Рысь - Урс Маннхарт

Отыскав на карте то место, где произошел несчастный случай, Лен набрал номер Геллерта. О бабочке он прежде времени говорить ничего не стал. Геллерт сильно встревожился, бросил маячки и ловушки на Мечфлуэ и поехал со Скафиди к месту происшествия, к мертвому Тито. Молодой самец выглядел ужасно. Сразу было видно, что он попал под колеса. Беннингер сообщил, что записал номера и телефон водительницы.

— Она сама тебе позвонила?

— Да нет, ленивые легавые. Не охота им подниматься с кровати из-за зверя.

— Или не охота вмешиваться в дело о самой известной рыси, — предположил Геллерт, надев перчатки и беспомощно переворачивая Тито с боку на бок, открывая пасть и проводя рукой по шерсти. — А что за водительница?

— Молодая такая, — отозвался Беннингер, — милая, изящная и перепуганная. Чуть в обрыв из-за рыси не съехала.

Патологоанатомы из бернского ветеринарного госпиталя назвали причиной смерти внутренние кровоизлияния. Ни пулевых ранений, ни следов яда выявлено не было. Непостижимой гибели самой известной и самой любимой альпийской рыси нашлось лишь самое банальное объяснение: столкновение с автомобилем.

Многочисленных поклонников Тито новость застала врасплох — во всяком случае, так писали и говорили в СМИ, где происшествию уделялось большое внимание. «Про Натуру» засыпали мейлами и письмами соболезнования, а посвященную Тито интернет-страничку посетило небывалое число пользователей. Надежды Нади Орелли и «Про Натуры» быстро переключились на Раю, которая благодаря своим детенышам стала достойной преемницей сетевого проекта. Намечавшаяся через три дня маркировка детенышей должна была положить начало успешной интернет-карьере Раи.

На станционных картах оставалось еще девять цветных булавок, черных было уже семь.

На следующий день после несчастного случая федеральные чиновники согласно договоренности с восточными кантонами ввели в действие концепцию «Рысь-Швейцария», вложив полтора миллиона франков в трехгодичный проект в Восточных Альпах. Для зоологов это был праздник не хуже Нового года.

Однако Геллерт, выбитый из колеи смертью Тито, особой радости не испытывал — даже когда Марианна и Пауль Хильтбруннеры ввалились на станцию с шампанским и принялись на все лады расхваливать новую концепцию, утверждая, что теперь можно спокойно смотреть в будущее.

И действительно, появилась гарантия того, что проект будет продолжаться, что у него по-прежнему будет рабочее место — этого Геллерт не мог не признать. Но если в Восточных Альпах фермеры и охотники станут так же досаждать друг другу, как здесь, то он не видит причин пить шампанское.

Хильтбруннеры были убеждены, что на востоке сопротивление будет меньше, и, поддерживая радостное настроение, увлекли Геллерта, Скафиди и Лена в гостиную Цуллигеров смотреть телевизор — Пауль Хильтбруннер в прайм-тайм рассказывал о последних новостях проекта и его политических успехах.

— Эта концепция позволила сделать шаг от защиты хищных зверей к их менеджменту, — заверял он с экрана и резюмировал: — Политический триумф в трудные времена.

Не переодевшийся после хлева Ханс Цуллигер одобрительно качал головой, подставляя бокал для очередной порции шампанского.

Все знали, что Штальдер едва ли обрадуется этим политическим подвижкам, поэтому ему так никто и не позвонил.

Лишь на следующий день Геллерт осознал, что ближайшей зимой им придется поймать и переселить четыре или шесть рысей, и ему стало легче.

Отрубленные лапы, отравленная Рена, браконьерски убитая Юля — все это уже не так тяготило душу Собирая адреса окрестных школ, он, возможно, думал и о Штальдере, возвращение которого ожидалось через два-три дня. Если ему удастся удивить Штальдера, показав, что просветительская работа, которую тот считал единственно нужной, ведется полным ходом, то, быть может, Штальдер не станет буйствовать по поводу соглашательской концепции министерства. Геллерт обзванивал школы Бернского Оберланда и Восточной Швейцарии с предложением урока о рысях и, как правило, его принимали с распростертыми объятиями. В сотрудничестве с Надей Орелли ему удалось добиться того, что передвижная выставка «Про Натуры» о рысях, волках и медведях, открывающаяся в ближайшие выходные в Туне, посетит не только Шпиц и Цвайзиммен, но и Цюрих, Ваттвиль, Аппенцелль и Саикт-Галлеи.

От читательских писем о рысях не было отбоя. Кто-то высчитал, что полтора миллиона на три года — это тысяча триста семьдесят франков в день, и недоумевал, зачем расходовать столько денег, чтобы «присматривать» за несколькими животными. Геллерт, Скафиди и Лен развлекались тем, что оклеивали наиболее полюбившимися им письмами стены туалета, обрамляя постер Жака Селяви.

