Ренегат - Артем Мичурин

— Хорошие колёса, — неожиданно прервав размышления, подал голос заскучавший Коллекционер. — Из чего собрали?

— Что? — не расслышал из-за шума майор.

— Из чего броневик собрали, спрашиваю.

— Это заводской.

— Не понял.

— Заводской, говорю, броневик. На заводе его собирали.

— Да ладно, — хохотнул Коллекционер. — На каком ещё заводе?

— На Камском Автомобилестроительном.

Охотник ненадолго замолчал, переваривая полученную информацию, но, так и не усвоив, пихнул локтём Стаса.

— Слышь, майор говорит, что на Каме завод автомобильный построили. Как тебе? Жизнь-то на месте не стоит, оказывается. Скоро, наверное, и поезда курсировать начнут.

— Прекратите балаган, — скомандовал Вихров. — Этот КамАЗ построили в две тысячи десятом году, если так уж интересно. Пять лет назад его расконсервировали.

— Нихрена себе, — присвистнул Коллекционер и стукнул по броне костяшками пальцев. — Крепкая машина.

— У нас хорошая ремонтная база, — пояснил майор, не скрывая ноток раздражения.

— Может, и потяжелее чего есть?

— Это закрытая информация.

Тон последнего высказывания ясно дал понять, что разговор окончен.

Ехали долго. Относительно ровная дорога сменилась ухабами, затем снова разгладилась, но лишь на время. Никакие внешние звуки, способные дать хотя бы примерное представление о маршруте, в наполненный гулом двигателя броневик не проникали. Стас пытался вести хронометраж, но на втором десятке отсчитанных минут бросил это дело — из-за рваного темпа определить расстояние по времени всё равно не представлялось возможным.

Наконец, машина сбросила скорости и медленно пошла накатом.

— Мешки не снимать, если жить хотите, — любезно предупредил майор.

Снаружи, предположительно впереди, послышались гул и скрежет, завершившиеся резким звуком соприкосновения тяжёлых металлических конструкций. Броневик вздрогнул и продолжил движение, сильно накренившись вперёд, будто ехал под гору, а звуки громоздкого механизма повторились в той же последовательности, но уже за кормой автомобиля.

— Где мы? — спросил Стас.

— На месте, — ответил майор, как только броневик остановился, и лязгнул ручкой люка. — Покинуть транспорт.

Стас с Коллекционером, кое-как ориентируясь на ощупь в изобилующей острыми углами темноте, отыскали выход. Подошвы звякнули набойками о бетон.

— Эй! Ко мне, — крикнул Вихров.

В ответ на такое самонадеянное обращение послышались быстро приближающиеся звуки двух пар бегущих ног и бряцание металла.

— Этих в карцер.

— Постойте, — запротестовал Стас. — Мы так не договаривались.

— Что за херня? — поддержал Коллекционер.

Но майор не ответил. Зато упёршиеся в спину стволы вполне доходчиво разъяснили текущую диспозицию.

— Вперёд, — скомандовал один из конвоиров и ткнул Стаса промеж лопаток для пущей ясности.

— Мешок снять можно? — спросил охотник, но, судя по звуку удара твёрдым о мягкое, и приглушённому шипению, ответом остался неудовлетворён.

Эхо шагов, какое обычно бывает в просторных помещениях с высокими потолками, скоро затихло. Слегка рифлёная поверхность с чётко ощущаемыми неровностями на стыках плит, сменилась под ногами сплошной и гладкой. Сквозь плотную ткань мешка запульсировал свет, каждые четыре метра разбавляя темноту лёгкими белыми всполохами.

Трижды мимо проходили люди, чётко и уверенно печатая шаг. Но однажды, когда конвоир дал команду принять вправо, в коридоре послышался совсем не характерный топот. Что-то огромное двигалось навстречу неспешной тяжёлой поступью. Шумно дыша, оно поравнялось с арестантами, засопело, будто принюхиваясь, издало низкое протяжное «ммммм», и, фыркнув, пошло дальше.

Стас невольно дёрнул плечами, чувствуя, как вдоль позвоночника пробежал мерзкий холодок. Идущий по левую руку Коллекционер закашлялся, раздразнив горло учащённым дыханием.

Чем-то жутким веяло от встреченного существа. Это ощущалось даже вслепую, физически. Чудовищная сила прошла в полуметре, захлестнув случайно оказавшуюся на пути помеху из четырёх человек волной едва-едва обузданной первобытной мощи, от которой, казалось, даже воздух вибрировал, передавая свою дрожь тщедушным людским телам.

— Стоять, — скомандовал конвоир.

— Вихров распорядился определить этих в карцер, — добавил второй.

Молчаливо присутствующий в помещении человек зашевелился, с зубодробительным скрежетом отодвинув стул.

