Том 6. Лорд Эмсворт и другие - Пэлем Вудхауз

— Тетина. О теософии.

— Ну, что это! В твои годы… Я понимаю, Кларенс. Если человек может так привязаться к свинье, ему теперь плохо. Но вы все! Ронадд бродит, как печальный помидор. А Бидж! А этот Кармоди!..

— Он меня не интересует.

— В этом доме есть тайна, — продолжал Галли, — и она мне не нравится. Сам Эдгар По такого не напишет в пасмурный день. Будем надеяться, эта девица повеселее. Если она в отца, характер у нее хороший. Куда там! Окажется, что она размышляет о положении в России. Что теперь за молодежь! Мрачные. Замкнутые. В мое время девушка твоих лет не читала всякую чушь.

Фыркнув еще раз, Галли исчез в курительной, а Миллисент, сжав губы, вернулась к своей книге, Минут через пять она ощутила, что рядом кто-то стоит.

— Здравствуй, — сказал Хьюго. Миллисент вздрогнула, но промолчала.

— Читаешь?

Он встал на другую ногу, правую.

— Интересная книга?

— Pardon?

— Книга интересная?

— Очень.

Хьюго решил, что левая нога лучше.

— А про что?

— Про переселение душ.

— Я в этом не разбираюсь.

— Как и во всем прочем, — заметила гордая девушка, встала и пошла к лестнице. — Если хочешь знать про книгу, что ж, я скажу. Когда человек умирает, душа его в кого-нибудь переселяется.

— Вот это да! — сказал Хьюго, ободренный ее разговорчивостью. — Переселяется, а? Чего только не придумают!

— Твоя, к примеру, — продолжала Миллисент, — переселится в свинью. А я приду к свинарнику и воскликну: «Да это же Хьюго Кармоди! Совершенно не изменился».

— Ну, это ты слишком! — сказал Хьюго.

— Да?

— Да.

— Неудачно выразилась?

— Вот именно.

— Похуже ничего не нашла.

— Нет, что же это такое! — возопил Хьюго. — Из-за чистой чепухи разбить такую любовь! Ты же знаешь, для меня больше никто не существует…

— Сказать тебе одну вещь?

— Да, скажи.

— Меня мутит от твоего вида. Хьюго пылко засопел.

— Да?

— Да.

— Значит, все кончено?

— Еще как! Если тебя интересуют мои планы, выйду замуж за первого встречного.

— А ты говорила, ты меня любишь. Такого, как я, на свете нет…

— И слава Богу, — сказала Миллисент, и тут вошло прославленное шествие Джеймс — Томас — Бидж, так что с этими удачными словами она гордо направилась к лестнице.

Когда Джеймс и Томас удалились, Бидж остался, зачарованно глядя на кекс.

— Бидж! — сказал Хьюго.

— Сэр?

— Не имейте дела с женщинами!

— Хорошо, сэр.

Он проводил несчастного взглядом, послушал, как он идет по гравию, и снова предался размышлениям. Хорошо бы, думал он, не обидев мистера Роналда, шепнуть своему сеньору, наливая ему вина: «Она в Западной роще, милорд, в хижине егеря. Благодарю вас, милорд». Но это невозможно. Лицо его исказилось, словно от внезапной боли, и он увидел, что из курительной вышел мистер Галахад.

— Хотел вас спросить, Бидж, — сказал он. — Вы ведь служили до нас у генерала Магнуса?

— Да, сэр.

— Тогда вы мне скажете, что там было в тысяча девятьсот двенадцатом году. Я знаю, что старик гонял по газону молодого Мандевиля, и тот был в пижаме, но ткнул он его хлебным ножом или нет?

— Не могу сказать, сэр. Генерал не почтил меня откровенностью.

— Ах, нехорошо! — огорчился Галахад. — Тут нужна точность.

Уходя, он придирчиво оглядел дворецкого, все больше убеждаясь, что с тем что-то не так. Возьмем походку. Но мысли его прервало появление брата, причем — исключительно веселого. Галахаду показалось, что он давно не видел такого веселья в Бландингском замке.

— Что с тобой, Кларенс? — воскликнул он.

— А?

— Ты просто цветешь. Скачешь, как холмы.[52] Нашли Императрицу под диваном?

Лорд Эмсворт широко улыбнулся.

— Прекрасные новости, Галахад. Этот сыщик, ну, Аргус, все-таки приедет. Сейчас он в «Гербе Эмсвортов», мы говорили по телефону. Он звонил, не нужен ли он мне.

— Не нужен.

— Ну как же так, Галахад! Я его очень жду.

— Ничего нового он не скажет. Свинью украл Парслоу.

— Да, да, конечно. Но он ее приведет и… э… приведет. У него тренированный ум, это очень важно. Он говорит, перекушу и приеду, это он так говорит. Я жду не дождусь. А, Констанс, моя дорогая!

Леди Констанс спустилась по лестнице в сопровождении Бакстера. Старший брат смотрел на нее не без робости. La chatelaine[53] не всегда радовалась появлению новых гостей.

— Констанс, моя дорогая, скоро приедет один мой друг. Забыл тебе сказать.

