Самостоятельные люди - Марта Фомина

— Ты, мальчуган, в какой класс записан? — спрашивает.

— Он ни в какой, ему ещё только шесть лет, — затараторил Митяй. — . А я в первый. А» записан. — И он опять с гордостью оглядел свою новую форму.

— И я тоже в первый. А», — заявила Ириха.

— Вот это и есть первый. А», — сказала Вера Ивановна и подмигнула помрачневшему Мишуке.

Ушла Вера Ивановна, а Митяю с Ирихой так понравилось в своём классе, что они и про приёмочную комиссию забыли, и про свои обязанности. Облюбовали себе парты в первом ряду, сидят, хохочут. Потом Ириха встала возле учительского стола, откинула волосы назад и стала их назад приглаживать, волосок к волоску, как у Веры Ивановны.

— Митяй-Починяй, иди к доске, — строго пропищала она. — Сейчас я буду тебя учить.

— Нет, это я тебя буду учить! — возразил Митяй.

Они заспорили, а про Мишуку забыли.

А он выбрал себе парту у окна, достал из кармана карандаш, помусолил грифель, чтоб лучше писал, и приготовился выводить буквы на парте, да пожалел: уж больно она чистая да блестящая, видно, очень маляры старались — красили.

Вдруг видит — на полу у окна тетрадный листок белеет. Кто-то обронил. Взял Мишука листок, сел снова за парту и стал писать. А так как читать и писать он научился сам, с помощью кубиков, то он, конечно, не знал, как надо правильно писать буквы. Поэтому у него и получилось вот что:

Потом подумал, полюбовался на свою работу и подписался:

Очень старался Мишука, даже язык высунул, совсем лиловый стал от химического карандаша! Закончит Мишука букву и языком прищёлкнет — вроде как похвалит самого себя за усердие. Потом собрал Мишука все крошки из кармана, размял их пальцами и прилепил бумажку к откидной крышке парты.

Пусть все знают, чья это парта!

Сегодня всё не как всегда!

Утром Митяй, как всегда, зашел за Ирихой.

Нет, не как всегда! Как всегда, он заходил за ней играть, а сегодня — чтобы в школу идти. Сегодня — первое сентября!

Хотел Митяй постучать в дверь ногой, да раздумал. Не годится школьнику ногой стучать. Взял он половую щётку, которая стояла у соседнего порога, черенком щётки дотянулся до электрического звонка и нажал на кнопку. Дверь немедленно открылась, и тётя Тоня, по-праздничному нарядная, впустила Митяя в переднюю.

— Ах, Митяй, ты стал совсем взрослый! — всплеснула она руками. — И как тебе школьная форма идёт!

Вчера ещё Митяй стучался в эту дверь, и тётя Тоня, как всегда, удивлялась: «Ах, это ты, Митяй? А я думала, мышь!» Но это было вчера. А сегодня… сегодня всё не как всегда!

Даже Ириха на себя не похожа — уже позавтракала.

— Мама! — сказала Ириха. — Ты нас сегодня не провожай. Школа рядом, и мы сами уже знаем, в каком классе будем учиться.

— Да и вообще мы всё знаем, — для пущей важности сказал Митяй. — Ведь мы сами эту школу строили.

— Да, да, — согласилась тётя Тоня. — Вы теперь совсем взрослые. Идите, а я на вас с балкона посмотрю.

И Митяй с Ирихой пошли — не как всегда помчались сломя голову, — а медленно и с достоинством зашагали в школу. Ириха несла большой — выше головы — букет цветов. Такой большой, что белый бант в её волосах казался бабочкой — вот отдохнёт немного бабочка, вспорхнёт с цветов и улетит. А так как обе руки у Ирихи были заняты букетом, то Митяю пришлось нести сразу два портфеля — её и свой. Время от времени Митяй встряхивал портфелями, чтобы послушать, как приятно гремят в них пеналы, карандаши, счётные палочки и буквари.

Оглянулся Митяй, а на балконах его мать и тётя Тоня стоят, платочками машут. И на других балконах тоже люди стоят, хотя платочками и не машут. Но все, конечно, рады за них с Ирихой, и на балкон вышли специально, чтобы на них посмотреть. На кого же ещё сегодня смотреть? Ведь всё вокруг — как всегда, только они с Ирихой не как всегда. Они стали взрослыми.

А Мишука ещё малыш. Он даже на балкон не вышел. Не хочет друзей в школу проводить. Наверно, обиделся.

— Жалко Почемуку, — вздохнул Митяй. — Сидит сейчас дома и плачет.

— Жалко, — вздохнула Ириха. — Да ничего не поделаешь. Надо было раньше думать и пораньше родиться.

— Конечно, надо было раньше, — согласился Митяй.

