Не бойся Адама - Жан-Кристоф Руфин

– О чем же?

– Откуда мне знать. Что он, наконец, нашел свою дорогу… Разглагольствовал о Земле, Жизни, Природе, все с большой буквы. Попробуй мы с вами так говорить, весь свет насмешим, а ему ничего. Как вам сказать? Эти слова идут к его глазам.

Она прикрыла кулаком рот и глухо закашлялась.

– Это у него от индейцев.

– Что?

– Все эти слова.

– Вы хотите сказать, что он научился у вас?

Увидев, что Поль удивлен, она уточнила:

– Я родилась индианкой, но монашки пропустили меня через свою мельницу… А Тед, он бывал у настоящих индейцев. Тут большая резервация недалеко, так вот, Тед уже в двенадцать лет пропадал там по несколько дней. Я-то этих краснокожих знаю. Не настолько они уж и больше индейцы, чем я, просто решили вернуться к истокам. Вот и пережимают, чтоб показать, что все это серьезно. Сидят целую ночь, уставившись на луну, и произносят каких-то три слова – ни дать ни взять священные заклинания. Меня-то не купишь на все эти штучки. Я думаю, все они просто жулики, но Тед, он во все это верит.

– Вы давно уже здесь живете?

– Мы приехали через четыре года после смерти Эдгара. Даже не знаю, почему мне захотелось вернуться в эту дыру. Вдоволь поболталась по Восточному побережью. Прачкой ведь ни черта не заработаешь. Можно было бы кое-чего наварить с мужиков монашки мне бы уже не помешали. Но со мной ведь был Тед, да и жили мы почти всегда в одной комнате. Все гадюшники Филадельфии обошли, а потом я добралась до Детройта, чтобы заработать побольше, только дела шли все хуже и хуже Тог я и приехала сюда. У меня было немного деньжат, вот я и о крыла забегаловку на берегу. Потом вышла замуж за Миллера он давал напрокат лодки. Прокатил меня раз на веслах.

Она охнула как паровой домкрат, и Поль понял, что это вздох пополам со смехом. Фирменный номер, за это, должно быть, ее и прозвали Утренний Ветер.

– А что он говорил два года назад?

– Да я же сказала, что, дескать, нашел свою дорогу, и всякие глупости в этом роде.

– А поточнее?

– Что ему придется много поездить. И что-то в том духе, что мир станет лучше.

– Вы не заметили ничего необычного в его поведении или одежде?

– Нет.

Она задумалась:

– А может, и да. У него были новые часы. Большие такие, знаете, с множеством циферблатов и кожаным ремешком.

– Раньше вы их не видели?

– Раньше у него вообще никогда часов не было. Он говорил, что индейцы научили его узнавать время по теням на земле. В итоге всегда опаздывал. Святая наивность!

– Вам показалось, что он разжился деньгами, не так ли?

– Ну, он впервые был прилично одет и принес мне цветы. Огромный букет, не меньше сотни долларов будет.

– Он говорил о работе?

– Нет.

– Тогда откуда же деньги? У него что, есть друзья, которые могут ему подкинуть?

– А ты, часом, не из полиции, негритосик? Тебе-то какое дело, есть у него друзья или нет?

– Я хочу разыскать его. Если кто-то знает, где он, это могло бы помочь.

– Нет, – проскрипела она, вновь укладываясь и прикрывая глаза. – Сдается мне, друзей у него нет. Представьте себе, никогда ни одного не видела. Он всегда держался особняком, понимаете?

Мария Розария зевнула, продемонстрировав изъеденные кариесом зубы.

– А теперь, легавый, оставь меня в покое. Ищи Теда где угодно только отвяжись. Мне приятно о нем говорить, но на сегодня хватит. Лучше посплю, глядишь, во сне приснится.

Поль встал, одернул штаны и отошел от кровати. В углу каравана он увидел малышку. Она, конечно, все слышала. Поль улыбнулся, но девочка ему не ответила.

– Только одно еще, – сказал Поль, делая шаг к кровати. – Отчего он так не любит черных?

Мария Розария уже почти спала. Ноздри ее раздувались в такт ровному дыханию.

– Это пошло от его отца, когда тот начал пить, – пробормотала она, не открывая глаз. – А может, с той поры как… ну там, на Востоке…

Поль решил, что больше она не скажет ни слова. Он повернулся к двери, но женщина заговорила булькающим голосом: – По правде сказать, он не черных не любит, а бедных. Вы скажете, что сегодня это одно и же. Но не всегда. Да ладно, не важно. Ну да, он бедняков не выносит.

Поль едва не схватился за косяк вагончика. От этих слов у него закружилась голова, и ему потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что это с ним. Потом он бросился бежать к отелю, где исчеркал две страницы заметками, чтобы не забыть все то, что представилось ему с необыкновенной ясностью.

Глава 4

Жизнь научила Поля тому, как бывает с Керри. Разговоры, уколы, подначки, а потом все это куда-то уходит и наступает главное. Надо только дождаться. Поль ждал. Он чувствовал, что терпение его будет вознаграждено. Прелюдия подходила к концу. Грядет объяснение. Керри не могла этого не понимать, ибо сама предложила встретиться один на один где-нибудь на Западе в укромном уголке, где можно будет раскрыть карты.

