Путанабус. Две свадьбы и одни похороны - Старицкий Дмитрий

— И эти клочки свою цену имеют, как запчасти. Работай.

— Жорик, и откуда в тебе проснулось такое крохоборство? — Галя действительно недоумевала. — Непохоже на тебя.

— Все от того, Галка, что мы пока все только тратим денежку и совсем ее не зарабатываем.

И пошел проверить, как там Анфиса.

Анфиса копалась одна в багажном отделении «ленда».

— Фис, что у тебя там интересного?

— Да ничего особенного, — отмахнулась она, — бытовуха все.

— А конкретнее?

— Вот пристал. — Она вылезла из машины и стала перечислять, загибая пальцы. — Две палатки свернутые. Два куска брезента с блочками по краям в рулоне. Рулон пленки целлофановой. Примус типа «шмеля». Набор автомобильных инструментов в чемоданчике. Маде ин Джемени. Топор. Малая лопатка. Пила цепная. Фонарь с ручкой.

— С какой ручкой? — не понял объяснения.

— Крутить, наверное. Для чего еще? — ответила Иванова.

— Покажь, — потребовал.

— Зацени.

Фонарь оказался знатным. Большим, сплюснутым с боков ящиком с рукояткой для переноски сверху. Из корпуса, с торца, торчала фара, иначе не скажешь. Выше нее торчала пипка красного стекла — аварийка, наверное, для моргания. А сбоку, справа, действительно была складная ручка, как на колодезном вороте.

— А я знаю, для чего эта ручка, — встряла Антоненкова, выкидывая в распахнутую дверь отлученный винт.

— Для чего? — это уже мы с Анфисой хором спросили.

— Аккумулятор заряжать. Одной человеческой силой. Сдох фонарик, покрутили ручкой — и опять светит.

— Понятно. — Действительно, что тут непонятного? — Что там еще, Фис?

— Четыре спальника с вкладышами. Упаковка минеральной воды «Сан Пелегрино» в полторашках. Полдюжины. Сумка с продуктами, одноразовыми тарелками, вилками и ложками. Мыльно-рыльное всякое. Пачка рукавиц хэбэшных. Тросик и шланг с ручной помпой. Все. Хорошенького понемногу. А нет… Еще какая-то хрень металлическая. Тяжеленькая.

Я обошел машину и увидел в ее руках цинк с пистолетными патронами, похожий на тот, который взяли с джипчика, только размером чуток побольше. На этот раз .45 ACP.[184] 500 штук. Удачно. И еще один цинк нашелся «люгеровских», точно такой же на джипчике брали. Тоже 500 штук.

— Рюкзаков не было?

— Нет, — отрицательно покачала головой Иванова.

— Это плохо. Значит, у них точно есть подельники, — констатировал я давно оформившуюся мысль. — Все. Упаковывайте, что собрали. Я сейчас автобус подгоню, — закрыл я заднюю дверь «ленд ровера» и уткнулся глазами в фирменный шильдик Олега, точно такой же, как и на нашем «путанабусе».

Опа! Еще один подозреваемый нарисовался. Даже два — еще Профессор-неряха там отсвечивал со своими ребятами.

Скоро так я практически все население Новой Земли подозревать стану.

Тут опять пристала Ингеборге. Даже не выслушав, чего она от меня хотела, послал ее снять со всех этих «лос бандитос совьетико» ботинки и посмотреть: нет ли там чего. Просто так послал, чтобы отвязалась и не мешала думать и следить за упаковыванием трофеев, а оказалось, что удачно.

Ингеборге из бандитских берцев вытрясла целых 38 мелких золотых монет по 20 экю.

Еще 760 экю в общий кошелек.

Еще она сняла с бандитских шей золотые цепи, весомые такие: грамм по сто, не меньше. Семь штук. Три православных нательных креста (так и хотелось сказать: наперсных, видя их размер), один католический крест и один могендовид. Тоже все золотые, массивные.

И еще семь наручных часов, на которые я в сутолоке сбора трофеев и внимания не обратил. Парочка обычных пластиковых «Своч», что на Базах переселенцам втюхивают, а вот остальные — выпендрежные, в массивных золотых корпусах на тяжелых золотых браслетах, с темными стеклами и подсветкой. Нажмешь кнопочку — циферки сквозь черное стекло загораются. Статусный девайс.

