Записки мертвеца - Георгий Апальков

с ней оптикой только наличием мигающего светодиодного креста над дверью и первой буквой в своём наименовании. «Цветы», «Аптека», «Оптика» и рядом с ними — «Гроссбух». В любом другом городе так мог бы называться какой-нибудь канцелярский магазин или салон офисной мебели, возможно — книжная лавка. Но у нас «Гроссбух» был местом, где продавали разливное пиво. Точнее — целой сетью мест, филиал которой был в каждом, даже самом бедовом районе города. А уж в центре-то или вокруг новых жилищных комплексов их и вовсе было пруд пруди. Наименований пива там было хоть отбавляй: хватило бы на большую учётную книгу, какая есть у бухгалтеров. Отсюда и название с лёгким градусом двусмысленности.

Скорее всего, «Цветы» и «Оптика» были заперты: закрылись ночью второго дня апокалипсиса, а новый рабочий день для них так и не начался, потому что на третий день многим уже было не до праздничных букетов и окуляров. «Аптека» наверняка работала ещё очень долго, а когда из неё ушёл последний сотрудник, её совершенно точно кто-нибудь вскрыл и проник внутрь, чтобы запастись остатками лекарств. Вполне возможно, что в Аптеке и сейчас кто-то есть. Как и в Гроссбухе. А может, и там и там никого нет, и оба эти заведения могут быть открыты и закрыты с одинаковой долей вероятности.

Если бы я думал обо всём этом, пока бежал, я бы уже давно упустил момент и врезался в толпу рядом с перевёрнутой машиной. Конечно же, на подумать у меня тогда в лучшем случае было несколько секунд, и свой дальнейший маршрут я строил скорее интуитивно, чем рационально. Я выбрал свернуть направо, к многоэтажке. Там — добежать до двери магазина разливного пива и ломануться внутрь. Если там закрыто — перемахнуть через перила лестницы и попробовать добраться до аптеки или до цветочного салона сразу за аптекой. Если повезёт — успею. Нет — ползучий гад настигнет меня, а следом и его гниющие дружки. Почему я решил сделать именно так, а не иначе? Понятия не имею: просто выбрал и всё тут. И кто знает, как всё повернулось бы, реши я, скажем, взобраться на гаражи или свернуть во дворы.

Спиной чувствуя приближение мертвеца на четвереньках и слыша где-то там, позади, его хрипящее дыхание, я вспрыгнул на небольшое крыльцо перед Гроссбухом и что было сил дёрнул за ручку двери — обычной пластиковой двери с окном посередине, какие были во многих лавчонках и магазинчиках и различались между собой разве что цветом и дороговизной отделки. Гроссбух был открыт. Открыт! Я устремился внутрь и успел уже с силой потянуть на себя дверь, чтобы поскорее затворить её, но вдруг врезался во что-то. Решётка! Она была чёрной и сливалась с общим фоном темноты внутреннего убранства, так что я просто не мог увидеть её раньше, прежде чем совершить, как мне тогда казалось, фатальную и самую роковую ошибку в своей жизни. Оглянувшись, я увидел, что зомби на четвереньках всё ещё скачет следом и почти достиг первой ступеньки крыльца. Сейчас он меня сожрёт. Я могу ломануться дальше, и тут уж пятьдесят на пятьдесят на то, что я успею перемахнуть через перила и убежать. А могу… «Да, так и сделаю», — решил я, вжался в решётку и затворил дверь.

Я оказался зажатым в узком промежутке между дверью и решёткой, словно стейк, который повар прижал лопаткой к грилю, чтобы тот хорошенько прожарился. Ещё пара секунд, и мертвец, преследовавший меня, приник лицом к стеклу и оказался от меня на расстоянии нескольких сантиметров. Он бил кулаками по дверному окну, скрёб его ногтями и пытался прогрызться сквозь него, не понимая, что, чёрт побери, мешает ему вцепиться в мою глотку? Что не пускает его? Какой-то неведомый магический барьер? Вот же он — человек! Почему я не могу его коснуться, а следом — разорвать на части? Стекло, разделявшее нас с ним, с каждым мгновением злило его ещё больше. Он продолжал молотить по нему, и сожаление моё о том, что я не рискнул перемахнуть через перила, росло по экспоненте. Теперь стекло — это гарант моей жизни: стоит ему разбиться, и мне конец. Как долго оно продержится? Треснет ли оно раньше, чем разлетится на куски моя психика, и я сойду с ума от томительного ожидания неизбежного? Трудно было сказать точно, но ещё немного, и опытным путём я бы выяснил это наверняка. Если бы не хозяин голоса за моей спиной, сказавший:

— Ну ты чё тут, ё-моё?

Он отворил замок на решётке, открыл её и я ввалился внутрь, благодаря судьбу за то, что кого-то таки угораздило расположиться в Гроссбухе, чтобы скоротать тут время, и что этот «кто-то» был здесь в тот момент, когда этот пивной оазис стал моей последней надеждой. Незнакомец вновь закрыл решётку, а потом, слегка покачиваясь и совсем не обращая внимания на ломившегося в дверь мертвеца, обернулся.

— Оп-па! — сказал он, будто бы прочитав мои мысли, — Здоров! А ты как здесь?

Я узнал в Лёхе Лёху одномоментно с тем, как он узнал во мне меня.

— Да вот… — всё ещё тяжело дыша, пытался ответить я, — Это… Пристали, вон!

— Ладно, отдышись давай. А потом — свали от дверей, чтоб этот чёрт тебя не видел. А то дверь расфигачит ещё.

Я кивнул и, не поднимаясь с пола, откатился в сторону, спрятавшись за стеной от одновременно дикого и пустого взгляда своего преследователя.

— Надо чем-нибудь решётку завесить, — сказал Лёха.

На плече у меня висел пакет с несколькими надушенными полотенцами — моим изобретением для обезвреживания мертвецов. Я вспомнил про него и предложил их Лёхе.

— Пойдёт, — сказал он, — Брошу чисто так, чтоб они нас оттуда не видели.

— Их там уже несколько?

— Нет пока, но скоро подойдут. Они такие. Один куда-то ломанётся — остальные тоже идут. Даже если не видят, куда тот первый изначально шёл. Как голуби типа: брось одному хлеб — кореша его с другого конца города прилетят жрать просить.

Пару минут спустя на решётках уже висели полотенца, пахнувшие отцовским парфюмом, и удары по стеклу постепенно стихли.

— Ну всё вроде, — заключил Лёха, — Теперь рассказывай, как тебя угораздило?

Он прошёл вглубь помещения, представлявшего собой большую комнату без мебели. В центре была барная стойка, за которой располагались торчавшие из стены краны с разливным пивом. Рядом со стойкой стояли витрины, в которых раньше была разложена всякого рода закуска: сушёная, копчёная, вяленая рыба, кальмары, морепродукты — всё то солёное, острое и перченное, чем обычно закусывают