Талант новичка - Татьяна Зимина

нас будет король, который сможет управлять Оружием, Заковия будет непобедима. А ты хочешь сбежать. Ты безответственный.

— Это тебе твой Учитель наплёл?

— Нет, — наконец-то её пробило смущение. Щеки покраснели, на тонком горле выступили багровые пятна. — Он как раз говорит, как ты. Ну, что в этой войне не будет победителей, и что Оружие — это огромное ЗЛО.

Вот почему таинственный Учитель Зорьки послал повстанцев убить наследника. Он уверен, что Оружие — это ещё большее зло, чем сама война. Так же думала и Кассандра, между прочим. И всеми силами пыталась не допустить, чтобы я попал в Заковию.

— Зорька, может, тебе стоит послушать Учителя, — сказал я. — Применить абсолютное оружие — это не выход. Ведь можно сделать ещё хуже...

— Вы не понимаете! — закричала девчонка. — Вас не лишали мамы с папой, когда вам был всего один год от роду! Я хочу отомстить!

Меня лишили, — хотел сказать я. — Я тоже рос сиротой, и если бы не бабушка...

Но не сказал.

Для каждого ребёнка его трагедия — самая главная.

Остальные — не в счёт.

— Я — не Избранный, — несколько жестче, чем надо, ответил я. — И не буду применять Оружие, чем бы оно не было. Я не вояка. Я заключаю сделки.

Из глаз Зорьки брызнули слёзы. Вот прямо брызнули — как из пульверизатора. Рот распялился, подбородок задрожал...

Ребёнка лишили конфетки. Большой такой конфетки, о которой он мечтал всю жизнь.

Но, повторю ещё раз, не всё в этом мире происходит ровно так, как нам того хочется.

— Ну-ну, — я притянул девчонку к себе, обнял за плечи и стал укачивать. — Посмотри на это с другой стороны: если война прекратится, дети больше не будут становиться сиротами. И не нужно будет никому мстить.

— Я не плакса, — пробулькала Зорька сквозь сопли и громкие шмыганья. — На самом деле, я очень сильная.

— А я лично считаю, что ничего такого тут нет, — я придвинулся ещё ближе и посадил её к себе на колени. Как маленькую. И погладил по голове. — Можно и поплакать, если тебе хреново.

— Слёзы — это слабость, — окончание фразы потонуло в ниагаре слёз. — Нытики не выживают.

— Мы никому не скажем, — пообещал я. — Честно-честно.

Наконец она успокоилась. Солнце к этому времени село, и город под ногами засиял миллионами чудесных огоньков.

Очень напоминало Новый год в Москве.

Сияли крыши домов, деревья, уличные фонари, арки, украшенные причудливыми гирляндами цветных фонариков, и даже на каменных горгульях красовались ожерелья из света.

— Симпатично, — одобрил я. — Город начинает мне нравиться.

— Иллюминация в честь прибытия наследника, — всхлипнула Зорька. — И если ты — это он, то всё это для тебя.

— Я польщён.

— Не стоит. Каждый магический фонарик обходится жителям в дополнительную статью налога.

— Иногда ты рассуждаешь, вовсе не как ребёнок.

— Учитель преподавал мне основы экономики.

Зорька поднялась на ноги, потянулась, а потом оглянулась на меня.

— Ну что, пошли? — и спокойно направилась к слуховому окошку, которое, я так понимаю, выходило на лестницу внутри дома.

— А как же те, кто рыщет по городу, чтобы меня убить? Я думал, безопаснее и дальше передвигаться по крышам.

— Я их выдумала, чтобы ты не сбежал, — отмахнулась Зорька и взявшись за щеколду, распахнула красивое, сработанное из цветных стёклышек, слуховое окно. — Если кто тебя и ищет, так это гвардейцы Мортиферуса. Чтобы вернуть во дворец.

Я усмехнулся.

Нечто подобное я и подозревал. Впрочем, имеются ещё Повстанцы — и им ещё нужно доказать то, что я пацифист.

Пока мы спускались, у меня начало громко бурчать в животе. В подъезде витали вкусные запахи: кто-то жарил мясо, кто-то пёк свежую сдобу, а из-под одной из дверей я унюхал аромат горячего шоколада...

Так и хотелось постучать, улыбнуться и сказать:

— Здравствуйте, меня зовут Макс. Для друзей — Безумный Макс. Накормите, люди добрые, чем Люцифер послал.

Я вздохнул. Не всё происходит так, как хочется...

Когда Зорька толкнула дверь подъезда, и заскрипела ржавая пружина, на секунду показалось, что я очутился в Москве, в старой пятиэтажке, где мы жили с бабушкой.

Но как только вышли на улицу, ощущение прошло.

По каменной мостовой шел единорог.

Вот Люцифер мне в печень, не вру!

Был он не белый, как принято рисовать на картинках, а пегой масти, навроде обычной лошади. Грива заплетена в красивые косички и украшена бантиками. Копыта — с суповую миску, и я говорю не о тех жалких блюдцах, на которых подают еду в дорогих ресторанах.

Единорог был впряжен в карету, обитую ярким пунцовым бархатом, и просто прошел мимо нас, задумчиво покачивая тяжелой, украшенной витым рогом головой.

Зорька не обратила на животное никакого внимания. Зато долго и пристально присматривалась к транспортному средству.

Затем крадучись подобралась поближе и юркнула внутрь. Я не знал, что делать. Бежать за ней? Или отправиться восвояси?.. Время-то поджимает, и до окончания пари остаётся не так уж и много.

К счастью, Зорька появилась через пару минут — карета не успела уехать далеко. Она держала чёрный бархатный камзол с серебряным позументом и такую же треуголку.

— Хозяин дрыхнет, — пояснила она. — И ничего не заметит, пока не проснётся.

— Это и дало тебе право его обчистить?

— Ой, да ладно тебе, — она брезгливо сморщила носик. — У аристократов и так всего полно, он даже не заметит.

— Откуда ты знаешь, что он — аристократ? Может, это его единственный пиджак, нажитый непосильным трудом?

— В каретах, запряженных единорогами, ездят только очень богатые господа, — отрубила Зорька. — Надевай. Твой комбез слишком бросается в глаза.

Камзол был мне маловат. В талии он не сходился, жал в плечах, да и рукава были коротки.

— Я похож на хипстера, — пожаловался я, пытаясь оглядеть себя со всех сторон. — И не говори, что эту панамку я тоже должен напялить.

— Если не хочешь, чтобы тебя узнал первый встречный — пяль, — Зорька протянула смешную мягкую шляпу, украшенную раскидистым петушьим пером.

— Да кто меня узнает?.. Я в вашем городе — первый раз.

Зорька закатила глаза.

— Ты себя со стороны видел?

— Э... Есть такая штука,