В отчаянии оттого, что какому-то там Дельфинчику удалось убить рысь — о чем не преминул рассказать в своей хронике общинный секретарь Самуэль Таннер, — Альфред Хуггенбергер решил прибегнуть к помощи Макса Пульвера и самих рыселюбов. Он попросил Пульвера, которому со склада сельхозтоварищества был прекрасно виден въезд в деревню, сообщать ему о каждой машине с длинной антенной на крыше. Таким образом Хуггенбергеру удалось бы помочь отцу построить на Хуэтунгеле загон для овец «Мигро». Пульвер даст ему знать, надо только иметь наготове бинокль, чтобы с надежного расстояния увидеть, где пеленгуют рыселюбы. А как только они уйдут, забраться в то же ущелье с винтовкой. Проще и не придумаешь.

28

Небо над парковкой у Виспилеграта было совершенно безоблачным, воздух — еще прохладным. Пауль и Марианна Хильтбруннеры, Геллерт, Лен и Скафиди — все были в сборе. Сотрудник проекта Пьер Пюсьё из Монтрё должен был прибыть с двумя телевизионщиками, которым Пауль разрешил снимать, а Геллерт ждал Надю Орелли, приглашенную по договоренности с тем же Хильтбруннером. Сегодня им надо было найти место, где окотилась Рая, исследовать рысят и маркировать им ушки, чтобы впоследствии идентифицировать их в случае поимки.

Здоровались все, как закадычные друзья, а Пауль Хильтбруннер по-прежнему разливал шампанское. Гибель Тито не должна была омрачить радость от принятия новой концепции «Рысь-Швейцария» и одобрения бюджета.

Геллерт спросил Хильтбруннера, не дали ли анализы Тито новых результатов. Хильтбруннер как раз собирался ответить, когда перед ними внезапно показалась машина Штальдера.

Вернувшийся раньше обещанного срока, Штальдер был в хорошем настроении, прямо-таки светился, рассказывал о впечатляющем конгрессе и множестве контактов, которые ему удалось завязать. С необыкновенным воодушевлением поведал о проекте, посвященном рыси в румынских Восточных Карпатах, попутно посетовав на скверные условия работы тамошних зоологов.

Хильтбруннер и Геллерт, к которым Штальдер обращался в первую очередь, смотрели на вдохновленного коллегу с некоторым изумлением. Штальдер поинтересовался поводом для распития шампанского.

Геллерт признался, что новости есть хорошие и плохие. Сначала плохая: Тито мертв. Хорошая: у Геры новый ошейник, ловля прошла отлично, он овладел духовой трубкой. И вторая хорошая: министерство ратифицировало новую концепцию, им предстоит переселить в Восточные Альпы полдюжины рысей. Помимо этого им пообещали полтора миллиона франков.

Лицо Штальдера приобрело суровое выражение. Прежде чем выяснить, кто из дуболомов прикончил Тито, он спросил, передало ли государство кантонам право на отстрел рысей, наносящих урон хозяйству.

И когда Пауль Хильтбруннер с гордостью ответил утвердительно, Штальдер опустил голову, точно прибитый зверь.

Геллерт рассказал Штальдеру, как погиб Тито, как сам он среди ночи помчался осматривать место происшествия. И чуть не упомянул о погибшей бабочке.

После паузы, во время которой на парковке царило молчание, Штальдер — словно чтобы отвлечься от собственных мыслей — спросил, не пора ли идти к Раиным детенышам.

— Надо еще немного подождать, — ответил Хильтбруннер.

— Чего?

— Пьера, и еще Жака Селяви, — сказал Хильтбруннер.

— Селяви?

— Этой мой друг, — пояснил Хильтбруннер. — Лучший фотограф и режиссер-анималист из всех, кого я знаю. Он потрясающе снял рысей во французской части Юрских гор, теперь пусть снимет и рысят.

Штальдер уперся.

— Ему обязательно снимать их здесь и сейчас?

— Я ему обещал.

Недовольство Штальдера не ускользнуло от Хильтбруннера.

— А Пюсьё зачем едет?

— Пьер живет недалеко от Селяви и едет за компанию.

Штальдер покачал головой и отвернулся.

Марианна Хильтбруннер спросила Геллерта, где обитают остальные самки.

Все, кроме Штальдера, вскоре включились в разговор о последних пеленгованиях, о странствиях Блуждающего Яичка, о ложном толковании сигналов, о запоминающихся встречах с рысями, охотниками и овцеводами. Не успел Геллерт решить, отдать ли чемоданчик с медикаментами Штальдеру, который обычно носил его, как на парковке появился мощный пикап, тяжелыми шинами растиравший мелкую щебенку по асфальту. Из пикапа вышли Пьер Пюсьё, режиссер Жак Селяви и его оператор Жильбер Корню. Все они говорили по-французски.