— Что ж, места много, — с неожиданной приветливостью отвечала леди Констанс. — И я забыла тебе сказать. Мы сегодня обедаем в Матчингеме.

— В Матчингеме? — удивился граф, не знавший там никого, кроме сэра Грегори. — А где?

— У сэра Грегори, конечно. У кого же еще? Он сегодня прислал записку.

— Констанс! — воскликнул граф. — Я… а… тьфу… не буду с ним обедать.

Леди Констанс улыбнулась, как укротительница тигров. Она это предвидела.

— Пожалуйста, Кларенс, не говори глупостей. Я приглашение приняла — от себя, от Галахада, от Миллисент и от тебя. Пойми раз и навсегда, что мы не должны ссориться с ближайшим соседом из-за каких-то свинарей. Ты вел себя, как ребенок, с самого начала. Сэр Грегори очень мудро делает первый шаг. Отказать нельзя.

— Нельзя? А как же мой друг?

— Посидит один.

— Это очень грубо, — сказал лорд Эмсворт, восхищаясь своей находчивостью. — Я приглашаю человека, он приезжает, и что же? Ему говорят: «А, вот и вы, мистер Пилбем! Развлекайтесь, мистер Пилбем! Все уехали». Что подумает эта… как ее… американка?

— Ты сказал «Пилбем»? — заинтересовался Галахад.

— Кларенс, прекрати, — сказала леди Констанс. — Едем к восьми часам. Приведи себя в порядок. Вчера ты выглядел, как чучело.

— Раз и навсегда…

И тут леди Констанс получила неожиданную поддержку.

— Так нельзя, Кларенс, — сказал их брат с разумной твердостью. — Соседи — это соседи. Ссоры не окупаются.

— Вот именно, — сказала сестра, неожиданно нашедшая Саула среди пророков.[54] — Соседи — это соседи.

— Юный Парслоу не так плох, — сказал Галахад. — Нет, Кларенс, в нем много хорошего.

— Я очень рада, — сказала леди Констанс, — что хоть у тебя есть разум. Идемте, мистер Бакстер, нам пора.

Лорд Эмсворт пришел в себя не сразу.

— Галахад, мой дорогой!

Галахад погладил его по плечу.

— Все в порядке, Кларенс. Я знаю, что делаю.

— Обедать у Парслоу? После вчерашнего? Зачем он нас пригласил?

— Подкупает. Умный ход. Но ничего не выйдет.

— Зачем нам идти?

Галахад проверил, нет ли кого поблизости.

— Сказать тебе одну вещь? — спросил он.

— Конечно, мой дорогой. Всенепременно.

— После этого обеда мы уведем Императрицу.

— Что?

— Посуди сам. Парслоу украл ее у нас. Естественно, мы украдем у него. А потом скажем: «Ну, чего вы добились?»

Лорд Эмсворт остолбенел. Его несильный разум совсем расстроился.

— Галахад!

— Больше нам делать нечего. Ответный удар очень ценится в военном искусстве.

— Как же мы?..

— Очень просто. Если он смог, то мы — и подавно. Покажи мне, где он ее держит, а я уж разберусь. Мы с Булкой Бенджером, слава Богу, украли свинью у фермера. Привели в спальню к Пробке Бэшему. Вот и тут отведем в спальню.

— В спальню?

— Ну, в комнату. Ты ломаешь голову, где ее спрятать? Я тебе скажу. В фургоне твоего бывшего секретаря.

Лорд Эмсворт благоговейно смотрел на брата. Он всегда знал, что Галахад нечеловечески умен, но не настолько же! Видимо, это зависит от образа жизни. Сам он живет тихо-мирно, вот мозги и атрофируются. А там, в городе, среди злых людей — ничего не поделаешь, надо.

— Кстати, Кларенс, — сказал Галахад. — Этот твой Пилбем, кем он был раньше?

— Понятия не имею, мой дорогой. Я его не видел. А что?

— Да так. Сам спрошу. Куда ты идешь?

— В сад.

— Смотри, там дождь.

— Я макинтош надену. Понимаешь, мой дорогой, я должен пройтись. Я очень волнуюсь.

— Только обернись, пока Констанс не приехала. А то еще заподозрит. Если захочешь о чем-нибудь спросить, я курю.

Минут двадцать холл оставался пустым. Потом появился Бидж. В тот же миг громко заскрипел гравий, зазвучали голоса. Бидж стал в дверях, воплощая, как всегда в таких случаях, Гостеприимный Дух Бландинга.

Глава девятая

ПОЯВЛЕНИЕ СЬЮ

— Не закрывайте дверь, Бидж, — сказала леди Констанс.

— Слушаюсь, миледи.

— Запах цветов и влажной земли так освежает!

Бидж этого не думал; но, поскольку хозяйка обращалась не к нему, а к девушке в бежевом костюме, отвечать не стал. Девушка ему понравилась; помельче, чем ему бы хотелось, однако привлекательная. И одета хорошо. Костюм — безупречный, туфли — тоже, чулки, шляпка… Словом, цензуру она прошла.