Богиня тьмы - Милена Вин

сковав его ноги невидимыми оковами. Мое тело больше не принадлежало мне. Только глаза — я все еще видела все, что происходит вокруг.

Поднявшись к алтарю, я остановилась возле ребят и окинула их быстрым взглядом. Невидящие взоры были прикованы к гладкой поверхности каменного возвышения, залитой запекшейся кровью. Румико жалобно скреб лапой по низу алтаря.

Нелли и Лори медленно коснулись камня, и я последовала их примеру — положила ладонь на поверхность и замерла. Руки мои дрожали, но я не чувствовала этой дрожи. Одно мгновение тишины, и ко мне приходит осознание — я теряю себя.

— Лив!

Жгучий холод сковал тело и магический источник, из глаз хлынули горячие слезы. Сознание помутилось. Но перед тем как позволить тьме завладеть моей душой, сердцем и телом, я посмотрела на Кая, увидела в его глазах животный страх — страх, который еще никогда не обрушивался на него, и с горечью поняла, что, возможно, это были последние минуты нашего совместного пути.

Глава 9. Укрощение мрака

— Папа!

Собственный крик сотряс мое маленькое сжавшееся от страха сердце. Двое высоких демонов, облаченных в белоснежные накидки, утягивали меня внутрь светлой комнаты. За спиной с натужным скрипом закрывалась дверь. Я обернулась и, кажется, в последний раз увидела горькие слезы отца. Он отвернулся, не выдержав моего взгляда. «Предатель», — подумалось мне тогда, и очередная волна обжигающих слез подступила к горлу.

Никто не обращал внимания на мои крики, на мои слезы и просьбы отпустить меня. Жрецы оказались непреклонными в своем решении. Но они боялись. Боялись меня. За мнимыми масками уверенности я отчетливо видела паутину страха, едва не перетекающего в ужас.

Я помню, как меня подвели к каменному возвышению. От него веяло мрачным холодом. Я начала брыкаться сильнее прежнего, кричать что есть сил, но за очередной попыткой вырваться из цепких костлявых рук жрецов последовал хлесткий удар палкой. Крылья содрогнулись, и я заскулила от боли, как раненный волк. Больше я не сопротивлялась. Как бы мне ни хотелось — не могла.

Меня быстро уложили на алтарь, не отпуская ни подрагивающих крыльев, ни напряженных рук. Горячая щека соприкоснулась с ледяным камнем, по спине пробежала волна дрожи. Припухшие глаза застелила серая пелена, но, несмотря на легкую слепоту, я четко видела высокую женщину со сложенными белоснежными крыльями. Видела улыбку, очертившую ее тонкие губы. И победный блеск в аквамариновых глазах.

«Радуйся, — раздается шепот в голове. — Ты обрела свободу».

Эти слова потонули в неожиданно прозвучавшем крике. В моем крике. Спину обжег холодный металл, все тело парализовало от внезапной боли. Я больше не чувствовала их. Слышала их шелест, видела длинные перья, закружившиеся в воздухе, но не ощущала магической нити, связывающей нас. Огромная часть сил покинула меня, утекла так быстро, как вода сквозь пальцы. Густые капли крови — вначале темно-зеленой, а после ярко-бордовой — пропитав легкое сиреневое платьице, стекали по каменному возвышению.

Я не знаю, сколько времени прошло после ритуала, но так и не смогла провалиться в спасительный бессознательный омут. Здание внезапно задрожало, с высокого свода посыпались мелкие камни. Сквозь оглушительную боль, корчась на кровавом алтаре, я слышала взрывы, раздающиеся за пределами этого храма, и истошные крики демонов. В нос ударил запах гари. Перед глазами замельтешили белые фигуры с темными крыльями, но вскоре они исчезли. Убежали, оставив меня одну.

Сползя с алтаря на колени, я попыталась встать, но дрожащие ноги подвели меня, и я шмякнулась в лужу крови. По телу разлилась жуткая слабость. У меня не было той опоры, что была со мной с рождения, не было прежнего величия. Лишь тупая боль, точно копье, пронзившая сердце, и пустота в груди.

Из последних сил я все же поднялась на ноги и поплелась вдоль коридоров, пытаясь не обращать внимания на страшное дрожание стен и оглушительные взрывы. Когда я оказалась снаружи, меня встретили удушающий дым и огонь, жадно пожирающий все на своем пути. Великое дерево умирало.

Люди вторглись в Мортемтер, убивали демонов. Вокруг царила дикая суматоха, разрушающая мое детское восприятие. Что-то наивное, хрупкое и нежное надломилось внутри, грудь обожгло огнем. Я хотела позвать родителей, но вместо слов из горла вырвался тяжелый хрип. Взор притупился, и слабость, наконец, одолела меня. Еще один шаг оказался последним — свалившись с ног, я провалилась во тьму.

Яркая вспышка света осветила все вокруг, ослепив Кая на короткое мгновение. Он не мог сдвинуться с места, как бы ни силился. Внутри вдруг все дрогнуло, сердце забилось сильно и тревожно. По телу разлилась энергия, переплетаясь с мощной энергией Мортемтера. Кай сделал глубокий вдох, но знал, что он принадлежал не ему. Это был первый вдох ожившего дерева.

Осознание этого поразило демона, словно удар молнии. Дыхание давалось с трудом. Тело обжигала возродившаяся магия, Каю было радостно и одновременно больно. Разрушительная энергия с молниеносной скоростью впиталась в стены, пол и высокий свод; она бежала меж камней и по стеблям, как кровь по венам, обжигая и истощая неготовое к такому удару тело.

Взор прояснился, и он увидел Ливию. Она неподвижно стояла у алтаря, глядя куда-то вперед, — не живая, но и не мертвая. Рядом с ней — Лориэн, Нелли и Румико. Приглядевшись, Кай заметил, что их глаза черны как ночь, вены на руках вздулись и отдавали легким свечением — но отчего-то у каждого был свой цвет. Линия на лбу Лори засветилась ярче обычного; огненно-оранжевые нити расползлись по его темному лицу паутиной. Личико маленькой Нелли заблестело, как озеро на солнце, с пальчиков стекала вода. Капли глухо падали на сияющие зеленью ушки зверька, и тот легонько встряхивал головой.

Наконец Ливия обернулась, ловя взгляд Кая, и он рвано выдохнул. Понимание того, что ярко-пурпурные глаза, воззрившиеся на него, больше не принадлежат охотнице, пришло внезапно. Губы Ливии растянулись в кривоватой улыбке, излучающей удовольствие. Она никогда так не улыбалась — Кай знал наверняка.

Не спеша, с кошачьей грацией девушка направилась к мужчине, а он, испытывая дикое желание отшатнуться, не сводил с нее глаз, отмечая разительную разницу между ней и Ливией. Самодовольство на скуластом лице выдавало чужое присутствие.

Когда она остановилась напротив Кая, он стиснул кулаки, сдерживая бушующую в сердце ярость, и выдохнул злобно:

— Хала.

— Здравствуй, Кай.

Голос ее совершенно не отличался от голоса охотницы, и, услышав его, мужчина вздрогнул, на миг утратив капельки уверенности. Перед ним стояла она — его Ливия, такая же красивая с очаровывающими аметистовыми глазами, но в то же время он