Организовать встречу поручили Тайсену, который, никогда не бывав в тех краях, спросил совета у Барни. Какое бы подходящее место выбрать на примерно одинаковом расстоянии от Сиэтла и Кер-д'Алена, между которыми миль семьсот? Барни улыбнулся и сказал одно слово: Одесса.

Тайсен попался в ловушку. Вернувшись в свой кабинет, он перебрал все авиарейсы на Украину. Из Сиэтла туда еще можно добраться, но проложить маршрут из Кер-д'Алена требовало героических усилий. Меньше чем тремя пересадками не обойтись. Тайсен засомневался, правильно ли понял Барни. Случайно он вспомнил про город Одессу в Техасе и уже собирался снова налечь на компьютер, как вдруг получил по электронной почте короткое послание Барни: «Дом Ипатьева, Одесса, штат Вашингтон».

Вызвав на экран карту, Тайсен без труда обнаружил город Одессу, расположенный на северо-востоке штата. Одессу, как и ее соседку Москву в Айдахо, основали русские староверы, эмигрировавшие в Америку в XIX веке. И Керри, и Поль могли добраться туда всего за несколько часов езды на машине. Чуть в стороне от города лежало бывшее поместье, называвшееся «Дом Ипатьева». Теперь оно превратилось в отель на большом участке земли, заросшем березами и вязами. Главный дом появлялся перед взором гостей лишь в самый последний момент за поворотом ведущей к нему грунтовки. Простое вытянутое в длину здание, благодаря крашенному белым перистилю похожее на дворец, с треугольным фронтоном над входом, придававшим ему вид официальный и сдержанный.

Главным достоинством этого места была уединенность. Гостей селили в бунгало, разбросанных по парку. Тайсен зарезервировал для Поля и Керри четырехкомнатную избу с деревянной террасой. Она выходила на лужайку, сбегавшую к пруду, заросшему лилиями. При всем старинном очаровании дома он был оборудован интернетом для связи с миром и идеально подходил для работы.

Керри приехала первой. Ей не пришлось даже сидеть за рулем. Шофер, подобравший ее у «Одной планеты», сначала вывез ее из Сиэтла. Милях в тридцати от города они остановились на заправке, где смогли перекусить и отослать в Провиденс цифровые фотографии документов из кабинета Джинджер. После этого они снова двинулись в путь на восток. Первые три часа она подменяла водителя, а потом уснула. Они подъехали к Дому Ипатьева еще до рассвета.

После душа и завтрака Керри связалась с Провиденсом. Команде Тары уже удалось разобрать присланные документы и проследить биографии кое-кого из товарищей Хэрроу. Даже первые результаты привели Керри в состояние крайнего возбуждения.

Поль появился около десяти. Сначала он думал ехать не останавливаясь, но понял, что слишком измучен. Зарулив на какой-то паркинг, он поспал до шести утра. Поль решил не признаваться, что потерял еще час, остановившись посреди леса на маленьком выступе скал среди деревьев и отдавшись игре на трубе.

Он встретил Керри на террасе избы. Ее распущенные волосы золотились на солнце. Она была одета в голубую рубаху с закатанными рукавами и расстегнутым воротом. У нее гибкое и напряженное тело гончей, подумал Поль.

Керри сделала знак Полю сесть напротив нее.

– Сразу подведем итоги, – сказала она. – Надо принять решения, с которыми нельзя тянуть.

Внизу Поль заказал чай и пирожные. Служащий отеля поставил перед ними синий сервиз Ломоносовской фабрики.

– Я тебя слушаю, – сказал Поль, водрузив голые ноги на балюстраду террасы.

Сон пошел ему на пользу. Он чувствовал себя в форме. Поль дал Керри рассказать о результатах работы, отлично зная, что в рукаве у него есть карта, с которой он выиграет эту последнюю партию.

– Провиденс разбирает документы, которые я смогла переснять в «Одной планете».

Керри сказала это как бы между прочим, лишь чтобы начать разговор. Поль искренне и даже нежно поздравил ее с успешным выполнением задания в Сиэтле. Керри была удивлена и тронута.

– Расскажи, как там все прошло.

– Правда? Тебе интересно?

Она не заставила себя упрашивать и рассказала про Джинджер, коридоры здания «Одной планеты» и женщину, которая вломилась к ней как раз тогда, когда она фотографировала документы. Оба они посмеялись. Поль чувствовал, что время соперничества позади. Вновь окунувшись в дело, Керри нуждалась в таких вот невинных играх. Казалось, ей снова нужно доказать себе что-то, быть на высоте в своих собственных глазах. Керри никогда не отличалась болтливостью, и Поль почти ничего не знал о ее детстве, проведенном в обществе сестер. Ее семья происходила из Центральной Европы, точнее, из бывшей Чехословакии. Поль подумал о собственной матери и ее русских корнях и сделал вывод, что атмосфера, в которой выросла Керри, была пропитана одновременно нежностью и соперничеством. Ее, наверное, очень любили, как любят детей в этих краях – с бурными ласками, криками, плачем, объятиями. Но любовь не давалась даром – ей постоянно нужно было доказывать, что она везде может быть лучшей. Такое сочетание всегда питает тревогу. Всякий раз, как она встречалась с Полем и приступала к делу, ей прежде всего требовалось избавиться от этого беспокойства. Проникновение в «Одну планету» послужило хорошим лекарством. Поль сказал себе, что скоро могут возникнуть большие проблемы и они станут решать их вместе.