Графиня Монте-Кристо - Александр Дюма

Нини Мусташ просто не узнала в ней ту женщину, которая всего лишь несколько минут назад говорила с ней столь пламенно и благородно. Ей показалось, что она видела все это в каком-то странном сне.

Появившийся на пороге негритенок Зино издал странный звук, похожий на щелканье кнута.

— Неужели он немой? — с удивлением спросила Нини.

— Да, — коротко ответила Аврелия, — благодаря этому он не может сплетничать и разбалтывать мои секреты.

Во дворе стояло элегантное открытое ландо. Дамы сели в него и Аврелия отрывисто приказала кучеру:

— В Булонский лес!

Запряженное парой чистокровных лошадей ландо тронулось в направлении Елисейских полей.

— А теперь, малышка, я скажу, что тебе надлежит делать.

— Я тебя слушаю, — просто отвечала Нини.

— Прежде всего, — продолжала Аврелия, — в чем заключается та работа, которую ты выполнила для Лежижана и что еще он от тебя требует? Вряд ли он собирается контролировать графа де Пьюзо, используя для этого твое влияние и советы.

Вопрос этот привел Нини в замешательство и, не дожидаясь от нее ответа, Аврелия продолжала:

— Ты служишь всего лишь оружием разрушения, ибо мужчина может обесчестить себя, может пожертвовать женой и ребенком ради такого существа, как мы с тобой, но он никогда не обратится к нам за советом. Мужчина разоряется ради любовницы, но за советом идет к жене. Тебя познакомили с графом де Пьюзо лишь затем, чтобы разорить его. Лежижан считал, что ему вдвойне выгодно использовать для этих целей именно тебя. Во-первых, он был заинтересован в этом косвенным образом, поскольку ты должна была делиться с ним добычей, с другой стороны, все твои наряды, экипажи, лошади, — одним словом все, за исключением драгоценностей, купленных, в основном, в кредит, было приобретено через агентов Лежижана, являющихся, по существу, его послушными марионетками…

— Откуда ты все это знаешь? — с удивлением прервала ее Нини Мусташ.

— Это неважно, — коротко ответила Аврелия, — о второй причине я могу лишь догадываться, но интуиция редко подводит меня. Лежижан хочет поставить графа де Пьюзо в безвыходное положение, предложив ему выбор: либо полное разорение, либо согласие выдать дочь за барона Матифо.

Аврелия сделала короткую паузу, а затем снова продолжала:

— Предположим, брак этот действительно состоится. В этом случае Лежижану больше не понадобятся твои услуги, но думаешь, он оставит тебя в покое? Угрожая погубить твою сестру, он держит тебя в своей власти. Почему же тогда Лежижан щадит тебя, хотя ты уже выполнила порученную тебе работу? Дело в том, что несмотря на то, что для Лежижана ты сейчас уже бесполезна, ты все же представляешь для него определенную опасность. У тебя никогда бы не хватило влияния на графа де Пьюзо, чтобы заставить его выдать дочь замуж, если бы на его решение не влияли другие факторы; но ты можешь заставить его остановиться и не предпринимать дальнейших шагов в этом направлении. В нем просто заговорит совесть, ведь я совершенно уверена, что граф и так не прочь разорвать с Матифо отношения, которые давно уже тяготят его, хоть он и не осмеливается признаться в этом даже себе самому. Стоит тебе указать ему причину для разрыва, как он тут же с радостью воспользуется ею, вот увидишь.

Если бы я была на твоем месте, то поступила бы следующим образом: я просто пригласила бы к себе графа, сказав ему совершенно открыто: «Насколько мне известно, ваша дочь собирается выйти замуж за барона Матифо. Общественное мнение возлагает на меня ответственность за этот брак, а я не хочу, чтобы на меня возводили столь серьезное обвинение и если вы пожертвовали дочерью ради любовницы, то ваша любовница готова принести себя в жертву ради вашей дочери. Заберите обратно все свои подарки, они не нужны мне больше». Если он от этого откажется, а он, конечно, так и сделает, то продолжай настаивать на своем. Если же он расценит все это как шутку, спокойно выслушай его и запрети ему приходить в твой дом. Не пройдет и недели, как он покорится и у тебя появится удовлетворение от сознания того, что ты впервые в жизни сделала доброе дело. Что же касается Лежижана, то в отношении него можешь не беспокоиться. Даю тебе слово, что с головы Урсулы не упадет ни один волосок. Я буду знать обо всем, что он задумает против нее и все его планы кончатся провалом.

В этот момент ландо Аврелии въехало на площадь Согласия. По Авеню д’Этуаль двигался нескончаемый поток экипажей и всадников. Беззаботно развалясь на бархатных подушках, дамы изящным движением руки отвечали на почтительные приветствия кавалеров.

Некоторые всадники подъезжали к экипажам и с поклоном вступали в разговор с очаровательными красавицами.

Там были почти все знаменитости не только аристократического и финансового мира, но и полусвета, которые выделялись либо хорошим вкусом, либо нелепым щегольством, либо эксцентричностью своих экипажей.

По обеим сторонам дороги, обсаженной деревьями, толпились обыватели, любующиеся проезжающими мимо них любимцами фортуны.

Большинство людей видит лишь блеск шелков, да сверкание бриллиантов, даже не догадываясь о тревогах и бедах, скрывающихся под этими внешними проявлениями богатства.

Какие горести могут, по их мнению, ждать этих людей, питающихся лучшими яствами, подаваемыми им на дорогом фарфоре, живущих в раззолоченых комнатах и спящих в шелковых постелях под бархатными балдахинами?

Ведь горе существует лишь для голодных и бездомных или для тех, кто в поте лица зарабатывает себе на жизнь.

Какие счастливцы эти богачи!

Вот министр, вставший в четыре часа утра. В то время, когда каменщики и плотники еще крепко спят, он уже усердно трудится; когда они давно уже спят в своих постелях, он все еще продолжает работать.

Его никогда не оставляет мысль о взятой на себя огромной ответственности, о которой он думает даже в короткие часы досуга.

Балы, рауты, вечера, роскошные банкеты, на которых ему приходится бывать по долгу службы, возможно, приносят ему самые большие мучения — ведь после шестичасового беспрерывного чтения писем и депеш ему еще надо выносить слепящий блеск ярко освещенных гостиных.

О, как часто он мечтает о скромной судьбе простого отца семейства, который, сидя у уютного домашнего очага, укачивает на коленях свое дитя!

Но нет: как счастливы богачи!

Мимо зевак катятся роскошные экипажи с ливрейными лакеями на запятках, породистые лошади в великолепной сбруе гордо стучат подковами по мостовой.

Клерки широко раскрывают глаза, чтобы лучше разглядеть богатый выезд герцогини, девушки из простонародья вздыхают при виде дорогих туалетов, а философы возмущаются в глубине души всей этой роскошью.