Семь драконов Ниларской принцессы (СИ) - Шалюкова Олеся Сергеевна

Вот только не через кошку. Мне придётся прийти самой.

Силуэт кошки дрогнул и распался. Я сгустила в углу тени, добавила немного света, искр, создала там маленькое облачко чего-то душного и в то же время эфемерного, распустила свою силу на всю комнату. Потускнели шёлковые золотые обои, лаковые дощечки на стенах потеряли свой внутренний свет, дрогнули хрустальные подвески люстры, и немного просела мебель, словно состарилась за одно мгновение на несколько десятков лет.

А потом из угла шагнула я сама.

Времени, чтобы приводить себя в порядок, не было. Поэтому я шагнула в комнату в своём будничном варианте. В простом платье, с неприбранными волосами, босыми ногами и… кровавыми пятнами.

— Прошу прощения за внешний вид, не хотела, чтобы Вы, аль, подумали, что я ушла. Так что… скажите мне только одно, зачем Вы меня обманываете сейчас? Не знаю уж, были у князя или нет такие порочные наклонности, но вот склада с такими вещами моя кошка точно не находила, пока бродила во дворце. К тому же, колыбель жизни, особенно эльфийская, не нуждается в артефактах-ключах. И, наконец, королева Цитандера не могла подарить никому кольцо, поскольку это могло расцениваться в единственном ключе — как предложение о заключении брака. И такую историю давно бы раздули до самых небес. Поэтому, прошу, хватит мне вешать лапшу на уши, они не эльфийские, для этого не предназначены. И давайте ближе к делу.

Астарт подавился воздухом и радостно расхохотался:

— Принцесса, да у Вас тяжеловесный характер Вашего отца, гореть бы ему ещё при жизни на кострах жрецов бога войны! Что ж, двумя заданиями меньше.

— Заданиями?

— Мне дали три разных существа три задания. Одно из них было выяснить настоящая ли Вы принцесса Медуница. С тем учётом, что только Ниларский император позволял себе фразу «длина эльфийских ушей создана для развешивания лапши», Вы определённо настоящая. Второе задание было выяснить — действительно ли Вы мертвы. Знаете, у того, кто решил устроить переворот в этом маленьком княжестве, поистине извращённый ум. Не могу понять, почему он решил, что Вы можете быть живой. Возможно, его смутила разница в том, как Вы выглядели, когда Вас забрали из дворца императора, и той, кем Вы стали, перейдя черту смерти. Наконец, третье задание — самое сложное. И самое простое. Мне велели передать Вам простые слова: «У тебя не так много времени, как ты думала. Количество песка в твоих часах сократилось».

Я не догадалась, о чём идёт речь ни с первого, ни со второго раза. Наверное, нужно было сосредоточиться на чем-то конкретном, попробовать прикинуть, но…

— Аль, скажите мне только одно, с чего вдруг Вы решили выполнить эти задания? Насколько мне известно, оранжевый дракон отличается редкостной самодостаточностью. Он делает только то, чего ему самому хочется. Более того, он действует только так, как ему выгодно. Так в чём же выгода ваша, аль, в этом случае?

— Просто Астарт, принцесса. Я хочу, чтобы Вы мне помогли.

— В чём будет моя выгода?

— Я принесу Вам присягу.

— Ради чего-то непонятного? Того, не знаю что? — удивилась я от души. — Лэр Астарт, так не бывает. Правда, не бывает. Нет, вы не хотите меня обмануть, сейчас и здесь. Но вместе с тем, вы поставили всё, что у вас было, на одну карту. И эта карта — я.

— Никто никогда не смел отказать вашей семьей в уме. Да, принцесса. Я хочу вашей помощи. Действительно вашей помощи.

— И что же вы попросите меня сделать?

— Я попрошу сделать то, что несовместимо с честью представительницы Ниларской империи. Я хочу попросить у вас то, что «леди не положено». Я хочу, чтобы вы помогли мне совершить мою месть. Я хочу, чтобы вы помогли мне украсть.

Удивления я особого не испытала.

— Не только аристократке-принцессе, но и светлому эльфу не положено, — напомнила я мягко. — Это, скорее, то, что в принципе не может прийти в голову ушастым святым. Если уж Вам пришло это в голову, то ситуация чрезвычайная и требует немедленных действий. Причем в такой компании, которую в обычном состоянии, никому бы не пришло в голову связать с вами, а значит и позаботиться о том, чтобы защититься. Итак… Присаживайтесь, лэр Астарт. И попробуйте меня заинтересовать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Эльф смотрел на меня серьезно.