— Давай позовём его, — предложила Ириха и закричала: — Почемука, Почемука!

Долго они кричали, даже охрипли от крика.

— Смотрите, опоздаете! — предупредила их тётя Тоня. — Спит ваш Почемука, а вы теперь школьники, вам надо спешить.

Так и не вышел на балкон Мишука-Почемука.

Какая учительница с короной, та и наша!

У распахнутых ворот стояла тётенька с красной повязкой на рукаве и на каждого школьника шипела:

— Ш-ш-ш! Митинг идет!

И чем старше и выше был школьник, тем грознее шипела.

— Ш-ш-ш! Совсем за лето про дисциплину забыли!

— Здравствуйте, нянечка! — ласково здоровались старшеклассники и дарили сердитой нянечке цветы.

На Ириху с Митяем нянечка шипеть не стала, только спросила:

— Первоклассники? В какой класс записаны?

— В первый. А».

— А почему опоздали?

Хотела Ириха объяснить, как они звали товарища и как он не вышел, да заробела.

— Ладно, на первый раз прощается, — сказала нянечка. — Идите к Нине Павловне, она и есть ваша учительница. Высокая такая, с прической вроде короны. Да не шумите — митинг идет, школу открывают.

Удивились ребята: чего только не делают со школой! Сначала она была маленькой — из-за ограды не разглядишь. Вокруг нее хлопотали люди и машины — старались, чтоб она родилась быстрее. Когда она подросла, пришлось поставить кран, чтоб до стен дотянуться. Потом ее стали украшать и наряжать — чистить, красить, строгать и мыть, пока она не заблестела на солнце всеми своими окнами. Наконец, строители сняли свои запыленные комбинезоны, надели праздничные костюмы и пошли сдавать новую школу приёмочной комиссии. И комиссия поставила школе самую высокую оценку — пятёрку. В тот день строители праздновали день рождения школы, потому что школа уже перестала быть стройкой и начала готовиться к учебному году.

И вот сегодня её открывают. Интересно, как это её открывать будут?

— Смотри, смотри, Ириха! — зашептал Митяй. — Дядя Егор говорит!

Дядя Егор, в белой праздничной рубахе, отчего его борода стала вроде чуть темней, стоял на верхней ступеньке. Позади него, между перилами лестницы, алела ленточка — дорогу в школу закрыла.

— …Мы старались строить как можно лучше, чтоб вам, ребята, здесь было тепло, уютно и весело. И чтоб учились вы только на пятёрки. И я от имени строителей прошу беречь школу…

Переглянулись Митяй с Ирихой — они ведь тоже строители, значит, и от их имени дядя Егор говорит.

— Ой, Митяй! — вдруг всполошилась Ириха. — А как же нашу учительницу зовут?

Наморщил Митяй лоб — нет, тоже не помнит! Заслушался дядю Егора, а про дело и забыл!

— Ничего, мы её по короне найдём! — сказала Ириха. — Смотри, у какой учительницы корона на голове, та, значит, и наша!

Идут Митяй с Ирихой, на головы учительницам смотрят, а на ноги наступают — некогда им вниз смотреть.

— Простите, простите! — то и дело извиняется Ириха. — Мы тётю с короной ищем, вы не видели такой?

Очень трудно найти свою учительницу — попробуй разгляди снизу, есть или нет у кого на голове корона. Нельзя же всех людей просить, чтобы они головы наклоняли!

Совсем расстроились Митяй с Ирихой: все ребята парами стоят, а они бродят как неприкаянные. Все на них сердито поглядывают.

Как школу открывали

— А как зовут вашу учительницу?

— Мы не помним. Нам только сказали, что у неё прическа как корона.

— Нина Павловна, вас тут ищут!

Оглянулись Митяй с Ирихой, а позади высокая учительница стоит.

— Вы из первого класса. А»? — спросила Нина Павловна. — Тогда ступайте в конец шеренги, — и тут же отвернулась, потому что директор Вера Ивановна позвала:

— Первый. А»!

Повела Нина Павловна своих ребят к подъезду — будто фея к сказочному дворцу. Корона на голове сияет, серёжки на солнце переливаются. Грянул оркестр — золотые трубы блеснули на солнце. В такт музыке закивали головками маргаритки в руках Ирихи.

Тук-тук-тук! — весело стучит Митяево сердце. Вот уже и мраморные ступеньки.

Тум-тум-тум! — отбивает такт шагам беспокойный пенал в портфеле.

Не вытерпел Митяй, подошёл к Вере Ивановне и дёрнул ее за рукав:

— А когда же школу открывать будем?

— Прозевал — уже открыли!

И верно: ленточка уже не одна — на две части её перерезали, открылась дорога к школе.

Опечалился Митяй: школу он строил, а открыли её другие.

— Подержи-ка букет! — попросила Ириха.