Город пахнет тобою - Imanka

 — Карл, — познакомил нас Штефан, показав на брюнета. — Мой коллега, гениальный рекламщик.

 — А это Даниэль, я говорил тебе про него. Талантливый до невозможности, — улыбнулся Карл. Даниэль тут же кокетливо посмотрел на меня, склонив голову на бок, подковка дернулась, и я снова увидела в нем Тома. В груди пребольно закололо. Да что же за обман зрения такой?

 — А это Мария, журналистка из России, — показал Штефан на меня. — И Саша, виновница всех наших бед.

 Шпиц готова была выпрыгнуть из шкурки, лишь бы на ее лай обратили внимание. Придушить бы блоховозку!

 — Что у вас случилось? — поинтересовался Карл.

 — Сашу пытались украсть, а Мария не дала этого сделать. Сломала нос одному из них, за что ей наподдал другой. Теперь вот толком ходить не может.

 — Русские женщины все такие… — Карл тут же состроил восхищенную мордочку.

 Даниэль опять погонял подковку в губе. Скотина, что же ты делаешь? Ты же так похож на Тома, что я не понимаю, куда меня занесет — либо я закачу тупую истерику, либо повешусь у тебя на шее.

 — Да, мы и коней на скаку останавливаем, и в избу горящую входим, — гордо расправила я плечи, хищно глянув на Даниэля.

 — И делаете много других глупостей, — белозубо съехидничал почти Том.

 — Все это лишь для того, чтобы сделать вам приятно, — эротичным голосом протянула я. Ну все, Остапа понесло. Если он ответит, то меня можно будет заткнуть только одним способом — заклеив рот скотчем.

 — У русских женщин странное представление о приятном, — не сдавался он. Черт! Черт! Черт! И голос как у Тома, и такие же интонации, и так же склоняет голову, и дреды так же спадают на плечи. Том, милый Томми, я так по тебе соскучилась…

 — Мужчины нынче хилые пошли, они не способны на подвиг, — дернула я плечом, поднимаясь и подходя к нему ближе. Еще немного и я вцеплюсь в него руками и ногами и начну жаловаться, как мне без них плохо. Нельзя. Надо себя контролировать.

 — Наверное, потому, что женщины стали слишком самостоятельными.

 — Должен же хоть кто-то вращать этот старый мир, если все мужчины вывелись, — ехидничала я, откровенно его разглядывая. Не Том. Даже вот рядом не стоял. У Тома родинка на щеке и на шее, у этого нет. Губа одна пухлее другой, у этого — ровные, правильной формы, слишком идеальные, с четким контуром. У Тома нос совсем чуть-чуть вздернут. У этого — совсем чуть-чуть приплюснут, крылья шире. У Тома и дреды лучше, цвета каштанового меда, а эти… — Впрочем нет, один остался, — я игриво глянула на Штефана. — Может быть, пригласим гостей в дом? — Мучительно не хотелось, чтобы этот мальчик уходил так скоро. Насмотреться. Надышаться. Впитать в себя всего. Хотя бы просто насладиться его похожестью.

 — Мы ненадолго, — опередил Штефана Карл. — Просто ты хотел познакомиться с Даниэлем, а мы как раз мимо проезжали.

 — Это теперь так называется? — эротично закусила губу. Кто тебя за язык тянет, лучший рекламщик с дипломом? И отвернулась, чтобы скрыть ехидную усмешку. Маска тут же сползла с лица. Как же я устала. Зачем я позвала их в гости к Штефану? Вообще обнаглела. Сердце дернулось и замерло. Из окна квартиры на первом этаже сквозь тюль на меня смотрел Билл. Я очень неясно видела его силуэт и чувствовала его взгляд. Он смотрел мне в глаза. Жадно. Словно впитывая. Я дрожала. В глазах стояли слезы. Пыталась улыбнуться ему, но ничего не получалось, лишь дышала глубоко и часто. Соленые капли быстро потекли по щекам.

 — Мари… — звал кто-то.

 Я отвлеклась всего на мгновение. А когда повернулась, Билла уже не было. Взгляд заметался по тюлю — где? Где?! ГДЕ?!! Сердце неистово барабанило в глотке — туктуктук. Где?! Где ты?! Вернись немедленно! Я так по тебе скучаю…

 — Мари, — Штефан заглянул в глаза и провел перед лицом ладонью, пощелкал пальцами. — Что случилось? Кого ты там увидела?

 Если бы я была собакой, например Сашей, то прижала бы уши и поджала хвост. Казалось, что меня побили палкой. Я вдруг осознала весь идиотизм ситуации — Билл Каулитц в чужой квартире, наблюдает за мной из-за белого тюля. Сжалась, словно бы я и в самом деле стала Сашей, и пробормотала рассеянно:

 — У меня галлюцинации… Бред и паранойя… Мне нужно к врачу… Что-то с головой не так… Штефан, извини, я домой. — Дернула Сашу за поводок. — Приятно было познакомиться, господа. Простите, я болею и немного устала.

 С этими словами я, весьма невежливо повернувшись к ним задом, похромала домой. И Том-Даниэль стал больше не нужен. Вот же кусок урода этот Билл Каулитц, даже с «братом» не даст нормально пообщаться. Всё, Ефимова, мыться и баиньки, у тебя крыша едет. Ты теперь на каждого дредастого парня с пирсингом будешь кидаться, а из-за каждого тюля тебе будет мерещиться Билл? Дожила. Довел. Везде, за каждым углом он стоит. Голову совсем потеряла. Ненормальная. Просто ненормальная. Домой, мыться и спать. Не хочу ни пиццы, ни вина, ни фильмов.

 Разбудила меня настойчивая трель звонка. Я кое-как разодрала глаза, глянула на часы и ужаснулась — половина первого дня. Вот это я поспала… Вчера мы с ребятами все-таки напились. Штефан пригласил их в гости. Я сначала подулась, а потом ничего, отошла. Даниэль очень старался быть душечкой, но не отвечать на мои ядовитые замечания не мог, видимо, по складу характера. Наша перепалка веселила Карла и Штефана до слез. А когда алкоголь подействовал на некрепкие мужские организмы, то вечер вообще стал феерическим. Они издевались надо мной, я над ними. Мы хохотали, шутили, подкалывали друг друга. Я даже забыла про Билла за занавеской и про дурацкую кражу Саши, про больную руку и ноющую ногу. Единственное, что отравляло настроение в этот чудесный вечер — я все время порывалась назвать Дэна Томом, из-за чего даже толком не пила, боясь, что спьяну, полезу к нему жаловаться на его тупого братца. Зато я сидела напротив и откровенно пялилась на него, строила глазки, кокетничала и ядовито острила. Дэн, неожиданно ставший звездой вечера, отчаянно стеснялся, огрызался и делал умильную мордочку, как у Тома, даже колечко в губе так же дергал, отчего моя фантазия возбуждалась с удвоенной силой, и я тут же начинала ерничать еще ядовитей. Том, Томми… Интересно, хоть он помнит обо мне? Полинка сказала, что Том не звонил. И он обо мне уже не помнит. Это и правильно, он всегда был на стороне брата и только за него. А кто я? Чужеземка, забравшая львиную долю его внимания? Глупо рассчитывать, что здесь обо мне помнит хоть кто-то. Я чужая в этой стране. …И кажется я все-таки напилась.

 — Фрау Марта, — закашлялась — голос звучал глухо и хрипло. Со Штефаном я стану алкашкой, каждую неделю напиваюсь до невменяемого состояния. Надеюсь, я не лишила на радостях Даниэля невинности? Или он мной не воспользовался? — Фрау Марта, простите, я…