— Чтобы получить результат от вашего отца, принцесса, надо врать. Чтобы вы выслушали, нужно рассказывать правду. Я бы… если бы я был вашим отцом, братом, вашим возлюбленным, я бы не сказал ни слова. Но я ищу вашей помощи, поэтому я расскажу вам это. Всю историю, от начала и до конца.

Я поощряюще кивнула, стараясь справиться с ощущением, что сейчас опять услышу что-то, чего слышать мне не следовало бы.

Астарт устроился в соседнем со мной кресле, нервно вздохнул:

— Чтобы ни приписывали князю Каннату, среди этого нельзя добавить двух определений: «насильник» и «убийца». Он никогда не насиловал девушек и никогда сам не убивал их. Но в его свите… были и есть эльфы, для которых нет обычных моральных запретов. Мою сестру звали Кристабель, я её любил, любил до безумия. Возможно, даже немного больше, чем просто «до безумия». Я любил её так… как не стоило бы любить. Я старался бороться с этим чувством, отдалился насколько мог. Наделал бед. И упустил…

— Она попала на глаза князю Каннату, — поймала я волну рассказа, забираясь с ногами на диван.

— Да, — хмыкнул Астарт. — Она показалась ему достаточно «миленькой» и «обнимательной». Девушки… именно девушки этих категорий оставались в его комнатах на ночь, он крепко-крепко их обнимал, укутывал в одеяло и рассказывал сказки. Он не трогал девушку ни словом, ни взглядом, ни единой пошлости, ничего. Только страшные сказки, от которых даже у закаленных в боях воинов вставали дыбом волосы. И знаете, принцесса, что самое страшное? Он сочинял их сам. Где-то в глубине его души оставалась искра света. Что-то, что не давало ему окончательно скатиться в бездну своей кровавой магии. А потом моя Криста попала на глаза одному эльфу из его свиты. И он её забрал. Он её убил… В ту ночь на пальце моей сестры было простое кольцо, из живого четырехлистного клевера. Это кольцо ей создал я. Вырастил из живых растений и надел ей на палец, ещё когда был совсем мелким, когда ещё не знал, что моё «вырасту и на тебе женюсь», никогда не станет правдой. Она умерла. А кольцо осталось у этого ублюдка. И не просто осталось. В кольце было столько магии, столько света и любви, что оно само по себе стало могущественным артефактом и сейчас защищает его. Я хочу вернуть это кольцо. Я хочу, чтобы оно было … с моей сестрой. Даже в посмертии. Особенно в посмертии. Я верю, что души перерождаются. Я знаю… это. Я был однажды у кольца перерождения Привратника. Убитая своими же, душа моей сестры может возродиться только человеком. Я хочу, чтобы у меня был шанс её найти. Эгоистично и так по-человечески, правда?

Я молча смотрела на эльфа. Больше не было маски высокомерия, был бесконечно усталый и раздавленный мужчина, потерявший женщину, которую любил. И было неважно, что их души родились в одной семье. Не на Альтане, где и у орков, и у эльфов, и у людей было перерождение, раз за разом, раз за разом.

Те души, что преступили запрет и растворились в любви друг к другу, в следующей жизни рождались близнецами или родными братьями и сестрами. Здесь и сейчас я должна была отказать Астарту, сказать ему, что эта любовь не приведет ни к чему хорошему, что она уже — наказание для них из прошлой жизни.

Но кто я такая, чтобы судить других живых?

И почему я должна пойти против того голоса, что сейчас надрывается во мне, плачет и умоляет: «Не отказывай, не рушь эту любовь, не надо?!»

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Хорошо, — кивнула я. — Кого мы будем грабить?

Глава 16. Блюдо, которое подают холодным

Он не поверил. Оранжевый дракон смотрел на меня в состоянии очень похожем на паническое (с чего бы?!), и не мог поверить своим ушам. Он считал, что если я и соглашусь, то случится это далеко не сразу? Придется меня уговаривать? Но я не люблю откладывать что-то на «потом». Я в принципе не люблю что-то откладывать, да и никогда не было у меня возможности это делать. Я решала, делала, а потом разбиралась с последствиями, если они были.