— Ё моё, — заскулил конвоир. — Ты хоть приподнимай что ли.

— А мне и так нравится, — ответил тюремщик. — Это всё из-за нервов. Слабые они у вас. Укреплять нужно. В одну?

— На твоё усмотрение.

— Значит в одну. А надолго?

— Я откуда знаю? У Вихрова спрашивай.

Забренчали перебираемые в связке ключи. Щёлкнул приведённый в движение механизм замка, и тяжёлая дверь со скрипом отворилась.

— Пошёл.

— Давай вперёд.

Уткнувшиеся в спины пламегасители указали арестантам требуемое направление. Дверь закрылась.

— Сними ты уже тряпку, — услышал Стас голос Коллекционера и стащил с головы мешок.

Камера имела размер примерно три на три метра. Гладкие серые стены, ровный чистый пол, две койки со скатанными матрасами, металлический толчок, раковина, вмонтированный заподлицо с потолком круглый светильник, капитальная дверь с закрытой смотровой щелью и окном для подачи пищи.

Охотник раскатал матрас, сел на койку и идиотски хихикнул.

— Что? — поинтересовался Стас причиной веселья.

— Глянь вокруг, — Коллекционер широким жестом обвёл их новое пристанище. — Прямо как в старые добрые времена. Ты, я, и никого больше. Наш второй медовый месяц.

— Да уж, — улыбнулся Стас. — Только обстановка поромантичнее.

— Ну, не знаю. У «Чёрного Заката» тоже был свой шарм. Холодный тёмный камень, паутина. А этот неповторимый купаж сырости, плесени и неделю не менянной параши, — охотник поджал губу и ностальгически вздохнул. — И кухня тамошняя выше всяких похвал. И кровать одна. Куда уж романтичнее? А здесь, — огляделся он, — как-то без души. Серенько, гладенько всё. Глазу не за что зацепиться. Хотя толчок, конечно, богатый. Матрасы толстые, и даже не обоссанные. Нормально.

— Сдаётся мне — это милое гнёздышко под землю зарыто.

— Похоже. И размерчик у него — будь здоров. Колёса въезжают как по бульвару. Не бедствуют ребятишки, сразу видно. Таким не грех и наценочку сделать. Как считаешь?

— Не наглей.

— Да ладно. Это я для поддержания разговора. Мне и трёх сотен за глаза хватит.

Стас накрыл соседнюю койку матрасом и опробовал его на мягкость.

— По пути сюда ничего странного не заметил? — сменил тему Коллекционер.

— В смысле?

— Ну, когда по коридорам нас вели. Никто из встретившихся подозрений не вызвал?

— Я, конечно, твоим обострённым чутьём не похвастаю, — усмехнулся Стас, — но и на глухоту мне пока жаловаться рано.

— Стало быть, расслышал?

— Не только расслышал, кишками прочувствовал.

— Тот самый братишка?

— Либо он, либо дрессированный медведь. Но я сомневаюсь, что сюда цирк с гастролями заехал.

— Посмотреть бы на это чудо.

— Я видел как-то раз. Мне не понравилось. Сплошные кривляния. Особенно клоуны раздражают, так бы и пристрелил.

— Да не на цирк, ёб твою. На братьев старших.

— А.

— Это ж надо, какая скотина здоровая, — задумчиво покачал головой охотник. — Ты, когда их расписывал, совсем другие ощущения были. Подумаешь, выше двух метров с лишним. Подумаешь, мяса много. А вот рядом, когда он в макушку сопит, и сердце его на расстоянии вытянутой руки ебашит как электронасос… Да, тут очко-то начинает поигрывать.

— Давай без интимных подробностей.

— Ах, простите мне эту глупую мальчишескую впечатлительность — оскалился Коллекционер. — Совсем запамятовал, что разговариваю с матёрым… — он осёкся, поглядел по сторонам и, сев на край койки, подал Стасу знак придвинуться ближе. — Кстати, ты про Кутузовский рассказывать собираешься?

— Да.

— Обо всём? И личность раскроешь свою популярную?

— Разумеется. Скрывать, смысла нет. Узнают — будет только хуже. А в том, что они узнают, я почти не сомневаюсь. Кроме того, откровенность помогает установлению доверительных отношений.

— Доверительных отношений? — переспросил охотник, усмехнувшись. — А тебе не кажется, что при таком раскладе наши потенциальные клиенты могут тебя порешить, сочтя нецелесообразной прикормку целых двух проводников?

— С какого? — пожал плечами Стас. — Я же им расскажу, что ты ничего не знаешь.

— Э нет, — Коллекционер помахал указательным пальцем перед носом напарника. — Вот этого делать не нужно.

— Боишься, что тебя самого в расход пустят?