис Мёрфи связывалась с родителями, если таковые имелись, узнать, не появлялся ли он дома. Иногда появлялись. Она никого не принуждала оставаться, но пыталась убедить нас, что безопаснее будет держаться вместе.

Поначалу мы спали в столовой. Это было мерой безопасности; мы сами ремонтировали разбитые окна и сломанные двери, но пара дней ушла на то, чтобы изолироваться и улучшить защиту. Не будь спальни перевернуты вверх дном, вернуться туда было бы тяжело. Особенно тяжело было возвратиться туда в первое утро забирать свои вещи. На полу валялись стекло и щебенка, мебель опрокинута, книги раскиданы по столу и полу.

Только фотографии на стенах все еще висели совершенно ровно. Я стояла там, глядя на них, пока Фред не пришел меня проверить. Он настоял помочь мне выбрать одежду, используя себя в качестве модели, пока я не услышала свой смех.

Занятия отменили. Слишком много было работы, и чересчур много ночей надо было переждать.

Если честно, беспорядок в школе спасал. Спасал тот факт, что есть чем заняться, что есть о чем думать, кроме той ночи, плюс двигаясь целый день, мы так выматывались, что перед сном и не паниковали сильно.

Царапины были на стенах, полах и потолках. Некоторые мы устранили. Некоторые оставили. Жутко было смотреть на них и вспоминать. И еще более жутким было закрашивать их и притворяться, что наши друзья просто ушли, а не были похищены.

Царапины были первым шагом. Простаки, так сказать, преодолевали страх и шок, и

обнаруживали в себе злость. Кто-то забрал наших друзей. Они пробрались в нашу школу, которая должна была защищать нас, украли наших друзей. Мы видели царапины и забывали про усталость.

Наихудшее произошло где-то через неделю после нападения. Было время обеда, мы все сидели за столами. Повариха Белла вышвырнула всех из кухни, а когда мы возмутились, сказала нам, что может и сама все раздать, и велела нам ради всего святого провести время с друзьями.

Мы сидели за нашим столом, пытаясь поесть. Фред продолжал выдавать до смешного банальные шутки, которые были настолько глупы, что мы не могли не посмеяться. Так вот, мы ... смеялись ... и я повернулась, ожидая увидеть Фрэн. На секунду я пришла в замешательство.

Я о том, что, разумеется, ее там не оказалось. Я знала об этом. Но временами, как тогда, реальность обрушивается на тебя.

Я не плакала. Я старалась поддержать разговор и никто ничего не сказал. Но думаю, они догадались. Найжа взглянула на место Фрэн и ее глаза блеснули. Потом Фред, запинаясь, бросился спрашивать у нас, знаем ли мы, что благодаря благотворительным взносам миссис МакКартни может выслать разведывательную группу уже на следующей неделе?

–– Пожалуйста, не плачь, Эбби, пожалуйста не плачь.

Под столом Питер взял меня за руку. Его пальцы были теплыми и надежными. Я ухватилась за них.

Ни у кого не было энтузиазма по поводу разрешения вернуться в свои спальни, но мы же не могли все время спать в столовой. Лучшее, что могли сделать, это поменять комнаты, и пытаться избегать те, в которых царапины были наиболее заметны.

Я дождалась отбоя, затем схватила одеяло с подушкой и прокралась по коридору в комнату Фреда и Питера.

Мне не надо было даже стучать. Когда я прихромала, Питер открыл дверь, а Фред положил запасной матрас на пол.

Позже, когда мы отбились ото сна, Питер сказал:

–– Я должен был вести себя милее с ней.

Слова повисли в воздухе.

А Фред сказал:

–– Ты ни с кем не был милым.

–– Знаю.

–– Он был милым со мной, –– сказала я, добавляя: –– Иногда.

Фред рассмеялся.

–– Да, но это только потому...

Питер бросил в него подушку прежде, чем тот смог закончить.

–– Дело в том, что ты все еще можешь быть милым, –– сказала я. –– Поэтому, когда мы найдем ее, ты просто скажешь ей это. И извинишься.

–– Если мы найдем ее.

На сей раз я бросила подушку, хорошенько прицелившись и стремясь попасть в его гигантскую, упрямую голову.

–– Когда.

–– Ладно, –– согласился он. –– Когда.

31

Весна наступила всерьез, полная ясных, солнечных, умеренных дней, как будто погода хотела восполнить все, через что мы прошли. Снова начались уроки, мы вновь вошли в установленный режим, будучи благодарными за любой вид нормальности.