— Монеты они в ботинках в специальных кармашках внутренних прятали, — рассказала Ингеборге.

— Неплохо придумано, — отозвался я.

— Там еще перстни были на пальцах, я их снимать не стала. Извини, не смогла. — Вид девушка имела действительно виноватый.

— Ну и хрен с ними. — Мне тоже как-то не климатило жмурам пальцы рубить.

— Что с покойниками делать будем. Так и бросим? — спросила Ингеборге, выставляя у кучи трофеев в рядок ботинки, связанные попарно шнурками. Семь пар. Обувь, хоть, и бывшая в употреблении, но фирменная, которая денег тут стоит немалых. Трофей на продажу. Сами носить побрезгуем.

— Бандитов тут по традиции так и бросают в саванне. К утру падальщики все подъедят. И костей не оставят, — поделился я полученной от Доннермана информацией.

— Ты точно уверен, что есть еще одна банда? — спросила Ингеборге с какой-то заинтересованностью.

— Процентов на девяносто. А еще на пятьдесят — что даже и не одна она там банда, а больше их. — Даже в голосе моем звучала уверенность.

— Тогда есть идея, подкупающая своей новизной.

— Блин, Инга, только не здесь, — отмахнулся я от нее, — что вы такие озабоченные все. Роза вон тоже уже предлагала дать мне прямо тут на фоне победы. Апофигей войны, мля.

— Жорик, а может, это ты у нас сегодня очень-очень сексуально озабочен, а? — вернули мне мое же обвинение. — У меня идея насчет трупов, а я некрофилией не увлекаюсь.

— Излагай. — Я даже отвлекся от трофеев.

— Положить их в машины — и все поджечь. Пусть гадают бандиты, как тут их братву покоцали. Остатки трапезы падальщиков им уже привычны, а вот горелые трупики… Это может если не напугать, то, по крайней мере, сильно озадачить. Типа, чем же их так?

Общими усилиями, мобилизовав всех, кроме раненой Були и дежурных снайперов, после того, как в подогнанный автобус загрузили все трофеи, складировали трупы бандюков в их же машины. Причем в индийский джипчик — сразу четырех. Так было хоть чуть-чуть легче вошкаться со жмурами.[185] Хотя без блевонтизма и тут не обошлось. Знатно харчами пометали почти все. Хотел я их от этого уберечь, но видно — не судьба.

До этого налили на пол автомобилей масла. А потом облили все сверху бензином уже вместе с трупами. Вот канистры трофейные и пригодились, хоть и пробитые.

Отъехав на приличное расстояние, по радио попросил Таню пальнуть по машинам бронебойно-зажигательными пулями или на худой конец трассерами.

Полыхнуло знатно, с густым черным дымом.

А мы, забрав охранявших нас снайперов, покатили искать укромное место для ночлега. Подальше от тошнотворного запаха горелого мяса пополам с запахом горелой резины.

Новая Земля. Плоскогорье между территорией Ордена и Южной дорогой.

22 год, 32 число 5 месяца, четверг, 21:45.

Место для окончательного ночлега нашли ближе к вечеру. Не когда стемнело, но близко к тому.

Пропетляли мы по крокам буров знатно, как стадо пьяных зайцев, почти половину светового дня. Очко-то — жим-жим. Ну ни разу я не герой. Даже трофейного кокоса грузинского пришлось нюхнуть с мизинцевого ногтя, иначе никаких моих сил не хватило бы на этот драп нах… Хрен поймешь куда. По крайней мере, столбов жирного черного дыма отсюда не видно совсем.

Днем, на кратком привале, наскоро перекусили трофейным колбасным фаршем с трофейным же хлебом. И опять в путь. Кофе можно попить и на ходу. Что характерно, никто из девчат от еды не отказывался; а казалось бы, после вида окровавленных трупов аппетит у них должно было отбить. Три раза! Гарем у меня какой-то странный. Все девки молодые, городские, должны на диете сидеть, а их легче убить, чем прокормить.

Вечером же, опасаясь погони, огня разводить не разрешил, хотя и забились мы в небольшую ложбинку, откуда нас со всех сторон практически не видно. Сам проверял: и так, и ночью еще с очками ночного видения лазил, наплевав на местную фауну. Никогда не надо забывать, что береженого — Бог бережет, а не береженого конвой стережет.