Когда отступит тьма - Майкл Прескотт

Приблизясь к «мерседесу», оба замедлили шаг. Коннор жестом показал полицейскому, что нужна осторожность. Подошел вплотную к машине, увидел, что она пуста, потом окинул взглядом неровную землю за дорогой и заметил синюю одежду.

Тело в полицейском мундире лежало на земле, полускрытое высохшими кустами.

Коннор с полицейским пошли напрямик через бурьян и обнаружили двадцатитрехлетнюю Вики Данверз, лежащую на земле, окровавленную, держащую рацию в бессильной руке, глаза ее были закрыты, на губах пузырилась красная пена.

— Господи, в нее стреляли, — произнес полицейский.

Коннор вложил ему в руку аптечку.

— Останови кровотечение. Но не двигай ее.

А сам бросился в лес, наводя револьвер в разные стороны, ища какой-то след того, кто это сделал.

Безуспешно. Однако на небольшой поляне, окаймленной с одной стороны остролистом, обнаружил две параллельные линии примятой травы. Следы шин.

Кто-то ставил машину в этом неожиданном месте и удирал прямо по лесу, не выезжая на дорогу. След исчезал через несколько ярдов.

Коннор не совсем понимал, что тут случилось. Напрашивалось много версий. И он решил рассмотреть их позднее. Покинув поляну, Коннор побежал к «мерседесу». На водительском сиденье была сумочка, — принадлежащая Эрике, он сразу узнал ее. Ключи свисали из замка зажигания.

Он выдернул их, потом заставил себя открыть багажник, страшась того, что мог там обнаружить.

Эрика могла уместиться там.

Однако багажник был пуст. Коннор ощутил облегчение, но ненадолго.

Потом со всех ног побежал обратно к поляне, боясь, что сейчас увидит Данверз мертвой.

— Она держится, — сказал полицейский, не дожидаясь вопроса.

У Коннора отлегло от сердца.

— Что с ней?

— Огнестрельная рана в животе. Кровь я, кажется, остановил. — Он плотно прижимал к ране марлевый тампон, рука его была красной. — Дыхательные пути чистые, но пульс очень частый, по меньшей мере девяносто ударов в минуту, и она очень слаба.

— Шок, — сказал Коннор, расстегнув молнию на куртке и снимая ее.

Полицейский кивнул.

— Кажется, у нее еще раздроблена скула, но это не так страшно. А рана в животе — скверная штука, шеф. Я видел одного раненого в живот.

— Я тоже.

И не одного, добавил он мысленно, в памяти у него всплывали давние перестрелки, безумие большого города ночью.

Он опустился на колени и укрыл Вики курткой, стараясь не коснуться раны и не толкнуть ее. Если пуля задела позвоночник или застряла в нем, малейшее движение могло оказаться роковым.

— Стрелявший забрал у нее револьвер, — сказал полицейский. — И опустошил сумку с патронами.

Коннор кивнул.

— Но рацию не взял. Это его ошибка.

— Как думаете, это тот самый сукин сын, что прикончил Шерри Уилкотт?

— Не представляю, кто это может быть, черт возьми.

— Однако в вашем распоряжении машина преступника. — Полицейский имел в виду «мерседес». — Возможно, угнанная, но он мог оставить отпечатки пальцев.

— Машина не его, и я не уверен, что он был в ней. Так что, — Коннор вздохнул, — у меня ничего нет. Кроме раненого сотрудника и пропавшей женщины… возможно, убитой. — Глянул в сторону шоссе, по которому проносились машины. — Где же «скорая», черт возьми?

Ответа у полицейского не было.

Лежавшая на земле Вики Данверз издала негромкий хнычущий звук и снова затихла, слышно было только ее затрудненное дыхание.

Не зная, что делать, Коннор мягко сжал кисть ее правой руки. Пальцы были по-детски маленькими и холодными, чересчур холодными. Ему вспомнилась его жена Карен, окровавленные простыни, обмотавшиеся вокруг ее тела, будто саван, и ее красная рука в его руке.

В ту ночь два года назад он совершил оплошность. И это… это тоже результат его оплошности.

— Держись, Вики, — прошептал он, хотя знал, что она не слышит.

Глава 10

По пути к лачуге Роберт был доволен собой. Все получилось просто великолепно. Разрозненные нити жизни его и Эрики, постоянно переплетавшиеся, связаны прочным узлом. Судьба отдала ему в руки Эрику, и даже богиня земли и луны не смогла отвратить его от цели.

Предвечернее солнце почти касалось вершин деревьев, когда Роберт остановил машину на вершине холма. Первым делом он пошел к колодцу, набрал ведро холодной воды и принялся мыть руки, забрызганные кровью Данверз. Умывался он всегда на открытом воздухе. Зимний холод редко пробирал его. Правда, иногда по ночам он дрожал, но сейчас его шея и руки покрылись гусиной кожей не от холода; причиной ее были крики мучителей.

«Отзови их», — просил он сестру. Но она отказалась. И теперь за это поплатится, как повелела мойра — судьба, справедливость.

Он лишь недавно осознал, что его Немезидой является Эрика. Непонятно, как столько лет этот простой факт проходил мимо его внимания. Но когда истина наконец открылась ему, он сразу же понял, что дело обстоит именно так.

Эрика провела несколько лет в Средиземноморье. И постоянно возвращается туда якобы за новыми произведениями искусства. Но он знает подлинную причину. Она поклоняется Матери.

На побережье Аттики и в горах есть священные пещеры, укромные, труднодоступные. В одной из них, в тайном храме, его сестра преклоняет колени перед трехглавым изваянием, богиней со множеством грудей, суровой, но питающей.

Он знает эту богиню. Видел. Ее изваяние отчетливо помнится ему.

Эрика предалась Матери. Иначе как же она стала тем, что есть, — владелицей Грейт-Холла, первой красавицей города, царственной, как принцесса, обожаемой и почитаемой простолюдинами, которые произносят ее имя благоговейным шепотом.

Она получила все, что он мог получить, должен был получить. На ней нет проклятия, ее не отравляют миазмы. Несчастливая звезда, так долго нависающая над кланом Гаррисонов, не бросает на нее свой недобрый свет.

— Продала душу, — пробормотал Роберт, подкрепляя свои слова кивком. — Продала дьяволу.

Это, разумеется, примитивное иносказание, наследие средневековья, когда древняя религия Великой Матери была загнана в подполье, когда старухи и девушки поклонялись ей в магических культах. О тех, кого заставали за совершением магических обрядов, говорили, что они продали душу нечистому. Потому что они поклонялись рогатому изображению, принимаемому за сатану.

Но рога были головным убором матери-земли, так как бык являлся одним из многих посвященных ей животных. Или, может, они поклонялись супругу матери с бычьей, как у Минотавра, головой. Так или иначе, их культ намного древнее сатаны, их обряды, совершаемые в заповедных рощах, сырых пещерах и лесных домах, представляли собой древние оргаистические ритуалы, совершаемые в честь Астарты в жарком Леванте.