Мемуары посланника - Карлис Озолс

Советская политика расширения союза трудящихся при помощи Коммунистического интернационала не только потерпела полное фиаско на Востоке. Случилось худшее: Россия стала под угрозой с Востока. Черта вызвали, а прогнать не умеют.

Германия и СССР

Ленин, как можно легко предположить, еще имел кое-какое чувство к России, и в плане территориальной целостности, и в плане страны русских. Но Троцкий, Зиновьев и другие, конечно, были совсем далеки от таких чувств. Границы их совсем не интересовали. Этим только и можно объяснить Брест-Литовский договор 3 марта 1918 года, по которому Россия должна была потерять по крайней мере миллион квадратных километров с 63 миллионами жителей. На основании Версальского договора эти условия мира с немцами были аннулированы.

Правда, тогда еще в коммунистических сердцах теплилась вера в победу интернационального коммунизма. В таких условиях границы роли не играют. Важна была передышка, Брест-Литовский договор ее предоставлял.

В 1922 году Рапалло открыло новую страницу советско-германских отношений. Началась лихорадочная работа. Испытанный в политических боях, старый германский дипломат граф Брокдорф-Ранцау на мирной конференции отказался подписать Версальский акт и отправился в Москву с немаловажной целью – дать реванш союзникам. Немецкие специалисты, гражданские и военные, стали прибывать в СССР сотнями, чтобы поднять обескровленную и разрушенную Россию, максимально развивать русско-германские экономические отношения. Втайне Германия надеялась на гибель коммунизма, веря в торжество идей Бисмарка, то есть в крепкое объединение России с Германией. Конечно, руководящую роль в этом союзе Германия отводила себе. И наоборот, коммунисты-большевики верили в победу Коммунистического интернационала. Каждая сторона по-своему понимала конечную цель взаимного сотрудничества.

Началась политическая игра, и в ней опять проиграли большевики, хотя и были пущены в ход все средства и способы борьбы.

В течение каких-нибудь двух лет, прошедших со времен Рапалло, Германия почти совсем была подготовлена к перевороту, и находящийся в Риге полномочный представитель СССР Семен Иванович Аралов получил специальную командировку в Германию, чтобы изучить обстановку и все обстоятельства на случай вторжения туда советских войск. Разумеется, под большим секретом. Аралов объяснял свое долгое отсутствие болезнью, тем, что он вынужден лечить щеку у немецких профессоров, уверял, что эту болезнь никто другой понять не мог. Дело, конечно, не в щеке. Аралов обладал хорошей способностью быстро ориентироваться в любой местности, и в этом отношении отличался еще во время Гражданской войны, будучи красноармейцем, несмотря на то что по образованию учитель и работал в колонии для малолетних преступников недалеко от Москвы.

В свою очередь, заместитель НКИД, теперь покойный Виктор Копи, в ведении которого находился прибалтийский отдел, начал, хотя и весьма осторожно, вести со мной неофициальные переговоры о возможности отправки русских войск в Германию через Латвию. Когда же я пресек все эти разговоры и Копи убедился, что его старания напрасны, он довольно цинично и совсем недвусмысленно заявил:

– Если вы будете то отворять, то затворять ваши двери, они могут выскочить из шарниров.

– Ну, тогда мы их заколотим, чтобы не могли выскочить, – парировал я.

На этом беседа завершилась, Копи больше не поднимал этот вопрос.

Столь горячо ожидаемого германского путча так и не случилось.

Евроазиатская железнодорожная конференция

Коммунистическая пропаганда тогда повсюду велась подпольно. Коммунизм продвигался тихой сапой. Работа в Германии оказалась напрасной. Нору рыли, но не прорыли. Ожидаемых результатов не получили. Приходилось работать уже не в потемках, а на свету, легальными средствами.

В декабре 1925 года была организована евроазиатская железнодорожная конференция. На банкете по этому случаю с политической речью выступил Литвинов. Заявил, что СССР – это единение Азии и Европы. Другими словами, подчеркнул, что в конечном итоге Европа и Азия могут объединиться только посредством и при помощи СССР и Коммунистический интернационал восторжествует. Говорил-то Литвинов, но суфлером выступало политбюро.

Сами делегаты Европы и Азии говорили мало, многие не владели русским языком совсем или владели плохо, потому попросили литовского министра Балтрушайтиса, от имени Литвы, и меня, от Латвии и Эстонии, говорить на банкете. Эстонский министр отсутствовал. Здесь нелишне привести сказанное мной, поскольку я на этом банкете впервые осудил экономическую политику СССР:

«Многоуважаемые представители Азии и Европы, приветствую вас как представитель Латвии, а также и от имени Эстонии, двух государств, которые успешно завершили работу конференции.

Железнодорожное сообщение имеет огромное значение для каждой страны, и недаром говорится: каково сообщение, таковы и отношения, такова страна, ее культурный уровень в широком смысле этого слова. Особенно пути сообщения имеют выдающееся значение в таких странах, как СССР с его громадными пространствами и длиннейшими расстояниями.

Не меньшее значение железные и другие дороги имеют и в международных отношениях.

XX век начался с великой мировой войны и разделил весь мир на враждебные лагери. Прерваны были многие пути сообщения, в том числе и железнодорожное сообщение между Востоком и Западом через Сибирь.

Некоторые страны во время войны и после нее, под влиянием враждебных настроений по отношению к своим соседям, усвоили ту экономическую политику, которая считает, что каждая страна должна сама производить все нужное ей и обходиться без соседа, быть самодостаточной. Конечно, если бы так продолжалось долго и подобная экономическая политика последовательно проводилась, прогресс жизни и экономические отношения между народами были бы отброшены надолго назад, возможно, на целые столетия, и стремлению народов к мирному сосуществованию был бы нанесен сильнейший удар.

Но жизнь требует свое, диктует свои правила и не терпит искусственных преград на своем пути. Современная жизнь народов требует, чтобы экономическая жизнь строилась целесообразно не только в личных интересах, хотя бы это интересы и целого государства, но в интересах всего человечества, и чтобы каждая страна производила у себя то, что ей больше присуще по экономическим или другим условиям.

Если с этой точки зрения, единственно, по-моему, правильной, мы ставим вопросы в мировом масштабе и хотим подойти к экономическим отношениям между отдельными народами и их государствами, куда легче разрешится и проблема всеобщего мира и дружбы между ними. При такой постановке вопроса железные дороги и другие пути сообщения в международном смысле приобретают все большее и большее значение и начинают лидировать.