Два года на северной земле - Николай Урванцев

Ежедневно утром люрики, собравшись в огромную стаю, улетают к северу, возвращаясь обратно лишь вечером. Несомненно, там держится открытая вода, куда птички регулярно и летают кормиться.

Наш путь тоже лежит на север, причем, по нашим расчетам, до конца земли должно быть еще не менее 150–200 километров. Пеммикана же у нас недостаточно. Поэтому решено послать Журавлева съездить за тем, что оставлено у мыса Октябрьского, а самим в это время проехать на юг до продовольственной базы у мыса Берга с осмотром и съемкой береговой черты, так как теперь очевидно, что на старой карте она нанесена весьма схематично и грубо.

Утром 3 мая, сложив весь лишний багаж и продовольствие на вершину острова и прикрыв имущество камнями, налегке, лишь с пятидневным запасом, двинулись на юг к мысу Берга, а Журавлев за пеммиканом.

Рядом с мысом Ворошилова расположен маленький каменистый островок, сложенный чрезвычайно сильно складчатой толщей кристаллических сланцев. Вообще, в противоположность сравнительно спокойно залегающим свитам известняков и пестроцветных мергелей, в южной: части пролива Красной армии, здесь породы собраны в многочисленные весьма крутые, прихотливо изогнутые: складки.

На островке среди сланцев залегают многочисленные кварцевые жилы, содержащие разнообразные колчеданы. С целыо выяснения возможной золотоносности взял несколько проб дтя последующего химического анализа.

За мысом скалистые обрывистые склоны, попрежнему метров триста — четыреста высотою, несколько отошли вглубь, отделяясь от береговой черты террасой от 0,5 до 1,0 км шириною. Склоны прорезаны глубокими долинами в 2–3 км шириною, по которым языками спускаются ледники из глубины острова. Но здесь они нигде не доходят до моря, образуя или висячие окончания на высоте 50— 100 м, или расплываются плоским конусом при выходе на террасу. Наличие многочисленных гряд беспорядочно нагроможденного щебня и обширных гладких, как пол, галечно-песчаных полей свидетельствует, что ледники еще совсем недавно занимали гораздо большие площади и были активны. Сейчас же они неподвижны и находятся, несомненно, в стадии умирания. Ледниковые языки связаны с расположенным в глубине ледниковым куполом, как шапкой венчающим скалистые обрывы прибрежной зоны. В других случаях эта связь уже утеряна, так что язык кончается и в верхней части слепо, не доходя до купола внутренних частей острова.

В результате надува снега систематически из года в год на некоторых участках крутых склонов образовались еще особого типа «навеянные» висячие ледники, образуя как бы нашлепки на скалистых обрывах. Они обычно кончаются на высоте 150–200 м и поддерживают свое существование лишь за счет нанесенного зимою пургами снежного материала.

Через 25 км пересекаем глубокий в десятки километров залив Матусевича, также окаймленный высокими горами, достигающими местами, вероятно, 500 и более метров. Залив очень глубоко вдается внутрь земли и имеет несомненное ледниковое происхождение. Это — полузатопленная морем гигантская ледниковая долина и потому по праву должна называться фиордом, а не заливом, как именовалась ранее.

По пути видели несколько стай чистиков, летевших с кормежки с севера на свои гнездовья, расположенные на скалах в глубине фиорда. Один такой базар обнаружил Георгий Алексеевич еще во время поездки по заброске депо.

Через 45,9 км прибыли на мыс Берга. Продовольствие, завезенное в апреле, лежит в сохранности среди камней на поверхности террасы, имеющей здесь ширину не менее 8—10 километров. Вглубь вдается обширная прихотливо разветвляющаяся бухта, южным входным мысом которой и является мыс Берга. Астрономический столб экспедиции Вилькицкого цел, но уже покачнулся в сторону. Дерево на высоте 1½ — 2 м сильно поцарапано медведями, пробовавшими на нем по медвежьему обычаю остроту своих когтей, и отполировано с юго-восточной части зимними пургами. От бамбуковой же мачты остался лишь короткий обломок не более метра. Несомненно и здесь поработали медведи, для которых обломать ее не составило большого труда. Вывернуть же целиком мачту все же не удалось, так как она основательно обложена каменным материалом.

Переночевав, в 5 часов следующего дня тронулись обратно. Километров через десять Гришка из моей упряжки окончательно отказался итти. Перед отъездом еще в лагере на Диабазовых островах он украл вскрытую банку с пеммиканом в 3 кг и съел ее целиком. До мыса Берга он не дошел, километра за два пришлось его отпрячь и бросить. Ночью, отдохнув, он добрел до лагеря сам. Теперь же окончательно забастовал. И нельзя сказать, чтобы собака была измучена, проехали мы сейчас не более 10 км и притом на порожних, легких санях. Нет, здесь дело не в утомлении, а в лени. «Не хочу итти» — и все. Как я ни бился, ничего сделать с упрямцем не мог, хотя в ход была пущена не только плеть, но и постол. Даже за санями отказался бежать. Пришлось отпрячь и бросить. Авось образумится и придет по следу сам, как это уже раз с ним было.

Теперь поеду на восьми собаках.

Двигаемся на этот раз напрямик, сокращая путь. Торосистые одногодичные льды подходят вплотную только к мысу Берга. Севернее они отходят в море километров на десять — пятнадцать, а у Диабазовых островов отодвигаются еще дальше. Таким образом прошлый год летом береговой припай здесь всюду окаймлял остров, и только у мыса Берга открытое море подходило вплоть. Приблизительно такая же картина имела место во время похода «Таймыра» и «Вайгача» в 1913 году. Судам приходилось итти далеко от берега, и неудивительно, что зарисовка его оказалась весьма схематичной и неточной.

На старый лагерь приехали уже под утро. Впрочем, темноты давно уже нет, и ночь для нас — понятие лишь условное.

Здесь все благополучно, сложенный багаж цел, а мы немного опасались, как бы не разыскал его какой-либо дотошный мишка.

Улеглись спать, но не прошло и часу, как собаки подняли страшный гвалт. Выскочив стремглав налегке, как спали, с винтовками, которые всегда на ночь кладутся под бок, увидели медведя, нерешительно топтавшегося метрах в пяти от нас. Повидимому усталые собаки спали крепко и зачуяли зверя только, когда он подошел в упор. Размышлять было некогда. После наших выстрелов зверь покатился прямо под ноги, так что обрызгал кровью всю палатку.

Хорошо, что он не пришел раньше, в наше отсутствие, а то от оставленного багажа мало что уцелело бы.

Утром 6-го приехал Журавлев и привез оставленные у Октябрьского мыса 80 банок пеммикана. По дороге его хватила пурга, а сейчас из-за пасмурной погоды нашу палатку он еле нашел. У нас же пурги за все время не было ни разу.