Бесподобным даши надо подумать (СИ) - "Apelsin"

Так вышло, что, когда его приемная мать погибла, он остался без всего. Молодой девушке и так с трудом удавалось отвоевывать клочок своей земли и дома, а когда она погибла, то злые люди слетелись как коршуны, раздирая этот крохотный клочок. Сироту просто выкинули на улицу. Кому было дело до ребенка, который без семьи не сможет выжить? А брать к себе лишний рот никому не нужно. Тем не менее, в этот сложный период Гуй Сину повезло найти нового благодетеля. Одна из куртизанок, что приходила к его мачехе за лекарствами, по доброй памяти об ушедшей приютила ребенка в доме удовольствий. Там-то Гуй Син и узнал от постояльцев обо всех тяготах взрослой жизни и плотских утешениях. Также нашлись и постояльцы, которых сирота нервировал одним своим существованием, поэтому владелец дома удовольствий выгнал сироту на улицу и больше никто не в силах был ему помочь. Но к тому моменту ребенок уже смирился с утратой и осознал о необходимости выживать. Но мачеха заложила в нем незыблемые принципы, которых он придерживался, даже умирая с голоду. Другие бедняки его никогда не понимали. И он тоже. Голод — это инстинкт, который человеку не преодолеть. Он сверх разума и вынуждает к ужасающим действиям, но ребенок все равно каким-то чудом умудрялся добывать пищу честным путем, хоть и валился после этого без сил. Может быть, ему просто улыбалась удача?

Уже повзрослевший Гуй Син усмехнулся своим мыслям.

А ведь он почти сломался, уже был готов отступиться, уже был готов сдаться воле судьбе. Если бы не магистр, который появился в тот момент, как луч солнца. Среди всех кривых гримас, смотрящих на него с недоверием и брезгливостью, только этот человек в него поверил и попытался не просто помочь, что позволило бы ребенку получить пищу лишь на время, а дал шанс изменить все в своей жизни. Дал направление, куда подросток мог двигаться. Было ли это опасно или нет, он все равно умирал от голода и душой — от темных мыслей. Он все равно не имел ничего, чтобы что-то потерять. Но все же Гуй Син был любимцем судьбы, иначе откуда в ней взялся благодетель и тот торговец, рискнувший дать работу беспризорнику, которые зачастую были простыми ворами?

Но вот теперь он в школе даши, сморит в потолок собственной комнаты. У него каждый день есть еда и хорошая одежда. Он даже может мыться хоть каждый день. Вся прошлая жизнь как будто была дурным сном, который никогда не существовал в реальности. Он уже многое забыл, от многого отвык. Смог ли он бы сейчас так же выживать, как в прошлом? Он был старше многих своих сверстников, но не по возрасту, а потому что ему пришлось рано повзрослеть и начать выживать. Побои, борьба с крысами и дикими собаками. Голод и жажда. Холод, пронизывающий кости. Людям легко судить о морали, когда они не прожили самолично все эти вещи. Но Юнь Гун Чжэнь не был таким. Он смотрел с пониманием и надеждой, что еще может что-то изменить для этого беспризорника.

И вот теперь этот человек, которого он чтил, снился ему в подобных снах… И подросток не знал, как на это реагировать. Вокруг было множество людей, вызывающих у него восхищение. Даже Шань Мэй более логично смотрелась бы в этих снах. Но, видимо, он настолько много думал о магистре, что его подсознание было не готово расставаться с ним даже в таких снах. Но эта причина казалась такой надуманной.

Вздохнув, молодой человек перевернулся на бок, глядя на небольшое окно, через которое проходил легкий свет.

Он не был глупцом и понимал, что подобные сны говорят ему, что он видит в этом человеке не только объект восхищения, но и объект вожделения. Это должно пугать, удивлять его, но, с другой стороны, магистр Юнь просто был прекрасным загадочным человеком, что появлялся неожиданно и оказывался так близко. Разве есть что-то удивительное в том, что такой человек взбудоражил мальчишечье сердце? Возможно, сознание Гуй Сина будоражит даже не сам человек, а связанная с ним атмосфера силы и загадочности.

Подросток снова вздохнул.

«Это пройдет, со временем. Это не помешает мне восхищаться эти человеком как личностью и моим попыткам разобраться в произошедшем.»

