Журнал «Если» 2008 № 07 - Грег ИГАН

Два года я находился внутри сознания Полы без ее разрешения, точно так же, как и она была внутри моего сознания. А теперь я снова смотрю на нее снаружи и не могу поверить, как она прекрасна.

Я пошел в лабораторию, загрузил монитор и поставил завариваться амнезийный чай, а сам сел писать программу для новой партии на-ноботов. Им предстоит как следует потрудиться.

Я не могу просить Полу участвовать в таком рискованном эксперименте – по широкомасштабному удалению памяти. Испытаю лучшс на себе, а то вдруг что-нибудь не заладится. Тщательно задокументирую все свои разработки и оставлю запись для Полы. Если она захочет последовать за мной в страну Амнезиландию, я буду ждать.

Я хочу попытаться. Попытаться вспомнить все свои мучения: и камеру, и бак, и Рой. Попытаться вновь испытать пережитое, переместить его в кратковременную память, чтобы все синапсы выстрелили в те сырно-дырчатые клетки мозга, что у меня остались… А потом стереть их все разом. Нашествие Роя, его последствия и те двадцать два месяца, что были между тем и другим. Только Богу и дьяволу известно, какую ложную память изобретет мое подсознание, чтобы сознание не заметило трехлетней пустоты в моей башке.

Интересно, а Полу я тоже забуду? Нет. Не забуду.

Когда прибудет корабль с Тау Кита, их медики, надеюсь, сумеют подлатать мое искореженное Роем тело. Хотя, вероятно, я уже никогда не исцелюсь до конца…

На создание алгоритма для наноботов уйдет дня три. Так что у меня есть запас времени, прежде чем я отменю свои кошмары. Пола рассказывала мне, что делегаты совета Иклакик проведут в этом округе неделю, чтобы опросить других уцелевших колонистов-землян. Хочу встретиться с ними завтра. Но прежде посвящу в свои планы Полу.

Я все решил. Следующий щелкун, который подойдет к моей двери… То есть, я хотел сказать, следующий Иклаки. Выбранный наобум. В общем, кто первый явится – тот и будет тем самым. Я попрошу его отправиться на совет вместе со мной.

Я скажу им: «Вот этот. Он – тот Иклаки, который помог мне в Рое. Помилуйте его, пожалуйста». Я нашел его, простил его. Наобум. Идентичность прощения.

А ведь Пола, наверное, останется завтракать. Надо бы загрузить в репликатор еще какие-нибудь программы. Макароны с сыром она не любит, это я знаю точно. Может, она любит виски и…

Кто-то скребется в дверь шлюза.

Сверяюсь с датчиками: 09:17. На моем пороге стоит Иклаки. Я никогда не видел его прежде. Но я его помню.

Иду к люку. На этот раз я не обновляю воздух в шлюзе. Атмосферное давление, температура… Воздух на этой планете почти такой же, как в моем биокуполе. Разве что не столь спертый.

Я открываю люк. Иклаки ждет.

– Входи, – говорю я ему. – Рад видеть тебя снова. Я тебя ждал.

Перевела с английского Зоя БУРКИНА

©F.GwynplaineMaclntyre.Random. 2007. Публикуется с разрешения автора.

Генри Лайон ОЛДИ, Андрей ВАЛЕНТИНОВ. ОШЕЙНИК ДЛЯ МСТИТЕЛЯ

Магнит влечет к себе железо, и нет для него преграды. Если предметам и вещам свойственно влечение, что же говорить о человеке? Его постоянно обуревают чувства и страсти…

«Цветы сливы в золотой вазе».

Только имеющие необходимые знания врачи, которым доверено охранение здоровья народа, в состоянии судить мое открытие. Только они имеют право применять мои лечебные методы на практике. И этот труд поможет им понять истинное значение животного магнетизма.

Франц Антон Месмер.

1.

Ранняя весна – не лучшее время в Пекине. Ветры, дующие из Сибири, зимой промораживали город насквозь. Да и сейчас они не желали сдаваться. Днями на Северную столицу рухнула песчаная буря, причинив большой ущерб. Сухой и холодный воздух кусался, зажигал на щеках лихорадочный румянец. Люди шмыгали носами, кутались в накидки и торопились домой, где их ждал горячий чай.З Но дюжина молодцов, голых по пояс, собравшись во дворе жилища Вэй Бо, наставника императорских телохранителей, бросала вызов погоде. Размахивая саблями, орудуя длинными копьями, молодцы горланили так, что устрашился бы и демон. От могучих тел валил пар. Волосы стояли дыбом. Клинки сверкали, будто покрытые инеем. На шеях вздувались жилы, пот лился ручьем.

Каждый старался показать, что он – орел в стае ворон. С веранды за бойцами наблюдал хозяин дома. Невозмутимый, как статуя Будды, господин Вэй изредка указывал веером – и старший сын мастера спешил к ученику, вызвавшему раздражение отца. Дважды господин Вэй лично спускался во двор, исправляя ошибки. Кулак черного тигра, локоть сливы мэйхуа, нога, пронзающая небо… Буйные молодцы затихали, опускали оружие и с почтением наблюдали за действиями учителя.

Ворота были распахнуты настежь. Случайный прохожий или посетитель харчевни, расположенной на другой стороне улицы, мог невозбранно любоваться поединками. Те, у кого чуткие уши, могли даже слышать указания мастера. Раньше это удивляло пекинцев. Зеваки, гомоня, толпились у дома. Но со временем все привыкли. Любопытные заскучали, шпионы утомились. Желающие изучить ушу на дармовщинку разочаровались.

В отличие от большинства коллег, Вэй Бо не делал секрета из своих занятий.

«Мое золото нельзя украсть! – смеялся он, когда ему напоминали о бдительности. – Мое серебро жжет руки вора! Желаете глазеть? Милости просим! Вот и я погляжу, много ли вы унесете, если не проведете вблизи недостойного обманщика десять лет без перерыва…»

Сейчас улица пустовала. Лишь в харчевне сидели трое клиентов. Локтем сливы мэйхуа они не интересовались, отдав предпочтение сливовому вину, подогретому в чайнике. Судя по лицам, студеная погода мало смущала лаоваев – «больших варваров», как в Поднебесной звали европейцев.

Родись ты в Осташковском уезде, где реки встают на всю зиму, или, скажем, у зябких скал Лагеланда – узнаешь с колыбели, что на каждый чих не наздравствуешься.

– Не понимаю я вас, гере Эрстед, – вздохнул отец Аввакум. Маленький, подвижный, в тулупчике поверх рясы, он напоминал юркого зверька. – Юрист, ученый, с университетским образованием… А ходите к местным знахарям. Добро бы лечиться – учиться!

– Что вас смущает, патер?

– Ну чему, чему они вас могут научить? Стоять столбом? Шевелить ушами? Орел, понимаешь, взлетает на пик Хун-Пэй! Тьфу! Ка-лиостровщина, прости Господи…

Еще до пострижения в монахи, студент Тверской семинарии, он был сердечно потрясен историей блудного графа – шарлатана или чернокнижника, Бог ему судья. Епископ Иннокентий, умница и безобразник, сосланный в Тверь за пьянство, в молодости имел сомнительное удовольствие лично знать Калиостро. И в ту пору, когда граф процветал в Петербурге, изгоняя бесов из юрода Желугина и воскрешая младенца Строгановых, и во второй приезд, когда, назвавшись Фениксом, хитрец сводничал Потемкина с собственной женой.