Пути-дороги (Солдаты - 2) - Михаил Алексеев

Танковые полки и бригады, посадив на свою броню пехоту, на полной скорости мчались вперед по дорогам и без дорог, по разным направлениям. Казалось, что-то стихийное было в этом потоке и им нельзя было руководить, направляя его к одной разумной цели. Между тем управление было, и оно было отличным: танковые экипажи разговаривали между собой по радио, командиры машин -- с командирами взводов, те -- с командирами рот, ротные -- с батальонами, и так до командира бригады, корпуса, армии, фронта...

В первые часы наступления немцы и румыны пытались еще оказать сопротивление, на отдельных участках фронта оно было упорным. Но уже к двенадцати часам дня вражеская оборона рухнула едва ли не на всем протяжении -- от Пашкан до Ясс. Войска Второго Украинского фронта почти прямолинейным движением своих ударных группировок устремились на юг, чтобы уже 25 августа в районе Леушени -- Леово встретиться с войсками Третьего

Украинского фронта и замкнуть кольцо окружения войск генерал-полковника Фриснера.

Немцы откатывались в глубь страны, на юг, даже не подозревая о том, что путь им отрезают войска маршала Толбухина. Советские танки и самолеты настигали отступающих. Почти все дороги были завалены поврежденной неприятельской техникой и трупами немецких солдат. В кюветах лежали с перебитыми ногами и распоротыми животами немецкие битюги, барахтаясь в искромсанных упряжках. Настигнутые нашими танками, одни из немецких солдат тут же падали на землю, прятали свои головы как бы только затем, чтобы не видеть своего смертного часа; другие, обезумев, с дикими криками бежали в степь; многие офицеры стрелялись...

Неудержимый наступательный порыв, достигший ко второй половине дня наивысшего напряжения, порождал своего рода соревнования: одна дивизия стремилась обогнать другую, первой ворваться в город или селение.

2

Генералу Рупеску удалось со своим корпусом избежать полного разгрома на линии укрепрайона. Его штаб снялся в ночь с 19 на 20 августа и, эскортируемый кавалерийским эскадроном, двинулся на юго-запад, через Роман, в сторону Бакэу, поближе к Трансильванским Альпам, где Рупеску надеялся укрыться со своим соединением, вернее с его остатками, от стремительно наступавших советских войск.

На очередном пятиминутном привале, во время заправки машин, к закамуфлированному лимузину генерала подскакал на взмыленном коне вестовой.

-- Вам пакет, господин командующий! -- громко крикнул он, резко осаживая коня.-- Из Бухареста! -- и подал Рупеску пакет с пятью сургучными печатями.

Генерал, торопясь, долго не мог отодрать эти печати и страшно злился, по обыкновению багровея. Наконец ему удалось раскрыть пакет, и из него прямо на запыленные узкие брюки генерала скользнула бумажка, заполненная аккуратными, ровными, немного угловатыми, как колонки цифр, строчками. Рупеску сразу же узнал почерк полковника Раковичану и стал жадно читать.

"Дорогой друг! -- писал Раковичану. -- Случилось нечто ужасное. Лавина русских полчищ двинулась в глубь нашей страны. В Бухаресте творится такое, что не передашь словами. Появились вооруженные рабочие отряды, тайно и заблаговременно сформированные коммунистами. Во главе одного такого отряда стоит -- кто бы вы думали? -- Мукершану! Да, да, господин генерал, тот самый Мукершану, которого "убил" по вашему приказанию лейтенант Штенберг. Он обманул вас. Полагаю, вы сделаете из этого факта необходимые выводы. Впрочем, оставьте его в покое. Есть дела поважнее, генерал.

Да, есть дела важнее.

Антонеску арестован.

Король в замешательстве. Очевидно, его принудят отдать приказ о выходе Румынии из войны на стороне немцев. Полагаю, однако, что от этого мало что изменится в положении страны: двор переориентируется -- и все. Место немцев займут, конечно, американцы -- сами понимаете! Разницы между теми и другими большой нет, да и драка между ними совершенно иного свойства. Американцам, например, преотлично удалось сохранить свои капиталы в нашей стране даже в тот момент, когда здесь господствовали немцы. Надеюсь, когда-нибудь вы узнаете подробности. Строжайшая тайна! Мне -- и то удалось разнюхать все случайно..."

Рупеску возмущенно шмыгнул носом и оторвался от чтения. "Мне -- и то!" -- повторил он, качая головой. "Ну что за наглая самоуверенность у полковника! И этот вечно снисходительный тон. Выскочка! Он позволяет себе постоянно разговаривать со мной свысока. Что же, однако, удалось ему разнюхать? -- не без зависти подумал генерал. -- Что за строжайшая тайна?.."

А Раковичану "разнюхал" следующее.

В Румынии, как и во многих других странах, попавших в колесницу Гитлера, американским предпринимателям пришлось в отдельных случаях прибегнуть к операции по маскировке своих авуаров*. Соответствующие акции передавались в собственность некоторым связанным с американским капиталом трестам в нейтральных странах, а зачастую -- и в самой Германии или на территориях, включенных в состав Третьей империи. Таким образом, американское предприятие за одну ночь становилось предприятием с нейтральным или даже с... германским и редко с румынским капиталом. Представители американских деловых кругов не прекращали вести переговоры и совершать коммерческие сделки со своими врагами.

* Авуары -- вклады в банк за границей.

"В столь тяжкий для нашей родины час, мой дорогой друг, нельзя терять голову, -- писал далее Раковичану.-- У нас осталось право выбрать покровителя. Сделать это нетрудно, если иметь в виду, что песня Гитлера, по-видимому, уже спета, а деловые круги Америки очень заинтересованы в нас. Нужно анализировать и нужно действовать. Причем действовать хитро. Ваш коллега генерал Санатеску (помните, мы говорили с вами о нем) -благороднейший человек, он готов взять на себя верховную власть в стране, против чего двор не возражает: наши соображения полностью разделяются реджеле Михаем и Мамой Еленой. Санатеску их устраивает. Не далее как вчера я имел честь провести с ним двухчасовую беседу. Прелестный господин и аристократ, словом -- наш, и это не мешает ему на всех перекрестках бранить режим Антанеску и расхваливать русских "освободителей". Вот это, я понимаю, камуфляж! Его превосходительство генерал Санатеску просил меня передать вам, чтобы и вы, мой дорогой друг, действовали по его образу и подобию. Пока что у нас нет иных путей. Не исключена возможность, что уже завтра вы станете союзником русских. Так не жалейте красивых слов, клянитесь им в союзнической верности, в горячей сыновней любви, бейте себя в грудь, плачьте, ревите белугой в своем искреннем раскаянии. Проклинайте Гитлера и Антонеску, особенно нажимайте на последнего, окрестите его палачом, людоедом, извергом рода человеческого. Русским это понравится. А нам наплевать. Антонеску сошел со сцены, и мы ничего не теряем. Действуйте же, мой милый генерал, и знайте, что так надо. Действуйте, но, повторяю, не теряйте голову. Никакого общения ваших солдат с русскими не должно быть. Бойтесь этой заразы. Пусть это будет вашей первой заповедью. И вот вам вторая -- уповайте на американцев!