В этот момент дверь комнаты тихо приоткрылась, и Гуй Син привычно прикрыл глаза.

«Только бы избавиться от надзирателя.»

«Зачем за мной следить так долго, чего ты опасаешься?»

Точно так же как Ченмо появился, он и ушел. Очевидно, он уже не заботился о том, замечает ли его Гуй Син. Сделав свое дело и проверив, на месте ли подопечный, он просто ушел (скорее всего следить где-то поблизости).

Гуй Син же сел и посмотрел на то место, куда подходил Ченмо. На столике скромно лежал хрупкий, высохший, но все еще прекрасный цветок. Подросток свесил ноги с кровати и с тяжелым вздохом уткнулся в свои руки.

— Это так называемое «в добрый путь?» Или предостережение, что за мной наблюдают и мне не нужно отвлекаться на не свои дела?

Гуй Син был готов взвыть. Этот даши не давал о себе знать полгода, полностью притворяясь сном, а теперь, когда молодой человек был готов принять его игру и отвлечься, снова напомнил о себе.

Цветок со стола он все же забрал.

***

— Все собрались? Отлично, — произнес учитель, внимательно вглядываясь в список. — На этот раз путь близкий, но для новеньких напоминаю, что вы не должны покидать основных рядов в одиночку. Не ищите себе приключений на голову и нам заодно.

Судя по тону учителя, он был не слишком рад тому, что приходилось выводить молодняк наружу. Даже если путь близкий, а школа знакома, каждый поход и соревнование обязательно сопровождался какими-то непредвиденными ситуациями, вызванными учениками. Ко всему прочему, он сразу заметил в списках Хи Цуо и стал еще более хмурым. Наличие этого несносного ученика, который постоянно с ним пререкался, а также был во всем привередлив, не делало поход легче.

— Разве вы не обучили нас всему, что должно помочь нам во внешнем мире? Почему вы так переживаете, — в подтверждение его переживаниям хмуро спросил кот Цуо, который внимательно следил за учителем, как кот за мышкой.

Большой мышкой.

Учитель Чжи Ху хмуро посмотрел на Хи Цуо.

— Я повторю еще раз. Не ищите приключений себе и мне.

— Вы не повторили правильно, — лениво отозвался кот Цуо, — ваше предложение звучало «не ищите себе приключений на голову и нам заодно».

— Сейчас кто-то останется в школе, — разозлился учитель.

— Даже если Вы не хотите идти с нами, Вы не сможете остаться в школе.

Несчастные ученики не выдержали, рассмеялись. Они понимали, что за это им придется понести наказание, но это было выше их сил.

— Хи Цуо!

— О, вы наконец-то запомнили мое имя, — фыркнул Хи Цуо, закатив глаза.

— Верно, до этого он всегда звал его негодником, — тихо зашептались девушки.

— Кажется, близость прорыва дала тебе ложную смелость, — грозно проговорил наставник, — и ты решил, что наказание не страшно.

Хи Цуо резко посмотрел на учителя, притом так оскорбленно, словно кот, которого хозяин вдруг шлепнул по морде ни за что.

— Чжи Ху, я вижу ученики проходят инструктаж?

Мягкий голос старейшины сразу привлек к себе внимание, и все ученики вмиг выровнялись и поклонились ему, как и учитель.

— Старейшина Ли, — произнес учитель Чжи Ху.

— Неплохо, все лица мне знакомы, способные бриллианты, — с улыбкой говорил старейшина, после чего остановил свой взгляд на двух новичках, — надо же, и ты здесь.

С этими словами старейшина Ли подошел к Гуй Сину. За последние полгода тот более ни разу его не видел, поэтому был взволнован, как в первый раз. Но вместе с тем подросток отметил для себя, что как бы не был восхитителен старейшина, он все равно не вызвал такие же благоговейные эмоции, как магистр Юнь. Словно испугавшись, что сильнейший мира сего способен прочитать его мысли, юноша запретил себе сейчас думать о чем-либо.

— Ни разу не ошибся, — с легкой улыбкой произнес старейшина, — ты не только сам делаешь успехи, но подтолкнул к прорыву Хи Цуо. Я доволен, что на этот раз сделал исключение.